Я развелся со своей Аллой в 32 года. Нашей маленькой Алине было 10. Доченьку, естественно, я отвоевал. И с тех самых пор могу по пальцам на руке посчитать и назвать женщин, с которыми спал – это была пара проституток в период с весны до зимы по одному разу с каждой, одна девушка по пьяни у друга, другая женщина в поезде. И всё вроде бы. Зато я не отвлекался от работы и от главного смысла своей жизни – моей милой доченьки Алины. Я вкладывал в неё всего себя, я учил ее всему, что сам знаю, позволял всё, что она захочет. В общем, она ни на что никогда не жаловалась. Ни в чем не нуждалась… моя Алина… Я сам объяснял ей, что такое менструации, как пользоваться прокладками, какой размер лифчика ей нужен в тот или иной период жизни, как появляются дети и т.д. Мы всегда были лучшими друзьями, несмотря на разницу в возрасте в 22 года.

В возрасте 15 лет моя маленькая Алина вдруг стала расти… Даже если имеешь за спиной богатый жизненный опыт, женщин, работу, развод, начинаешь находить странным даже тот естественный природный факт, что твоя маленькая доченька, которая ещё недавно букву «р» не умела выговаривать, оказывается может вырасти. У нее может начать расти грудь, округляться бедра, стройнеть ножки, появляются секреты, о которых она шушукается у себя в комнате с подружками или по телефону. Но в такие моменты отчаяния я внушал себе, что это лифчик великоват в чашечках, что бедра выросли из-за сладкого, и вообще это все показалось старому разведенному одинокому на личном фронте папаше. Моя девочка (тогда ей было 16) стала гулять не только с подружками, но и с мальчиками. Алина недоговаривала о том, с кем была, почему задержалась на 2 часа. На ее чудных мягких веках появились тени и тушь для ресниц, а на губы все чаще стала ложиться помада, превращавшая мою маленькую прелестную Алиночку в вульгарную девку.

Я не хотел, чтобы улица и прочие раздражители наложили свой грязный извращенный отпечаток на маленький мирок моей доченьки. Я запрещал ей краситься и носить открытую одежду, наказывал. А она дулась на меня, плакала. Говорила, что не люблю ее. Люблю! Очень люблю! Поэтому не хочу, чтобы мою деточку испортили! После очередной ссоры Алина выговорила мне всё, что только хотела. Ей как раз исполнилось 17 и она решила, что уже достаточно большая для того, чтобы не вмешивать в свои дела своего «старого глупого консервативного папу». Когда-то я имел глупостью сказать ей, что она будет делать то, что ей не разрешалось раньше, когда ей исполнится 17. А восемнадцатилетие и вовсе освободит её ото всяких оков. Глупый я… Теперь Алина находила нормальным приходить не в 9 вечера, а в 11; носить коротенькую юбку и каблуки; мазать на губы неподходящую ей яркую помаду. Все полетело к чертям… Я ушел в себя, перестал доставать, упивался настойкой валерианы, чтобы не сойти с катушек. В какой-то момент мой некогда драгоценный алмазик Алина превратилась в какой-то степени в кусок щебня – такие как она были везде и всюду, порок и насилие окружали их везде и всюду… Мне стало казаться, что моя жизнь, которую я посвятил дочери, была продута впустую. У меня руки чесались проучить Алину, но я не мог – я же отец, я же люблю её!

Как-то я подслушал (случайно) ее разговор. Алина сидела в комнате со своей подругой, но даже за закрытыми дверями я не напрягаясь мог слышать каждое их слово. «Я поверить не могу! – это была Алина. – Ты прикинь – мои фотки в нете смотрят каждый день все больше и больше человек!» «Вот клево! А если папа твой узнает?» «А что папа? Мне есть 17. Что хочу, то и делаю». Последние эти слова даже сейчас больно кололи. Я не смог дослушать их разговор. Но когда остался вечером дома один, решил заглянуть в комнату дочери. На стенах висели плакаты моделей – и мужчин, и женщин. Все полуголые или чуть одетые. Мне в голову сразу закралась мысль о том, что Алина, видимо, хочет стать моделью. Тем более фигура ей позволяла. Наверное, какие-то свои фото она выложила в интернете, чтобы послушать отзывы незнакомых людей по поводу своей фигуры. Я стал осматривать ее шкаф, постель и наткнулся на фотоальбом – красивый, хоть и недорогой. На первых его страницах были обычные фотографии моей доченьки (видимо, она ставила на таймер фотоаппарат и отбегала, чтобы успеть встать в позу), и чем дальше я смотрел, тем откровеннее становились позы и наряды Алины.

На этой она была в укороченной юбочке и полузастегнутой рубашке; на другой в коротких шортиках с выглядывающими стрингами. То, что было дальше, и вовсе повергло меня в шок – в альбоме лежали профессиональные фотографии с изображением моей Алиночки: она была обнажена или едва одета. На фото Алина выгибала спинку, отводила назад попку, сжимала в ручках свои груди, приоткрывала ротик, кусала губку… Я почувствовал гнев… Я даже когда застукал жену с любовником так не злился… Наверное потому, что Алла всегда была в глубине души шлюхой. А моя Алиночка? Моё созидание? Родная моя Алиночка смотрела на меня со снимков голая и развратная! Выкрашенная в радугу и с кусочком ткани вместо одежды! В моей голове проносилось ею сказанное «мои фотки в нете смотрят каждый день все больше и больше человек». Неужели, она додумалась выложить такие фотографии и в интернете?! И ведь кто-то фотографировал её. Кто-то видел ее голой. Кто-то наверняка дотрагивался до неё, чтобы показать, как лучше выпятить зад и выставить грудь! Во мне всё закипало.

Неожиданно для себя я почувствовал, как мой член набухает, твердеет, и спустя 5 минут стоит от злости, которую я испытывал на дочь. Я сел за включенный компьютер дочери и задел лежавшую на столе мышку. Монитор загорелся, и я заметил на панели задач свернутое окно internet explorer. Развернул и… Это была личная страница Алины в каком-то сайте, наподобие одноклассников. Фотографии с обнаженной Алиной кричали с монитора своей наготой. Я не знал, как унять неожиданную эрекцию и, засунув руку в штаны (продолжая держать перед собой фотографии Алины), стал мастурбировать. Мне просто реально надо было куда-нибудь девать это. Я задрожал от первого же прикосновения.

«Папа? Что ты тут делаешь?» Моя Алина стояла за спиной и видела эту картину! Я развернулся с альбомом и членом в руках! Алина выпучила на меня свои голубые глазки и разинула рот… Если бы я не был так зол, я бы умер от стыда… Но сейчас мне хотелось поставить ее в угол и надавать по попке ремнём за ее проступок. «Алина, что это значит?! – в гневе спрашивал я, вытащив руку из штанов и показывая ей альбом. «Это… ну… просто …» «Ты что, из ума выжила?! Вот эти фотографии и в сети выложить додумалась?!» Я бросил альбом на пол и направился к Алине. Она была напугана. Но я себя не удержал и влепил пощечину. Алина ахнула и тут же набросилась на меня, пытаясь бить меня кулачками и обливая грязными словами. Началась настоящая борьба. Мой зверёныш сопротивлялся и кричал. Я, кажется, даже потерял чувство реальности, и не заметил, как Алина оказалась на своей кровати. Она не унималась, а я – всё еще злой, как черт и с возбужденным членом в штанах – лежал на ней, пытаясь успокоить.

Внезапно я стал приходить в себя от того, как приятно упирался мой член в нежное и бойкое тело моей дочери. Я возбудился еще больше от нескончаемых ударов и сопротивления Алины. В одночасье решил, что надо наказать Алину. Я прижал всем своим большим телом маленькую Алиночку к ее же кровати. Левой рукой взял ее за длинные волосы, собранные в хвост и уже растрепавшиеся. Алина закричала от боли и теперь занималась только моей левой рукой и своими красивыми волосами. Правую руку я запустил ей под маечку и стал поднимать. Эта бесстыжая девчонка, оказывается, ничего не надела под нее! Ее грудки колыхались в моей большой ладони.

Алина стала кричать еще больше, сопротивляться как львёнок! Но я же сильнее – ей никуда не деться. Когда майка была поднята, я губами впился в ее сосочки, целовал их и кусал, как грубый неотесанный мужлан. Один из тех, к примеру, кто мог бы уже сделать тоже самое с Алиной, увидь он эти фотографии. Потом я опустил свою руку ей под юбку и стал искать трусики, чтобы стянуть их. Но белья и тут не было. «Бессовестная! Шастала по улицам, вертя задницей, без трусов!? Я сейчас покажу тебе, что хотят сделать мужики с такими, как ты» - с этими словами я стянул с себя штаны, трусы и взял свой член в руку. Он не короткий – 20 см. – так что даже пришлось приподняться, чтобы не сломать его, когда моя дочь билась ногами.

Я приставил головку к ее влагалищу и решил, что нужно смазать. Я смочил пальцы слюной и стал мять половые губки моей Алиночки, набирая темп. Алина ещё сопротивлялась, но я мог держать ее хоть целый день. Она уже была вся в поту. Наконец, я услышал, что Алина перестала кричать – теперь она постанывала. Из глаз текли слёзы. Иногда она пыталась снова кричать, но, видимо, природа и папочка оказались сильнее. Я опустился ниже и задрал бедра Алины. Она была такая худенькая и легкая, что я почти не чувствовал какого-либо веса на своей руке. Я стал страстно и быстро целовать, облизывать киску Алины. Оказалось, моя дочурка уже бреет лобок. Но губки были совсем еще юные и мягкие. Я натянул кожу над клитором пальцами и стал теребить языком маленький и почти невинный бугорок. Алина застонала, расплылась в моих сильных руках. Правда, она, даже закрыв глаза, повторяла «не надо… ах… я не хочу…» А сниматься голой, чтоб педофилы и извращенцы дрочили на твои фото – можно, да?!

Я все еще был страшно зол и Алина поняла, что чем больше она сопротивляется, тем больше сил я буду прилагать. Она попыталась закрыть рот руками, но я резко отдернул их и еще раз ударил по щеке. Я засунул один палец в ее вагину и Алина вскрикнула. «Целая ещё… удивительно» - подумал я. Она вот-вот должна была кончить, а я так хотел владеть ею в этот самый момент! Я продолжал совать палец в девственное влагалище, и вдруг подумал, что неплохо было бы засунуть и в ее попку палец. Так я и сделал – указательный в анус, а большой палец в киску. Я стал трясти рукой, а Алина кричала и вскоре кончила. Я не дал ей прийти в себя и устроился на коленях между ее тоненьких ножек. Надавил головкой на дырочку и вошёл. Вошёл с силой, не жалея ее, как она не жалела потраченные на нее мои годы и старания. Я двигался в ней в ее горячем очень узком и коротеньком влагалище вперед-назад и держал ее за ноги. Она то и дело пыталась ударить меня ногой.

Когда мне стало легче двигаться, я положил ее ноги себе на плечи и прижал ее коленки. Я трахал собственную дочурку и мне это нравилось. Я поймал себя на мысли, что иногда представлял свою доченьку голой, когда возбуждался от порнофильмов у себя в комнате. Мой член и ее лоно горели от скорости. Было так узко, что я едва держал себя в руках, чтобы не кончить. Алину снова охватил оргазм… потом второй… третий… Она уже лежала и не делала ничего, были слышны только ее стоны. Она кайфовала. Я всаживал в нее свой член так глубоко, как только мог. Головка все время ударялась об шейку. Я почувствовал приближение оргазма и вынул свой разгоряченный ствол из дочери. Сел на нее сверху у ее головы и всунул член ей в рот. Алина пыталась сопротивляться. Я ударил ее по щекам тяжелым членом несколько раз, и она притихла, молча взяв в маленький ротик большой ствол папы. Я неистово ебал ее в рот пока не кончил. За столько времени во мне накопилось столько спермы, что моя дочурка была залита самым неприличным образом – сперма была в ее ротике, в чудных волосах, на ее прелестном личике. А я был только доволен – я хотел проучить свою Алиночку за всё, что она сделала или могла бы сделать в будущем.

Я отдышался, взял со стола цифровик Алины и сфотографировал мою маленькую залитую спермой дочку. «Если кому-нибудь проговоришься – ЭТИ фотки попадут в интернет. Посмотришь, какую славу можно там получить за такие снимки. Ты, кажется, этого хотела?» Алина тихо плакала. Видимо плакала и из-за унижения перед отцом, и из-за испытанных оргазмов всё так же перед отцом. Я велел ей принять душ, постирать испачканные вещи, приготовить ужин, а позже прийти ко мне в комнату и повторить пройденный материал… О том, как это было, я напишу в другой раз…