Моё имя Жанна, мне 24 года, рост метр девяносто семь сантиметров – верста коломенская. Бесподобная блондинка, четвёртый размер груди, плоский живот, шикарная попка, длинные стройные ноги. И всё это великолепие упаковано в стильную одежду. Мужики на ногах устоять не могут, видя такую красоту. Комплексов по поводу своего роста не испытывала никогда. В школе меня мальчишки обзывали и верстой, и дылдой, и каланчой. Но только так, чтобы я не слышала, потому что иначе такой кадр улетал с разбитым носом, а потом и выбитыми зубами. А если учесть, что я занималась каратэ и немного тяжёлой атлетикой, то желающих драться со мной было не так уж и много.

Эта история началась в мае, когда в автокатастрофе погибла моя троюродная сестра, Анна с мужем. Их вольво протаранил пьяный шофёр на КАМАЗе, так что хоронили их в закрытых гробах. Анну я еле знала, несколько раз встречала на больших семейных торжествах, типа 90-летие прабабки, с её мужем, рахитичным брюнетом вообще не была знакома. Поэтому можете представить моё изумление, когда по завещанию Анны с мужем опекуном их детей и распорядителем состояния, весьма солидного, назначили меня. Другим родственникам в издёвку полагалось по пять рублей. Те, особенно со стороны мужа, попробовали поднять бучу, но к завещанию прилагалось медицинская справка о полном физическом и психическом здоровье. Попсиховав, родственники разошлись. Остались адвокат, господин Зацепин, я и двое сирот – Наташа, и Михаил. Оба очень похожи, даже фигуры у них примерно одинаковы, с учётом пола, само собой…
- Вот тебе, бабушка и Юрьев день, - пробормотала я.
- Что? – спросил адвокат.
- За что это они меня так? – спросила я.
- Понятия не имею, - честно признался адвокат. – Мне сказали – я сделал.
- Ладно, до свидания, - я встала и посмотрела на деток: - Пошли что ли?

Ни слова не говоря, брат с сестрой пошли за мной. Мы вышли и сели в джип «GMC» - чуть ли не единственная машина, где мне не было тесно, и которая мне нравилась. Специально купила, между прочим, в такие долги залезла – страшно представить. Миша и Ната сели рядом. Пацану машина понравилась, а вот девчонка презрительно скривила носик. Я только фыркнула на это. Следующие несколько месяцев прошли как в тумане. Надо было вникнуть в дела фирмы, что перешла ко мне по наследству. Уезжала я рано утром, а возвращалась поздно вечером. Надо сказать, что руководство фирмы было не очень рада моей дотошности, правда, не мешали вникать, но и помощь не оказывали.
Единственными светлыми моментами были встречи с Наташей, моей подопечной. Она меня провожала и встречала, готовила завтраки и ужины. Мне было интересно с ней беседовать. А то и просто сидеть и знать, что она рядом. Постепенно я к ней очень привя¬залась. Когда же у Наташи вырезали аппендицит, я чуть с ума не со¬шла от тревоги. И тут я поняла, что влюбилась по уши в эту девчонку. Потрясением особым для меня это не было, я и до этого знала, что более расположена к девочкам. Меня поразило другое: какой радостью вспыхнули глаза Наташи, когда она, очнувшись после наркоза, увидела меня возле своей кровати в больнице. Потом ей кто-то рассказал, что я проторчала в больнице всю операцию, а потом не отходила, пока Наташа не очнулась.
- Тётя Жанна, зачем же так! – с укоризной сказала девочка, хотя глаза говорили об обратном.
- Не возражай, солнышко! – шепнула я ей и чмокнула в ушко.
Через два дня я забрала Наташу домой и окружила заботой. Мишка нехотя помогал, норовя при первом же удобном случае сбежать. Впрочем, Ната быстро шла на поправку и перестала нуждаться в чужой помощи. Меня это очень радовало.

Однажды в мае мне удалось вернуться с работы пораньше. Мишка где-то по обыкновению шлялся, а На-таша хо¬дила с печальным видом.
- В чём дело, девочка? – удивилась я, раздеваясь.
- Ты меня не любишь! – уперев руки в боки, сказала девушка.
- А с чего ты это взяла? - спросила я, садясь в кресло.
- Если бы любила, то так себя не вела! – выпалила Наташа. – Только гладишь и целуешь в ушко, носик, щёч¬ку! А мне этого мало!
- Ах, вот оно что… - сказала я. Схватив девочку за руку, я притянула её к себе и усадила на колени. – Ей хо-чется большего! – Наташа стала вырываться, но я не пускала. – А ты уверена в этом?
- Да, уверена! – перестав вырываться, девушка прижалась к моей груди. – Ну пожалуйста, Жанна! Я так те-бя хочу!
- Ох, Ташка! – вздохнула я.
Приподняв её лицо, я впилась в её губы поцелуем. Ахнув, она обхватила меня за шею и ответила со всем пылом. Минут десять мы целовались, забыв обо всём. Потом я подхватила девушку и понесла в свою спальню, не прерывая поцелуя. Как не навернулась по дороге – понятия не имею. Положив Наташечку на кровать, я стала раздевать её, целуя её тело. Девочка стонала, ахала, охала. Потом она начала с меня одежду снимать. Особенно её заворожили мои сиськи. Она их мяла, лизала, даже покусывала, играла с сосками. Судя по всему, некоторый опыт женской любви у неё был.
- Развлекались как-то с подружками, - подтвердила Ната на мой вопрос, - мне понравилось, я была не против и продол¬жить, но девчонки не решились. Так всё и затихло. А потом я встретила ТЕБЯ!
Любили мы друг друга почти до утра. То бешено трахая друг друга, то медленно и страстно лаская. И никак не могли насытиться друг другом. Лишь в шесть утра мы, в конце концов, смогли с огромным трудом оторваться друг от друга. Собрав свою одежду, Наташа пошла в свою комнату.

2

Внезапно послышался звук удара и вопль Мишки:
-Шлюха! Потаскуха!! Сука!! – И новые удары.
Накинув халат, я выскочила в коридор. На полу лежала Наташа, а Миша, наклонившись, бил по лицу, ино¬гда пиная в бок и по животу. От моей оплеухи он улетел в другой конец коридора. Подхватив его за шиворот, я забросила его в подсобку, заперла дверь и вернулась к Наташе.
- Как ты, золотце?
У братца оказалась тяжелая рука: наливающийся фингал под глазом, разбитая губа, несколько ушибов. Об¬рабатывая побои Наташе, я думала, как наказать Мишу. Выпороть – с удовольствием, но не то. Посадить под до¬машний арест? Получше, но опять не то… То же самое и лишить… чего? Сладкого на третье? Очень смешно! А если… Я прищурилась и обдумала идею с другой стороны. А что, идея стоящая…
- Садись на диван, - сказала я Наташе. – Сейчас накажем твоего брата.
- Ты его выпорешь? – спросила она. – Отец часто это делал, но не очень помогало.
- Думаю, ЭТО наказание поможет, - усмехнулась я.
Кое-что приготовив, я пошла за провинившимся.
Михайло встретил меня злобным взглядом. Не церемонясь, я его ухватила за шиворот и потащила в зал. А чтоб не убежал, - мальчонка он шустрый, - связала ноги. Поставив перед диваном, я села рядом с Наташей и обняла её за плечи, она прижалась ко мне.
- Суки! – наконец, выдал Миша.
- Так, - сказала я. – За такие дела надо наказывать. И наказывать серьёзно. Поскольку на твоей роже не появилось и тени раскаяния, наказание будет длительным. Я сначала хотела ограничиться полугодом, но теперь, после этих «сук», увеличиваю его до года. – И Миша, и Наташа смотрели на меня с удивлением. – Итак, за то, что ты посмел поднять руку на сестру и девушку, ты будешь носить женскую одежду и вести себя соответствен¬но в течение года. За каждую провинность, в зависимости от тяжести оной, наказание будет увеличиваться от месяца до полугода. Наказание начинается немедленно.
У Наташи отвисла челюсть, Миша побелел:
- Это шутка?
- Я очень похожа на шутницу? – Достав пакет, я бросила его Мише. – Переодевайся! Живо!
Он развернул пакет и, бросив, отшатнулся. Там оказались старые вещи Наташи: трусики, лифчик, чулки с поясом, юбка, блузка.
- Чтоб я это одел?! Никогда!!
-Подними!! – я говорила негромко, но столь внушительно, что Миша, что-то злобно бурча, подобрал брошенные вещи. – Хорошо. А теперь ПЕРЕОДЕВАЙСЯ!
И парень сдался. На наших глазах он, багровый от стыда и смущения, снял мужскую одежду и начал одевать девчачью.
- Давай поможем! – улыбнулась я Наташе.

Мне казалось, что и она, и её брат всё ещё считают это затянувшийся шуткой. Но я отступать не собиралась. Раз я сказала год – значит, Михаил проходит девочкой год и ни секундой меньше. И точка. Он одел трусики – я специально выбрала розовые, с кружевами, - потом я помогла ему застегнуть лифчик. Под нашими взглядами он надел пояс и чулки, а потом юбку и блузку. Наташа даже принесла ему домашние туфли на низком каблучке.
- Очень даже ничего! – одобрила я. – Теперь небольшой макияж.
- Но… - попытался сопротивляться Миша.
- И как ты объяснишь гостю или кто там зайдёт, свой женский наряд? – ядовито поинтересовалась я. – Скажешь, что ты извращенец?
Этим аргументом я его убила наповал. Михаил покорно дал себе накрасить глаза, губы, покрасить ногти на руках. Ногти у него были в ужасном состоянии. С маникюром пришлось изрядно повозиться. Волосы он носил длинные, так что парик не понадобился, просто расчесали и уложили по-новому.

3
- Как тебе наша девочка? – спросила я Наташу.
- Ой, такая красавица! – ахнула та.
Миша посмотрел на нас подозрительно: не издеваемся ли? Я его потащила к зеркалу. Встав перед ним, он замер, повернулся одним боком, другим, рассмотрел себя более внимательно, попытался глянуть себе на спи¬ну. Похоже, увиденное в зеркале ему понравилось.
- Но, чёрт возьми! Я же мальчик! Парень!!
- Так, милая, ты помнишь, я недавно говорила о провинностях? – я повернула его лицом к себе. Миша кив¬нул. – Сейчас я тебя прощаю, но каждое ругательство будет увеличивать продолжительность наказания на один месяц. Тебе всё ясно?
- Да! – буркнул он.
- Что-то я плохо слышу. Тебе всё ясно?
- Мне всё ясно, тётя Жанна! – громко и чётко ответил Миша.
- Другое дело, милая, - я погладила его по щеке. – Далее, с этого момента я и Наташа будем обращаться к тебе только как к девочке. Миши более нет, есть Ирина. Пойдёмте, девочки.
Прихватив несколько мешков для мусора, я направилась в мишину… нет, теперь в комнату Ирины. Если брат с сестрой считали, что затянувшаяся шутка вот-вот закончится, то тут убедились, что я ничего прекращать не собираюсь. Я набивала один за другим мешки мишиной одеждой, заодно устроив и тотальный обыск. Нашла сигареты, пару порнографических журналов с голыми бабами, и пакетик с марихуаной. Ирина стояла бледная, в багровых пятнах.
- Журналы… Ладно, для девчонки твоего возраста нормально. Но если я найду что-либо подобное позже… - я кивнула на пакетик с травой, - наказание увеличится минимум на год. Тебе ясно, Ирина!
- Да, тётя Жанна! – отчеканила она.
- Посмотрим, - сухо сказала я. – Несём мешки в машину. Отвезу в мусор, а потом поеду по магазинам. Ирине нужен новый гардероб. А вы, пока я буду скупаться, потренируйтесь.
- В чём… тётя Жанна? – не поняла Ирина.
-Как правильно, ходить, сидеть, вообще двигаться, - объяснила я. – У тебя мальчишечьи ухватки. А ты дол¬жна всё делать как девочка. В общем, не скучайте.

У меня ушло часа три на всякого рода покупки. Пришлось покупать даже постельное бельё с рюшечками и кружевами. Заодно и со строителями договорилась о кое-каком ремонте. Когда я вернулась, Наташа выглядела очень довольной, а у Иры был злой и уставший вид. Она никак не хотела понимать, что это всё всерьёз и надол¬го. Но пластика у неё стала немного напоминать девичью.
Ладно, - сказала я, бросая пакеты, - Москва тоже не сразу строилась, главное – это практика, а её у Ирины будет предостаточно. Мы тут завозились, а надо и поесть. Пошли на кухню, девочки!
На лице Иры отобразилась растерянность. Раньше он обходился изготовлением бутербродов и подогревом куска пиццы в микроволновке. Кстати, мой опыт был богаче: я умела варить картошку и жарить яичницу. Засмеявшись, я сказала:
- Н-да, именно. Девочки должны уметь готовить. Отныне никаких полуфабрикатов и покупной еды. Только домашняя го¬тов¬ка. Понимаю, никто из нас не силён в кулинарии, так что будем учиться все вместе.
Кое-как, с грехом пополам, под руководством чуток получше разбиравшейся Наташи, мы приготовили обед. Давясь, с огромным трудом запихнули его внутрь.
- Первый блин комом, - откомментировала я, - будем надеяться на лучшее. Всё равно в ближайшую неделю вы из дома с такими украшениями не выйдете. – Я кивнула на лица Наташи и Ирины, украшенные фингала¬ми. – Я уже позвонила Наташе в школу, сказала, что ты заболела. Справка от врача у тебя будет.
- А я как же? – забеспокоилась Ирина.
- А твои документы, Ирочка, я завтра заберу. В сентябре ты пойдёшь в другую школу. Не можешь же ты в таком виде появиться перед мальчишками!

Этого убедило Иру. Похоже, она начала постепенно привыкать к своему новому положении. Хотя, я понимала, что будут срывы и рецидивы, и заранее готовилась к ним. А пока мы все вместе помыли посуду. Я старалась не оставлять Ирину одну, чтобы она привыкала быть в женском обществе. Потом я устроила шоу с пример¬кой покупок. Глаз-алмаз у меня оказался, всё было впору, и по фигуре.
- Я тебе серёжки купила, несколько пар, - показала я коробочки, - завтра съездим, проколем тебе уши, - сказала я.
- Жанна, а можно посмотреть? – загорелась Наташа.
- У неё спрашивай! – кивнула я на Ирину.
- Смотри пожалуйста, - махнула та ручкой.
Почему-то именно серёжки подействовали на Ирину сильнее всего. Не переодевание, ни макияж, не смена гардероба, а именно несколько пар серёжек в коробочках. Она вдруг села на пол и отчаянно разрыдалась. И плакала она так отчаянно, словно прощалась с чем-то дорогим и безвозвратно ушедшим. Мы с Наташей подхватили Иришку под руки, усадили на диван и стали утешать, бормоча с двух сторон какие-то глупости. Постепенно рыдания стихли, Ира чуток успокоилась.
- Ох, всю косметику размазала, - я показала ей лицо в зеркальце, - придётся проводить в порядок. Пошли!
Я усадила Иру перед своим туалетным столиком, и заново накрасила.
- Сегодня я это сделаю, - сказала я, - но с завтрашнего дня ты должна сама это делать.
- Хорошо, тётя Жанна, - покорно кивнула Ирина.
- Умничка! – я погладила девушку по плечу.
В общем, день пролетел совершенно незаметно. Все почувствовали себя очень уставшими и отправились спать. Перед сном я зашла к Ирине.
- Встань! – потребовала я.
Она покорно встала.
- Я тебе купила несколько чудесных ночнушек. Почему не одела?
- Ну… я подумал…
-Стоп! Ты должна говорить «подумала»! – сказала я. – За каждое мужское окончание срок наказания будет продлеваться на неделю. Тебе ясно?
- Да, тётя Жанна.
- Вот и ладно, - я открыла шкаф. – Выбирай ночнушку.
Покопавшись, Ира выбрала голубенькую и одела.
- Вот и хорошо, - улыбнулась я и поцеловала её в щёчку. – Спокойной ночи, Ирочка!

Я вернулась в свою спальню, где меня ждала Наташа.
- Как там он… то есть, она? – спросила девушка.
- Забыла надеть ночнушку, - улыбнулась я.
Сев на меня верхом, Наташка увлечённо принялась ласкать мои груди, потом спустилась на живот и ниже, я извивалась под её умелыми ручками и язычком, доставлявшими немыслимое наслаждение. Затем настала моя очередь ласкать её. Я, вооружась большим самотыком, пошла на штурм её пиписьки. Натка орала, как не¬нор¬мальная, когда я её трахала. Лишь глубоко ночью мы успокоились, и лежали, обнявшись.
- Жанна, - вдруг спросила Ташка, - а ты его действительно наказала или потому…
- Ну, если честно, - призналась я, - то процентов на восемьдесят это наказание. Хотелось, чтобы он… она за¬помнила это надолго, даже навсегда. Ну, а остальные двадцать процентов – всё-таки старание обезопасить нас с тобой. Теперь ему… тьфу ты! Теперь ей будет не до наших отношений и как какую пакость устроить, её головка будет забита своими проблемами. – Я поцеловала Наташу. – И повеселит нас ещё Иришка немало.
Мы рассмеялись и поцеловались.