"Эпизод 1".
Она принимала душ, стоя в ванной. Он сидел в ванне, смотря на нее снизу вверх, как струи воды скользили по нежной коже. Они рисовали свой рисунок на всех изгибах и впадинках ее прекрасного тела. Он был сильно возбужден, ему хотелось вместе с водой скользить по ней, чувствовать языком и губами вкус ее кожи, ее гладкость. Он протянул руку и стал гладить ее ножку, выше и выше.
Когда пальцы добрались до мягких возбужденных губок, она чуть раздвинула ножки, допуская его пальцы к своему лону. Пальцы легко скользили по губкам, пробираясь глубже и глубже. Они чувствовали набухшую глубину, влагу возбуждения. Она начала стонать, ножки ослабли, и она опустилась на доску, лежащую поперек ванны. Ножки широко раздвинула и поставила по краям ванны. Пальцы продолжали ласкать. Сначала один, два, три. Язык коснулся бугорка вверху губок.
- Остановись, я хочу пописать, - попросила она.
- Я хочу, чтобы ты сделала это сейчас, - ответил он.
Она удивленно посмотрела на него, но от его пальцев взгляд стал затуманенный. Ее глаза закрылись, голова откинулась. Он почувствовал, как она напряглась, лоно сжало пальцы, и тоненькая горячая струйка потекла по губкам и его пальцам. Пальцы двигались вперед-назад. Он склонился к этому чуду и губами прижался, туда, откуда текла струйка. Язык нежно двигался, слизывая влагу, идущую из обоих дырочек. Она стонала, прикусывая губы. Внутри ее все сжалось, волна оргазма пробежала по телу. Как пульсировало лоно, так и пульсировала горячая струйка, обжигая и без того горячие губки.
- Тебе было неприятно? - спросила она, когда успокоилась.
- Глупенькая, я же тебя люблю, разве может что-то быть от тебя неприятно, - ответил он.
"Эпизод 2".
31 декабря 2001 года - 1 января 2002 года. Стол, шампанское, елка, Новый год. Они встречают как обычно новый год всей семьей... он, она и дети. После боя часов подарки разобраны, шампанское выпито.
Дети спят. Прошло полтора часа нового года.
- Мы пойдем на елку? Будет фейерверк, - спросила она.
- Нет, холодно. Мы устали, лучше ляжем под одеяло, а фейерверк будем в окошко смотреть, - ответил он.
- Хорошо, любимый!
Они ушли в спальню. Он вытянулся поперек кровати, наблюдая, как она раздевается. Он вообще любил за ней наблюдать, вот уже 10 лет. Как она одевается, раздевается, наводит макияж, пишет, спит... Немного пританцовывая, она сняла блузку, скинула юбку. Села на него, впившись поцелуем в его губы, накрыв его волосами. От нее пахло вином и свежестью. Его руки гладили ее спину, бедра.
Руки расстегнули застежку бюстгальтера. Она скинула его с плеч, расстегнула ему рубашку. Он припал губами к ее груди, упругой и нежной. Она скользнула вниз, сев на пол, между его свисавших с кровати ног. Расстегнула ремень, джинсы. Сняла их. Первый залп фейерверка заставил дребезжать стекла окон, а ее первое прикосновение языка к его плоти заставило его застонать. Залп за залпом, свет от фейерверка освещал комнату как днем. Красный, зеленый, желтый. Ее язык скользил вверх-вниз, ногти впивались ему в бедра. Радостные крики людей на улице заглушали его стоны, когда ее влажные горячие губы обхватили член. Залп - красный - рука сжимает основание члена, залп - желтый - губы скользят вниз, залп - зеленый - губы скользят вверх. Он поднялся, сел, оперся на руки, наблюдая, как его член погружается в ее ротик. Она подняла глаза, безумно зеленые, веки чуть подкрашены тенями с блестками. Комната, узор инея на окне, ее лицо, губы, меняются в бешеном хороводе отблесков фейерверка. Ее рука заставила его лечь обратно. Он уже не понимал, чем она ласкает его - руки, губы, язык, все смешалось, принося неземное наслаждение. В мозгу его тоже взорвался фейерверк, пробежал по телу, и вышел внизу живота, сильными толчками в ее теплый ротик.
Она встала, подошла к окошку, наблюдая за огненными цветами в небе. Он подошел сзади, обняв ее за талию, уткнувшись в ее волосы. - Ты не дал мне посмотреть фейерверк! - нежно сказала она, - мне достался только твой. Ты мне будешь дарить свой фейерверк, когда я захочу? - она посмотрела на него. Капельки его фейерверка блестели на ее губах и подбородке.
- Конечно, любимая, буду. Только тебе! - он поцеловал ее в губы, так, как целуют только единственную любимую женщину.