РОМАНТИКА ПОХОТИ.
Анонимные воспоминания. Классика викторианской эпохи.
Перевод Ю.Аксютина.

Т. 1- гл.4. - супруги Бенсоны и я.
Три недели отсутствия мистера Бенсона заканчиваются, увы, слишком скоро; фактически, время летело настолько быстро, что это чуть ли не показались тремя днями, когда прибыло письмо, извещающее о его возвращении на следующей день. Моё сердце было готово взорваться, но мне удаётся ни единым звуком или жестом не выдать свои чувства, когда миссис Бенсон сообщила эту новости за завтраком, правда, от её внимания не скрылось, что я побледнел, но больше никто ничего не заметил. Мы ухитряемся встретиться накоротке в середине дня, и она нежно, со слезами на глазах обнимает меня. Выглядит она настолько любящей, что мои страсти возбуждаются, также кстати как и её. Так что, пренебрегая осторожностью, сильно рискуя, мы тут же принимаемся заниматься восхитительнейшей и непристойнейшей еблей; а ночью эта очаровательная женщина позволяет мне полную свободу делать всё, что мне придёт в голову. Как часто мы упиваемся морем похоти, не могу сказать, хотя моя возлюбленная наставница заявила, что я истекал аж десять раз. Уверен, что у неё это получалось чаще, ибо она не закрывала глаз, не прекращала своих любвеобильных объятий, проявляя всю свою чудесную силу обольщения, которая ей было столь свойственна. Более опьяняющую ночь наслаждения смертному мужчине трудно себе представить. Слёзы бегут по нашим щекам, когда мы расстаёмся, услышав начавшиеся в доме движения.
Оторваться от неё мне было действительно трудно, и я, возможно, не смог бы сделать этого, если бы она сама не поднялась, и, нежно обняв меня, не сказала:

- Мужайтесь и надейтесь, ибо так или иначе, мы должны ухитриться время от времени встречаться. Особенно предостерегаю вас: будьте очень и очень осторожны, когда приедет мой муж. И было бы лучше, если бы вы вообще избегали видеть меня, пока не состоится первое свидание, так как я опасаюсь, не окажется ли для вас чрезмерным зрелище того, как он обнимает меня.
- Я сделаю так, как вы желаете.
Никто не замечает меня в замешательстве по его прибытии.
Мама настаивает на моём возвращении с кроватью к ней в комнату, поскольку уверена, что мистеру Бенсону потребуется раздевалка.
- Да и вообще...
Миссис Бенсон, из вежливости возражает:
- Мальчик настолько тих, что я ни разу не ощущала, что он находится там... Так что...

И мама уступает ей. И, уверен, миссис Бенсон осталась этим довольна. Но сомневаюсь, понравилось ли бы это мистеру Бенсону, знай он о нашей взаимной близости. Однако, так как он принимал меня за всё ещё ребёнка, я мог быть полностью уверен, что у него и не могло возникнуть ни малейшего подозрения, что я во время его отсутствия непрерывно занимал его место.
Мистер и миссис Бенсон вскоре после его прибытия удаляются, чтобы несомненно погрузиться во все радости похоти после его длительного отсутствия, ведь он же наверняка воображал, что она была лишена их. Мысль о том, что там должно случиться, не очень-то раздражает меня, ибо чего же ещё следовало ожидать. И тем не менее в моём воображении всплывает вся агония их взаимного восхищения, и это я чрезвычайно возбуждаюсь. Внезапно меня осеняет идея, что можно было бы, предварительно скрывшись в чулане, созерцать все их восхитительные схватки, а когда муж оставит свою жену, чтобы заняться другими делами, то, почему мне, закрыв комнату на ключ, затем в свою очередь не полететь в объятия моей очаровательной наставницы и не упиться всеми радостями, которые может дать её уже порядком увлажненный и сочный влог.

И я решаюсь предложить это миссис Бенсон, как только смогу увидеть её вдали от любопытных глаз.
В классной комнате в этот день я оказываюсь немного невнимательным, но обращение ко мне мисс Ивлин возвращает меня к своим чувствам.
- О чём вы думает? - спрашивает она.
Я наклоняю голову и краснею. Но, уже умея скрывать собственные мысли, выговариваю, нарочито заикаясь:
- В-вче-чера в-вы б-были т-так по-по-покоряюще не-нежны, что я в-всё в-время ч-чувствую с-себя на-настолько с-странно.
Действительно, накануне она крепко обняла меня, тесно прижала к себе и поцеловала более любовно, чем обычно, что тут же воспламенило мои желания и дало мне большую надежду на что-то такое, что позволило бы привести наши с нею отношения к действительно удовлетворительному завершению. Она слегка шлёпает меня по щеке и, снова поцеловав, говорит:
- Какой же вы озорной мальчик! Разве можно задаваться подобными мыслями? Вам не следует потакать им. Иначе я больше не буду любить вас.

Но глаза у неё искрятся, а щёки зарумянились, что показывает мне: она вовсе не рассержена.
Наше занятие прекращается как обычно в четыре часа, я отправляюсь в гостиную посмотреть, можно ли, будто случайно, тайком обмолвиться с миссис Бенсон, но нахожу, что она и её муж снова удалились.
Я знаю то, что это означает, и, слишком уж воспламенившись, лечу в сад, куда отправились поиграть мои сестры. Намекаю Мэри на кое-что, она с готовностью кивает и предлагает сыграть в прятки. Чтобы не дать Илайзе возможности помешать нам, я поднимаю камушек и предлагаю ей первой угадать, в какой он у меня руке:
- Если не угадаешь, то быть тебе ищущей.
Прячу кулаки за спину и незаметно выкидываю камушек. Разумеется, она не угадывает. После этого мы завязываем ей глаза и говорим:
- Держись за дерево и посчитай до сто прежде, чем отправишься искать нас.
А сами бегом-бегом пускаемся кругом и достигаем летнего домика, который должен был быть пустым, поскольку, я знал, все леди были заняты дома.

- Как же всё это мило придумано! – хвалит она меня. – Уже как неделя прошла после нашей встречи…
- Да, надеюсь, все боли и неудобства того дня забыты?
- Полностью!
- И вы готовы возобновить то, что может быть теперь только радостным?
- Также, как и вы.
Мы входим, затворяем дверь, и через мгновение Мэри уже лежит на спине на диване, а моя голова меж её бедер, а мой языке в её влоге и затем на её клиторе. Она изливается мне в рот, едва только я приступаю к гамаюшированию её клитора. Вылизав языком и заглотнув лёгкий, но восхитительный юношеский слив, я поднимаюсь, вытаскиваю готовый вот-вот лопнуть дрекол и, не давая ей перевести дыхание, одним восторженно энергичным толчком втискиваю его по рукоятку в её добротно увлажнённые ножны. Кончаю я также быстро, как и она. И всё-таки она, почувствовав теплый поток моей неистовой разгрузки, затухает во второй раз. Несколько минут мы лежим, впав в сладостные томления смазки.

Но наши юные силы далеко ещё не растрачены, и природа вскоре подтверждает свою власть над нами. И пальму первенства тут я должен отдать своей сестре. Именно давление изнутри сокровенных складок её восхитительно стиснутого влагалища пробуждает во мне силу. Вторую любовную схватку мы начинаем несколько более медленно, лишь постепенно становясь более быстрыми и энергичными, а заканчиваем как обычно в экстазе восхищения, сопровождаемым настоящими криками интенсивного наслаждения.

И хорошо, что мы завершили свой второй круг, ибо услышали шаги Илайзы, которая, напрасно проискав нас в окрестностях того места, где мы её оставили, наконец, пытается найти нас здесь. У меня хватает времени только для того, чтобы привести в порядок свои брюки и отпереть дверь, когда она появляется и врывается к нам.
- Это не дело, - говорит она, - уходить так далеко!
А в ответ на наш смех предлагает, чтобы теперь Мэри поискала нас. Мы стоим уже снаружи под насыпью, завязывая ей глаза шейной косынкой, когда оказываемся замеченными приближающейся мисс Ивлин. Она подходит и замечает, что на щеках у Мэри всё ещё сильный румянец, но мы сразу разъясняем ей, что играли в прятки и что пришлось здорово побегать и что вот теперь очередь Мэри быть ищущей. Однако, мисс Ивлин говорит:

- Думаю, вы уже достаточно набегались, и будет лучше спокойно прогуляться и охладиться. Ведь всего несколько минут остаётся до возобновления наших уроков.
Так что все мы спокойно возвращаемся к дому. По дороге меня осеняет, что было бы неплохо посвятить Илайзу в наши секреты, и хотя она может быть слишком юна для полной вставки моего чересчур большого для неё петуха, я мог бы погамаюшировать её, одновременно ебя Мэри и давая ей более интенсивное наслаждение. Таким образом мы могли бы без труда удаляться в укромные местечки, где были бы в полной безопасности, а если и не найдём такового, используем Илайзу как сторожа, чтобы она заранее уведомляла нас о любом приближающемся.

Это был прекрасный летний вечер. После обеда мистер Бенсон, у которого после двух удалений с женой, явно уже не было больше никакой любовной тоски, вызывает на шахматную дуэль мисс Ивлин, обладавшую в ней большим опытом. Мама, миссис Бенсон, и обе девочки выходят в цветник насладиться вечерней красотой. К счастью маме вскоре показалось, что у неё озноб, и она возвращается в дом, прихватив с собой девочек и засадив Мэри за фортепьяно. Я ловлю счастливый момент и увлекаю миссис Бенсон подальше, к месту, которое видно из окон, но где меня никто не слышит. Там я и разворачиваю ей свой план.
- Aх! Кая хочу увидеть все это! Ведь это так увлекательно зреть, как мистер Бенсон работает в таком божественном теле, как ваше!
Она от всего сердца смеётся над моей репликой и говорит:
- Такой юный, а уже мошенник! Причём непристойный и похотливый... Неужели, увидев другого во владении мной, вы не приревнуете?

- Признаюсь, что когда впервые вас увидел, так и было. Ну конечно я тоже хотел бы и сам обладать вами. Причём, поразмыслив над этим, теперь убеждён, что было бы более сладострастно, если бы мне каждый раз удавалось стать свидетелем ваших любовных соревнований. Так что мне просто необходимо видеть их.
Она с улыбкой относится к моей рано развившейся изобретательности, но добавляет:
- Открыть дверь из чулана, даже чуточку, будет рискованно. Да и оставлять её незапертой довольно опасно. Вдруг мистер Бенсон случайно вздумает открыть её? Хотя это навряд ли когда-нибудь придёт ему в голову, я могла бы запереть вас там... А не лучше ли будет, если вы станете делать это из своей комнаты? Сумеете высверлить пару отверстий на двери, внизу средней панели? Чтобы были на расстоянии полтора дюйма друг от друга. И сделайте узкую прорезь между ними. Хорошо? Тогда я позабочусь о том, чтобы занять место в надлежащей позиции, и приложу все усилия, чтобы удовлетворить вашу склонность к безнравственности, столь рано проявляющуюся. Мой дорогой мальчик, вы чудесно прогрессируете и заставляете меня гордится, как своим учеником.
Видя её такой добросердечной, я говорю:

- А скажите мне, моя любезная наставница, как часто он ебал вас сегодня?
- Неужто моему дорогому Чарли доставит удовольствие знать это?
- О! ещё как!
- На самом деле? Что ж, шесть раз утром и четыре перед обедом. Он разрывался от желания и не мог удержаться. И истекал дважды, так и не дав мне времени кончить хотя бы однажды... Ну вы же понимаете, мой дорогой Чарли... Как активно использовали вы своё время всю прошедшую ночь! Просто невыносимый проказник, который...
- Вам не доставляет это много радости, моя дорогая миссис Бенсон?
- Отчего же? Уж если я взялась удовлетворять ваше любопытство, а место, где мы находимся, смахивает на маленькую исповедальню, - я так и сделаю... Вы же знаете, насколько мощен вис (hung) у моего мужа, и любя его так, как я, невозможно предаваться его сильным и похотливым объятиям, не ощущая всю вызывающую вожделение страсть, разбуженную во мне. Но даже находясь в его владении, я думала о ваших юных прелестях, мой дорогой мальчик, и пылких наслаждениях, полученных нами прошлой ночью. И я воображала, будто передо мною не мой муж, а вы. Да, я так представляла себе и тем

стимулировалась к дикому извержению похотливых движений, в то время как он упивался всей похотливостью своих собственных страстей и ебал меня с полного моего сердечного согласия.
- О! моя ангельская наставница! Это же восхитительно!, - вскрикиваю я. - Какое удовольствие слушать такое яркое описание! Я не знаю, что делать с собой от желания - о! как бы мне тут же овладеть вами.
- Ишь чего захотелось моему миленькому мальчику! И думать об этом не смейте. Другое дело - завтра. Надо что-то придумать. И вот что, пожалуй, мы сделаем: я сейчас вернусь в дом и займу внимание вашей матери, так чтобы вы смогли взять буравчик и долото, а затем незаметно проскользнули наверх в мою спальню и приготовили на завтра смотровое отверстие; оно должно быть возможно ниже, под выступом средней дверной панели, в котором помещается замок, и позаботьтесь о том, чтобы убрать стружку, то есть избавиться от следов своей работы. Ключ будет оставлен мною в двери. Ваши сёстры после вашего полуденного приёма пищи всегда два часа занимаются на фортепьяно.

Мистеру Бенсону в это время наверняка потребуются мои услуги, но я найду повод задержать его, пока не замечу вашего исчезновения, и, выждав малость, чтобы вам было достаточно, мы проследуем к себе, дабы доставить вам то экстраординарное удовлетворение, на котором вы настаиваете; но прежде всего помните - никакого движения, чтобы не выдать себя, пока мой муж не покинет меня, а я не затворю за ним дверь.
Так сказав, она любовно надавливает своей рукой мой возбуждённый до окостенелости член, поднимается и присоединяется к маме. Я не теряю времени в следовании её совету, и счастливо выполняю всё, что хотел, а затем беззаботно возвращаюсь в гостиную, и никто не спрашивает меня о причинах моего отсутствия.
На следующий день я благополучно добираюсь до своего укромного убежища и, прежде чем они прибывают, с удобством занимаю такую позицию, чтобы сделанное мною отверстие находилось на уровне моих глаз. Миссис Бенсон, явно предвкушая перспективу, которая должна мне открыться, говорит мужу:
- На мне только платье без корсета... Вы так ненасытны, что я вынуждена быть готовой в любой момент удовлетворить вашу необузданную страсть. Так что мне достаточно снять с себя платье, чтобы не чувствовать себя стеснённой.

- Просто замечательно, моя дорогая жёнушка! Так сбросьте же с себя всё и позвольте мне без стеснения рассмотреть все красоты вашего восхитительного тела!
Сказано - сделано, и моя любезная наставница стоит во всей славе своих обнажённых великолепных и прелестных форм. Мистер Бенсон целует и ласкает её с головы до пят, укладывает на кровать и гамаюширует, пока она не завизжала от наслаждения. Затем, вытащив свой великолепный дрекол, он погружается в её восхитительный влог, явно давая ей в единой связке более чем совершенное наслаждение, о чём свидетельствовало то, как она незамедлительно сжимает его руками и ногами и быстро подмахивает свой задницей. Вскоре они пробегают первый круг, но мистер Бенсон остаётся поглощенным в строго подобающих ножнах своей сладострастной жены.

Она явно прилагает большие, чем обычно, усилия и для своего собственного наслаждение, и чтобы дать удовлетворение мне, и когда поворачивает в мою сторону голову и я ловлю её взгляд, то вижу, как она улыбается, делая ещё более энергичными подмахивания и являя мне весь свой влог с благородным дреколом в нём. Я готов взорваться. Наконец, их схватка прерывается; мистер Бенсон вынимает из ножен свой дрекол, весь в слизи, болтающийся, но всё ещё дородный в размере.
Что-то уж совсем безмерный! Я дал бы много, чтобы посметь выбежать, поместить его себе в рот и обсосать досуха, - такое вот неописуемо настоятельное желание овладевает мною. Это было первое пробуждение страсти, которой я часто предавался потом, когда встречался с компаньонами в оргиях с участием обоих полов.
Пока мистер Бенсон совершает свои омовения и приводит себя в порядок, его жена продолжает лежать совершенно неподвижно.
- У меня нет сил, - признаётся она. - Эти то и дело возобновляемые собеседования, в дополнение к ночной работе, в конец доконали меня.
- Заприте за мной дверь, - говорит он, пылко сжимая в объятиях её формы и целуя её.

Она продолжает лежать в прострации на постели, повернувшись ко мне ровно так, чтобы мне было прекрасно виден весь её влог между широко раздвинутыми ногами. И я на всё это взираю с предельным возбуждением. Она поднимается, наконец, и запирает дверь, поворачивая ключ, как и просил её муж. Затем приближается к биде, чтобы совершить обряд очищения, произнеся:
- Я вся дрожу… Но не от того, что произошло, а в ожидании того, что должно ещё произойти…
Я выскакиваю из чулана, хватаю её в свои объятия, опрокидываю на постель и тут же приклеиваю свои губы к её пылающему и всё ещё вспененному влогу, с постепенно вытекающими выделениями её мужа. И жадно давясь, глотаю всё это, вызывая у неё такое безумие похоти, что она тянет меня вверх и отчаянно кричат:
- Ради Бога! ебите же меня - ебите!..
Конечно мой петух разрывается и одним толчком целиком вкладывается в ножны.

- Вы не можете себе представить, как я возбуждена, - продолжает говорить она. - И не только вашими приготовлениями, но и, - признаюсь, - мыслью о столь незамедлительной неверности своему мужу, минуту спустя после того, как он только что ебал меня!... Вот каково дикое воображение женщин, когда они уступают любой чувственной мысли, пришедшей им в голову...
Прежде, чем меня поражает великий кризис, она оказывается готовой разделить его со мной, и мы замираем в муке блаженной похоти. Она, как обычно, так крепко держит меня, что я вовсе и не думаю об удалении из складок её восхитительного влога, но лежу неподвижно, наслаждаясь не прекращающимися сжатиями его бархатистых складок, которые порой действительно походят своей силой на тиски.
- И ещё признаюсь, - не унимается она, - что меня дополнительно возбуждала мысль: ведь за нами следит мой одинаково удачливый любовник и только и ждёт, когда его соперник покинет состязание… Идея обмануть владеет нами, женщинами, и мы готовы пожертвовать всем, лишь добиться успеха в этом.

Я быстро оказываюсь готовым ко второй схватке, которая, как и первая, заканчивается иступлёнными восторгами, которые нет сил описать. Моя очаровательная наставница полагает, что теперь мне нужно воздержаться, но ссылаясь на свой сорокачасовой пост (ибо, конечно, она ничего не знает о моей ебле с Мэри), я упрашиваю её разрешить мне проскакать ещё один круг.
- Тогда, мой дорогой Чарли, вы должны позволить мне перевернуться, ибо мне довольно тяжело под вашим весом, - я уж не говорю о том, что мне пришлось испытать под своим мужем, - так что мне нужно некоторое облегчение. Но это вовсе не значит, что вам следует выйти. Позвольте мне справиться с этим.

С непревзойдённым искусством она достигает своей цели, её роскошные ягодицы, мелькнув перед моими глазами, тотчас же низвергаются мне на живот. Мой петух раздулся и стоит твёрдо, как и прежде. Тогда, проведя рукой вокруг её тела, я нахожу своим пальцам применение на её возбуждённом и чопорно выступающем клиторе. Ебля у нас получается намного более длинная и более чувственная чем прежде; ничто не может сравниться с восхитительными движениями моей дивной наставницы; она выкручивает своё тело так, что я могу сосать один из её малышей, не переставая ебать и ебать её; а истекает она с таким криком восхищения, что, думаю, могла быть услышана в доме, не будь дверь в комнату обита сукном. И продолжает так очаровательно пульсировать на моем дротике, что я начинаю тешить себя надеждой, что мне удастся снискать её благосклонность и в четвертый раз, но она внезапно выскальзывает из моих объятий и соскакивает с кровати.
Обернувшись и взяв весь мой дрекол себя в рот, она чувственно сосёт его, и потом заявляет:

- Нет, любимый мой мальчик, мы должны быть благоразумными, если хотим повторять эти изысканейшие интервью. Вы доставили мне восторженнейшее наслаждение, но надо знать меру, и излишняя суетливость может стать рискованной для наших страстей. Пока счастливая судьба к нам снисходительна, нам может быть удастся благополучно наслаждаться подобными интервью каждый день. Идите-ка в раздевалку и оставайтесь там, пока я не покину свою комнату и не стану за дверью. После того, как я увижу, что рядом никого нет, я дважды кашляну, подождите минуту-другую и тогда спокойно выходите и спускайтесь обратно по ступенькам.
Все счастливо выполнено, и в течение более чем недели, пока миссис и мистер Бенсоны остаются у нас, я нахожу средства каждый день повторять очаровательный урок, не вызывая ни в чьём уме подозрения.
В конце концов эта замечательная женщина уезжает. Мне было трудно перенести эту сцену, но я, как мог, прятал в себе свои чувства. Она стала всеобщей любимицей, и все сожалели об её отъезде, так что моё горе не было замечено.

Пройдёт более двух лет, и счастливая фортуна так окажется добра ко мне, что я снова встречюсь с этой очаровательной женщиной. Мы довольно многого будем видеться друг с другом и наедине и с другими конгениальными личностями, о которых я, возможно, смогу ещё детально рассказать.
Но в настоящее время мне надлежит поведать о событиях, которые последовали вскоре после её отъезда.