...Слезы застилали глаза, мой взор был словно в тумане...
«...Никому не нужна... Одна... Singularis... Silentium».
Дождь лил как из ведра, создавая особое сентиментальное настроение.
- Девущка, а вас можно?
- Что значит можно?! Что вы себе позволяете?! Хам, грубиян, ...Нужно, нужно, а не можно!!!
Мужчина улыбнулся. В черных его глазах мелькнул интерес. Ему было около тридцати, натруженные руки выдавали заслуженного работника разгрузки вагонов. Интеллект так и виделся в его высоком смуглом лбе, сексуальных губах, выразительном носе с горбинкой. Одет он был в замаранную оранжевую спецовку, которая не скрывала очертаний его поистине божественного тела.
Я всхлипнула в последний раз и тоже улыбнулась незнакомцу. Во мне проснулась животная, невыразимая страсть... Я испугалась, что от недавних слез размазалась тушь, оторвались накладные ресницы, поползли стрелки...
- Извините, секундочку, - попросила я и вытащила из сумочки зеркальце.
Оно отразило красавицу сорока трех лет. Я была жгучей брюнеткой с таким же, как и у незнакомца, изогнутым носом и черными глазами. Губы не скрывали отсутствия нескольких зубов, которые я давно потеряла на рынке. Тогда я попыталась украсть носки, но меня ударила старая вьетнамка... Зато знакомые мужчины очень уважали меня за такую особенность и частенько приходили в гости...
Кофточка не скрывала груди пятьдесят восьмого размера... Лифчика, естественно, я не носила по идеологическим причинам. На мне была короткая юбка, больше напоминающая ленту, и туфли на высоких каблуках (Черкизовский рынок, дядя Арам, 357 рублей и минет).
Незнакомец нервно сплюнул и затравленно оглянулся. Это пробудило во мне новую волну страсти. Я огляделась по сторонам - вокруг никого не было, если не считать четырех-пяти детей в песочнице, их мамаш на скамейке и толпы старушек у соседнего подъезда. Я поняла, что место подходящее.
Незнакомец поманил меня пальцем. Я покорно, как кролик, двинулась навстречу своему удаву... Он взял меня за руку, убрал волосы от моего уха и спросил низким, вызывающим вожделение голосом:
- Закурить не найдется?
Я помотала головой. Я курила «Приму» и мне было жалко.
- Пошли, - сказал он и потянул меня за собой внутрь подвала. (Потом я узнала, что он работал в этом дворе дворником и временно - около двадцати лет - жил в этом подвале). И вот мы в обители страсти, в пещере любви, в садах Семирамиды, где должна была разразиться великая битва, награда в которой - сумасшедшее наслаждение.
...Архетип «Адам - Ева»... Грязная потрепанная лежанка... Тусклый свет от двухваттной лампочки (в углу на оголенном проводе)...
Неожиданно он сдернул с себя одним движением штаны вместе с трусами. Я смутилась, замерла, уставившись на его член, мирно висевший в сантиметрах 20 перед моим лицом. Поднять глаза, чтобы посмотреть на него, я так и не решилась. Видимо, вид мужского члена вблизи подействовал на меня гипнотизирующее, ведь я так давно не видела мужских органов, в последний раз - аж сегодня утром... Он ждал. Наконец я дотронулась до его лобковых волос своими пальцами и принялась их робко, осторожно расчесывать. Вторая рука скользнула к яичкам и принялась их гладить. Я была ласковой девочкой, и через некоторое время таких успокаивающих нежных движений его член начал просыпаться. Теперь он торчал вперед, прорываясь между моих ладошек. Он начал пахнуть как-то по-особенному, поэтому мое дыхание стало возбужденным. Я увлеклась. Большим и указательным пальцем я принялась то закрывать, то освобождать головку от крайней плоти. От такой ласки член быстро встал вертикально. Эрекция была самой настоящей.
... Я ласково стиснула его пульсирующий член губами, прижала его языком к нёбу, и он принялся кончать... кончать.... кончать... Я выпустила его взорвавшийся член изо рта. И замерла с полным беззубым ртом. Глаза его сияли каким-то необъяснимым светом. Я решала, глотать или нет. Этот вопрос равнялся для меня гамлетовскому... Глотать или нет? Глотать или нет??
И я сглотнула...
В комнате было, как вы помните, темно. Мы повалились на лежанку, раздевая друг друга. Она скрипела, стонала (лежанка) и намеревалась развалиться под нашими – скажем прямо, немаленькими – телами. Он сжал мою грудь, затем снял кофточку (Савеловский рынок, дядя Мамед, 100 рублей +2 минета, ему и Гоге). Из-за кружева выпрыгнул большой розовый набухший сосок. Он дотронулся до него пальцем, затем поцеловал, потом начал полизывать кончиком языка, затем жадно втягивать и покусывать. Затем он начал мять крупные груди, наслаждаясь сосками. Я сняла с него трусы. Член был еще мягкий от пережитого и шевелился. Из отверстия в головке на простыню капала пахучая прозрачная жидкость.
Он лёг на меня, направил рукой член во влагалище и плавно вошёл. Мы прерывисто задышали, он начал набирать скорость, член становился всё больше и твёрже и вот, наконец, стал совсем каменным, запульсировал и напрягся в последний раз.
Он резко вытащил его из влагалища и выставил вперёд - брызнула струя спермы, затем ещё одна. При этом он дёрнулся и глухо застонал. Ещё через несколько секунд вышла вся сперма, которая накопилась у него за эту эру воздержания.
Мы отвалились на лежанку и заснули.
...Утро началось божественно. Я, завернутая в грязную вшивую майку моего Незнакомца, пила растворимый кофе из жестяной кружки, улыбаясь своим мыслям. Он стоял передо мной, смотрел на картинку с голой Памелой Андерсен, вырванную из какого-то журнала, и драчил...
Я была счастлива.