Небольшой фанерный двухмоторный самолет вторые сутки кружил над темно зеленым морем джунглей. Отчаянное тарахтение керосиновых двигателей распугивало пестрых крикливых птиц, когда древний летательный аппарат снижался над очередной прогалиной.
Мария равнодушно смотрела в иллюминатор. Ей не терпелось вернуться в гостиницу, остаться с жаркой метиской наедине. Одного взгляда на партнершу хватало, чтобы промежность охватывало неукротимое пламя. Девушка, дрожа всем телом, крепко стискивала бедра, стараясь не застонать от сладострастия. Решительное напряженное лицо Паолы вызывало непреодолимое желание смягчить его поцелуями. Ее крепкое тело представлялось совершенно нагим, коричневым и блестящим…
-Здесь, - радостно воскликнула просиявшая метиска. Ее вытянутый палец указывал на поглощенные лесом серые массивные руины на склоне невысокой горы.

-Мне здесь не сесть, - покачал головой их пилот и проводник Педро Гуэдос. Натужно рыча самолетик поднялся выше, - Там, за горой была, кажется, небольшая площадка…
Паола от нетерпения подпрыгивала на месте. Глаза метиски лихорадочно блестели. Именно за эту пылкость, с удовлетворением отметила Мария, ей и полюбилась синьорита Муньес.
Спустя десять минут их хлипкое чудовище, едва не обломав себе крылья, шумно плюхнулось на относительно ровную голую поверхность. Каким-то нечеловеческим усилием Педро удалось остановить машину буквально в считанных метрах от сплошной стены леса.
- Вперед! За мной! – высоко воздев выхваченное из-за пояса мачете, Паола мгновенно оказалась снаружи. Пламенная метиска, позабыв обо всем, бросилась к оказавшимся на ее пути дебрям и принялась энергично прорубать себе дорогу. Ошеломленная креолка и проводник, которому вообще-то самому полагалось быть впереди, едва успев подхватить сумки с провизией, метнулись следом.

Спустя час невысокая гряда оказалась позади. Теперь их путь лежал под уклон. Метиска и перуанец с двух сторон совместно врубались в густое переплетение лиан. Мария вынуждена была в одиночку тащить поклажу. Коричневое лицо Паолы заливало потом, глаза лихорадочно блестели, сиплое дыхание тяжело вырывалось вздымавшейся груди. Ее рука с зажатым в ладони блестящим клинком порхала без устали.
Багровый диск солнца наполовину скрылся за соседней горой. Невыносимая дневная жара сменилась вечерней прохладой. Мария предложила сменить подругу, дать ей отдохнуть – та не услышала. Она не могла остановиться ни на секунду. Едва держащийся на ногах Педро затравленно оглянулся и виновато пожал плечами, дескать: что ж тут поделаешь.

Стремительно темнело. Джунгли впереди казались необъятными. Креолка предложила разбить лагерь и подготовиться к ночевке. Проводник с готовностью поддержал ее:
- Ночью лес просыпается. Здесь может быть опасно. Нужно развести огонь.
- У нас нет на это времени! – не прекращая работу, вскричала едва дышащая метиска, - Мы потеряли слишком много времени! Завтра должна уже родиться новая луна!
Мария с удивлением взглянула на перуанца. Он, как ей показалось, спрятал глаза и принялся деловито обматывать промасленной тканью срубленные неистовой валькирией ветки.
Так, при свете разрывающих тьму факелов, путешественники продолжили свой путь.
Через полчаса вокруг них сгустилась кромешная чернота. В джунгли пришла безлунная ночь. Внезапно мачете неустающей Паолы звучно лязгнул о невидимый в темноте камень. Похоже, они добрались.
Неровные багровые отблески пламени обманывали, вводили в заблуждение, не позволяя оценить истинные масштабы строения.

Однозначно оно было велико и, судя по всему, имело форму пирамиды. Наружные стены оказались украшены полуобвалившимися барельефами. Мария не была уверенна, но, похоже, древние скульпторы изобразили предающихся любовным играм индейцев. Здесь угадывались причудно переплетенные мужские, женские силуэты. По двое по трое, группами. Изучение одних только осколков заняло бы не менее полугода.
Дрожащая от возбуждения Паола передвигалась среди развалин наощупь и ничего не хотела слышать об отдыхе. Креолка и перуанец, переглянувшись не решились ей перечить.
От одного здания исследователи перешли к другому, затем к третьему. Судя по всему, в этом месте находился целый храмовый комплекс, если не целый город.
Прошло около часа бесплодных метаний, прежде чем метиска признала, что для продолжения поисков придется дождаться утра. Для ночевки выбрали низкое каменное строение похожее на сарай. Едва живой Педро развел перед входом большой костер, призванный отпугнуть непрошеных гостей.

Напротив их скромного убежища в широком каменном бассейне колыхалась блестящее озеро дождевой воды. Скинув промокшую от пота одежду, Паола погрузилась в манящую прохладу. Секунду Мария с восторгом смотрела на блестящее, вздувшееся мышцами, тело любовницы, а затем, мгновенно раздевшись, присоединилась к ней. Громкий надрывный храп свидетельствовал о том, что уставший за день проводник оставил их наедине.
Губы девушек встретились, дыхание пресеклось. Партнерша, чувствовала креолка, дрожит от возбуждения. Она плотно прижалась к Марии всем телом, охватила ее ногу бедрами. Затвердевший клитор едва не царапал нежную бледную кожу:
- Я не смогу заснуть! - страстно выдохнула раскрасневшаяся метиска, - Я уже рядом! Я здесь!
Она принялась покрывать жаркими поцелуями лицо партнерши:
- Мне нужна разрядка!
Девушки выбрались из воды. Ночной ветер ничуть не охладил разгоряченные тела. Мария извлекла из своей сумки заветный «нефритовый стержень».

Змеящиеся языки огня окрашивали переплетенные девичьи тела в потусторонние бардовые краски. Темная метиска лежала сверху. Ее блестящее лицо снова и снова погружалось в промежность партнерши. Крепкие руки надежно удерживали вырывающийся от наслаждения таз. Мария была внизу, и ее высунутый язык никак не мог поймать напряженный возбужденый клитор Паолы, та извивалась подобно змее. В растянутый до побледнения слизистой анус коричневокожей путешественницы почти на всю длину погрузился белый ствол «японского подарка». С каждым движением девушка насаживалась все глубже и глубже. Лишь когда пальцы креолки, улучив момент, нырнули в истекающую соком вагину, она смогла остановить бешенную скачку любовницы. Вытянутые в трубочку губы тут же охватили приблизившийся вплотную клитор, сдавили его, покрутили, втянули еще глубже.
Паола сладостно застонала, начала двигаться ритмичнее. Ее рука окунулась в плещущее озеро любовного сока партнерши, а затем обильно смазанные пальцы погрузились в тело креолки. В оба отверстия. Они быстро нашли друг - друга сквозь тонкую перегородку. Девушки подмахивали синхронно…

- Паола, - сквозь охваченное спазмом горло с благодарностью прохрипела Мария, едва ее отпустила мощная волна наслаждения, прокатившаяся с кончиков пальцев ног до самой макушки.
Метиска не ответила - она была без сил. Неимоверное напряжение прошедшего дня оставило девушку, выплеснулось наружу поднятое неимоверным взрывом оргазма.
Любовницы вновь очутились в прохладной воде бассейна. Их раскрасневшиеся, источающие жар тела никак не желали остывать. Девушки обнялись. Нежно потерлись носами. Улыбнулись друг – другу:
- Покажи мне его, - нежно попросила Паола, - Я снова хочу взглянуть.
Мария звонко рассмеялась. Погладила подругу по осунувшейся щеке. Спустилась на шею и выступающее полушарие груди: с тех пор, как она, подчиняясь желанию любовницы, вынесла из хранилища экспонат №2453 «Жезл инков», та не уставала любоваться древним тотемом.
Простой глинный цилиндр длиной с локоть усеивали некрупные плохоогранненые голубые камни. В навершии располагался большой золотой шар. Действительно, при определенной фантазии эту штуку можно было сравнить с мужским фаллосом.

Но пламенная метиска настаивала - это не что иное, как член Великого Ашуха – бога плотской любви древних индейцев, чья исполинская статуя стоит в заброшенном храме в горах Перу. Как специалист по доколумбовой Америке Паола авторитетно рассказала удивленной креолке о том, что за двести лет до прихода испанцев Писсаро войско инков ворвалось в долину исповедующих культ любви индейцев и учинило кровавую резню. Уцелевшим жителям пришлось сменить плотские утехи во славу Ашуха на тяжелую участь раба во имя Великого Инки. Главный же символ поклонения индейцев – мужское орудие бога, издевающиеся завоеватели вырвали из неподвижной статуи и отослали в свою столицу. Там, два столетия спустя, вместе с другими драгоценными вещицами, он попал в руки жадных до золота испанцев. Затем, на долгие годы следы его затерялись, но в 1898 году, когда американский флот потопил испанскую эскадру у берегов Кубы, и отобранная у Мадрида колония попала в руки янки, Нью-Йоркский музей пополнился кучей новых экспонатов. Древностей оказалось так много, что в пору открывать новую экспозицию, до всех не доходили руки. Так древний тотем получил инвентарный номер, ошибочное наименование и надолго исчез в огромном хранилище.

Лишь перехлестывающая через край энергия и неукротимый дух метиски, вкупе с потраченными в архивах музеев годами, раскрыли истинное значение этого предмета. Теперь, после того, как ей удалось сложить все части запутанной головоломки, убеждала подругу синьорита Муньес, жизненно необходимо отправиться в заброшенный в джунглях храм Ашуха, и на месте завершить ее многолетнее исследование.
Старик профессор любит Марию, лаская горячее тело любовницы, объясняла свой план Паола, но если ему все рассказать – им придется дожидаться нескорого возвращения Клары фон Клозвиц, девушек одних он, конечно же, не отпустит. Но если убедить его, что они собираются в Лондон – сверяться с архивами Королевского музея – проблем не должно возникнуть. Доктор Стуман доверяет юной креолке, он ничего не заподозрит, и даже допустит ее до закрытого музейного хранилища. До своей «сокровищницы неизведанного». Дорога туда и обратно займет не более пары месяцев. Эта будет их первая настоящая научная экспедиция.

«Победителей не судят!», страстно повторяла охваченная возбуждением метиска: «Мы впишем новую страницу в историю мира!»
История мира, признаться, волновала синьориту Кастадос гораздо меньше перспектив предстоящего приключения. Соблазнительные семена сумасшедшего плана Паолы упали на богато насыщенную авантюризмом почву Марии.
На следующий день вместо трансантлантического лайнера подруг ждало утлое суденышко, перевозившее немногочисленных путешественников к берегам Панамы. Оттуда – по прямой железнодорожной ветке, недавно, огибая Анды, соединившей два побережья. Тяжелый путь в горы предстояло сократить с помощью авиации.