«Ради Тебя»

Они уже встречались несколько месяцев. Ей было 18. Это симпатичная брюнетка, с карими глазами, ослепительной улыбкой, не высокого роста, с довольно внушительным размером груди для своего возраста, и с очень упругой аппетитной попкой, которая всегда прорезалась сквозь обтягивающею ткань джинсов, брюк, или коротких юбочек которые она носила. Как нестранно она в свои 18 еще была девушкой. Она была уже вот вот готова отдать свою невинность своему любимому. Но парень на нее не давил. Он знал что ей нужно время.
В этот теплый солнечный летний день они хотели опять идти гулять как обычно – сначала в центр, потом к нему слегка позажиматься. Он уже давно побывал у нее под блузкой. И не раз запускал руки под ее короткую юбчонку. Он знал что она намокает от одного его поцелуя, и также что она обожает носить стринги. Уже традиционно он пошел встречать ее домой. Он всегда забирал ее прямо от дверей квартиры, и провожал ее домой до самой двери. Надо отметить что ее родители были старой закалки и воспитывали свою дочь в строгости. Особенно отчим. Она выбежала к нему на лестничную клетку в парадное, поцеловала и обняла. Из-за дверей выглянул отчим и строго пригрозил что бы больше она не опаздывала и ровно в 23:00 она была дома… или получит ремня. Сказал он это вроде бы в шутку. Дверь хлопнувши закрылась и они наконец-то слились в сладком горячем поцелуи. Он прижал ее спиной к стенке подъезда и, продолжая целовать, опустив руки не удержавшись помял ее соблазнительную попку через короткую черную обтягивающею ткань юбки. Потом они взявшись за руки со смехом побежали вниз по лестнице.

Погуляв в центре они пришли к нему домой и оставшись на едине, начали страстно целоваться на диване. На ней была красивая ажурная белая блузка безрукавка из тонкого шелка, с сексуальным вырезом на груди, кулончик который он ее подарил вместе с маленькими сережками, черная обтягивающая мини-юбка чуть выше середины бедра, довольно короткая, черные туфли на шпильках и черные прозрачные не толи колготки, не толи чулки. Но зная ее вкус, он даже не сомневался что это были чулки. Она любила быть доступной. Поэтому всегда носила только чулки и стринги под своими до непристойности короткими юбками. Она любила соблазнять и дразнить, но при этом не давать. Она всегда сопротивлялась тому как он лезет ей под юбку, но это всегда было якобы сопротивление, она обожала чувствовать его ладони на своей упругой попке. Особенно когда она сидела сверху на нем и они целовались. Да она была девушкой. И она всегда смущалась когда он доставал из джинсов свой возбужденный член, особенно в тот момент когда она сидела на нем сверху. Она каждый раз краснела как будто видит его в первый раз, но темнимение начинала интенсивно тереться об него промежностью, прикрытой лишь влажной тканью тоненьких трусиков от ее же собственного сока. Надо заметить, что она еще не разу не позволила залезть себе в трусики. Но трогать через них, а они всегда были тоненькими, позволяла. Так они удовлетворяли друг друга. Она сверху, он снизу. Она танцует сидя на нем, он сжимает ее попку под юбкой, прикрытую лишь миниатюрными трусиками, пока оба не прейдут к естественному финалу.
И в этот раз было точно также. Сначала она сидела рядом с ним на диване, обнявшись. Она смотрела на него по особому, он знал этот взгляд. Это взгляд голодной самки, которая вся дрожит от возбуждения.

Он: Тебе нужно сегодня прейти домой вовремя, а то твой отчим обещал тебя ремешком отлупить.
Она: Да обещал. Но… меня это мало волнует. – Сказала она смотря на него все тем же голодным похотливым взглядом, залазя на него сверху, отчего ее и без того короткая юбка обтянула ее округлости еще сильнее, подтянулась еще выше, открывая ажурные резинки черных чулков, и край ее попки.
Его руки проскользили по ее бедрам, от коленок до того месте где из под юбки выступали ее крепкие девичьи полушария, и сильно сжали их. Она томно вздохнула, презакрыв глаза и слегка запрокинув голову сидя на нем. Она как всегда была в стрингах, они обтягивали ее упругие ягодки, которые четко подходили под размер его сильной и большой ладони, которые имеет каждый парень занимавшийся профессионально греблей.
Какая же она крепкая ее попка, настоящий орех, и так приятно за нее держаться, - думал он держась за самую соблазнительную часть ее тела.
Она сама начала расстегивать ему ширинку и доставать его друга, которому уже давно было там слишком тесно. Она лукаво смотрела ему в глаза.
Она: Меня мало волнует сегодняшние опоздание… Тоже мне напугал… ремнем… не в первый раз… потерплю. – Сказала она, плавно начиная вращающие движения бедрами, переходящие в своеобразный танец на нем.
Он: То есть, не в первый, разве это была не шутка?
Она: А то!
Он: Но ведь тебе уже 17?
Она: Ну и что? Ты думаешь что 17-ти летние девушки не получают ремешком по попке когда они себя плохо ведут?
Он был в шоке.
Она: Та ладно тебе… нечего страшного, нечего смущаться… я вижу как тебя это завело…
Он: Но ведь тебе уже 17?
Она: Да… ну и что? Последний раз меня пороли пол года назад… и мне тоже уже было 17.
Он: Не может быть…
Она: Не веришь?
Он: Нет.
Она: А хочешь… мы сегодня специально опоздаем? И меня накажут… Ммммм?
Он: Ну раз тебя могут наказать тогда луче не опаздывать… ты же не хочешь… - тут он сглотнул почувствовав как пересохло в горле и приятно защекотало в груди, и следующие слова были слегка охрипшим от волнения голосом - что б тебе разукрасили весь зад ремешком?
Она: Кто тебе сказал что я не хочу? А может я хочу что б меня выпороли… как школьницу… малолетнею… – В паузах между словами она прерывисто дышала, продолжая тереться об его торчащий кол внушительных размеров своей киской, прикрытой лишь мокрой насквозь тканью трусиков. – ради тебя, мммм? Хочешь я вытерплю эту порку… за тебя… специально опоздаю…- паузы между словами стали более долгими и ее дыхание более прерывистым, а голос стал слегка дрожать. – сама принесу ремень… подойду к креслу, помнишь то что стоит у меня посреди комнаты? У него еще такие большие подлокотники… и запущу руки под юбку… сниму эти трусики до коленок… спущу их… - Тут в паузах она уже начала постанывать, жадно ловя воздух слегка преоткрытыми губками, и темп движения ее таза стал мене быстрым, зато более судорожным, и каждый раз задерживался перед новым сильным толчком вперед, при этом всем она томно смотрела ему в глаза. - лягу животом на подлокотник… прогнувшись… в талии... ногами я буду упираться в пол, а мое тело будет расположено между подлокотниками… по кошачьи оттопырю попку… и медленно подтяну юбочку… боле того я постараюсь молча вытерпеть все удары… толстым… кожаным… тяжелым… солдатским ремнем по моей попке… и я это сделаю ради тебя, хочешь? … Чего молчишь?
Он: Ну я не знаю…
Она: Смелее… ты ж хочешь этого… я вижу…
Он продолжал мять ее упругую плоть, а она медленно начала подрачивать его член, и возить им по своим мокрым трусикам. Она привстала, зажала его член между своих сильных бедер, и начала плавные движения тазом. Надо сказать у нее это отменно получалось, так как она занималась восточными танцами не один год, и умела свести этим сума.
Она: Ну? Так что… о чем ты сейчас думаешь? – Спросила он продолжая свой танец и сверля его своими томными карими угольками, глаза в глаза.
Он: Та вот, пытаюсь представить – Тут уже его голос дрожал, и между словами он прерывисты дышал. – как 17-ти летнею девушку… такую как ты… будет пороть отчим офицерским ремне по заднице.
Она: А что тут представлять? Подойду к креслу, запущу руки под юбочку, спущу трусики, …
Он перебивает: Но постой… Зачем? Они же у тебя и так нечего не прикрывают.
Она: Ну и что? Отчим всегда говорил, что девушке вовремя порки всегда должно быть стыдно. Спущенные трусики, именно не снятые а спущенные до коленок, подтянутая юбка, символизирует что тебя будут пороть. Именно не обнаженной, а полуобнаженной. Более того, что бы мне было стыднее… мне всегда говорят… развести слегка бедра… на ширину плеч. – Закончила она свой рассказ впившись в него поцелуем.
Она: Хочешь увидеть как это будет выглядеть?

Она молча встала, подошла к похожему креслу как у нее в комнате. Она шла медленно покачивая бедрами, остановилась у подлокотника кресла, бросила хитрый взгляд через плечо. Ее глаза блестели, она медленно запустила руки под юбочку, потянула трусики вниз, спустила их до коленок. Он настолько был поражен, что даже не подумал о том, что это первый раз когда он видит ее без трусиков, более того, она сама сняла их перед ним.
Затем она легла низом живота на подлокотник, прогнувши свое тело между подлокотниками, по кошачьи выгнула спинку, расставила бедра на ширину плечь, взялась за края юбочки, и начала медленно тянуть ее вверх, открывая его взору края чулков, затем край попки и наконец всю попку, с мокрыми набухшими губками между ее крепких и стройных расставленных бедер. Подтянувши ее до талии, она сложила руки на второй подлокотник перед собой и опустила между ними голову. У нее был потрясающий вид. Он представил, что сейчас ремень будет опускаться на эту круглую упругую попку, выставленную вверх для наказания, столь взрослой и покорной девушки – женщины. В этой позе она была бесподобна. Он еще некогда не видел ее настолько сексуальной. Ее покорность, кротость, и при этом всем оболденная фигура сводили сума. Он увидел как блестит влага между ее бедер.
Он: Э… отчим видит что ты вся мокрая?
Она тихим томным голосом: Да видит…
Он: И что?
Она: Очень часто я получаю за это дополнительно… пряжкой… на моей заднице тогда по несколько недель горят звезды от ремня. И если уж я не намокну там… то моя торчащая грудь всегда выдаст меня… у меня соски просто каменеют от одной мысли, что меня будут пороть. И нечего не могу с этим поделать.
Она поднялась с кресла, подтянула трусики, посадила его в кресло, стала к нему спиной, подтянула уже успевшую опустится юбочку повыше, и начала тереться попкой об его колено, об его торчащий член, доводя до безумия.
Она: Так что, хочешь что бы ее сегодня наказали… что бы она горела… прошлый раз я опоздала всего на 15 минут, и получила 30 ударов, по два удара за каждую минуту… насколько ты хочешь что бы я сегодня опоздала?
Он: Ну я не знаю…
Она: Говори.
Он: …А если это будет 25 минут?
Она: 50 ударов! Тебе меня не жалко?
Он: Ты ж сама сказала сколько хочешь.
Она: …Хорошо… я сделаю это ради тебя… ты хочешь этого?
Он: Да я хочу.
Она: Договорились… а завтра… мы опять встретимся, и я покажу тебе… следы… которые останутся, хочешь?
Он: Хочу.
Она: А также захвачу тот ремень которым меня выдрали.
Он: А это зачем?
Она: Что б ты видел чем меня наказали… ну… и мало ли… может ты из-за солидарности тоже захочешь показать… на что ты способен ради меня.
Он: То есть?
Она: Ты не догадываешься… плохой мальчик…
Он: Ты собираешься меня им…
Она: Да… именно… отстегать по твоей попке… только вот если я девушка и получила 50, то ты как мужчина… должен получить не меньше 100. – Произнесла она с легкой ухмылкой и с блеском в глазах. – это будет очень больно, у меня рука тяжелая… я тебе не рассказывала… я уже порола… одного мальчишку… он меня безумно любил, я в принципе в него тоже была влюблена… я ему не позволяла, как тебе, лазить себе под юбку, а он это пытался. Один раз мне это надоело и я сказало что ухожу от него… он просил остаться… я сказала что я его тогда накажу… я выпорола его всего 20 раз… он ревел как девчонка уже после 10 ударов… ты не боишься так опозорится передомной… это все-таки в 5 раз больше… мммм? – Спросила она плотно прижавши его член между своих ягодок, продолжая свой восточный танец на нем сверху. Его руки потянулись к ее груди. Ее соски действительно торчали, безумно торчали.
Она: Нравится? – Спросила она, положа свои руки поверх его рук. – ну в общем знаешь, как хочешь… я точно намерена сегодня вытерпеть эту порку для тебя… все 50 ударов… тяжелым кожаным ремнем по своей попке… а ты… ты как хочешь… я завтра принесу ремень… или знаешь… ремень это все таки больше подходит для не послушных девочек… а насчет таких крепких мальчиков как ты, если уже пороть… то тонким ореховым прутиком… да это очень больно.
Он: Тебя им хоть раз пороли?
Она: Да пароли, прошлым летом на даче… причем не в доме, а на беседке… положивши грудью на стол и задравши мой тоненький сарафан до талии. Это первый раз когда мне при порке не сняли трусики. И хоть они были слишком условные что бы защитить от жгучих поцелуев орехового прута, но зато хоть как то прикрывали если не саму попку, то мою влажную киску, от малолетних мальчишек, которые пялились на меня из-за соседского кустарника. Но это не мешало им все остальное рассмотреть в малейших подробностях. Мне тогда было так стыдно, я кусала губы что бы не кричать, достойно лежать нагнутой над столом под розгой, что бы хоть в чем то остаться взрослой. Но при этом всем… я так возбудилась от одной мысли что они все видят, слышат мои стоны, видят как вздрагивает мое тело при каждом новом ударе, как вспухает новая алая полоса на уже сформировавшейся женской попке, что у меня текло по бедрам… и мне еще добавили горячих за похотливость. И малолетки слышали за что мне дали добавку, и сдавленно хихикали где то вдали за спиной.
Нууу? ... так что? … если хочешь я не буду завтра брать ремень, подготовишь для себя прутики, у вас тут много растет орешника в округе. Впрочем как хочешь…

Он провел ее до дома. Они опоздали ровно на 25 минут.
Он: Ладно я пойду, не хочу слышать как ты будешь вопить.
Она: К твоему сведенью, я уже взрослая девочка, и порку терплю молча… как бы мне не было больно. А сегодня так тем более, я сама принесу отчиму ремень, и порошу меня наказать за опоздание, по два удара за каждую минуту.
Они поцеловались, он еще раз опустил руку на ее упругую попку, слегка шлепнул, она ухмыльнулась, позвонила в дверь и скрылась. Он долго стоял под ее дверью и слушал… Но нечего не было слышно. Абсолютно нечего. Он ушел домой. И хоть он сомневался в правдивости сегодняшнего диалога про ремень и 50 ударов, это все равно его безумно возбуждало, и он чувствовал как что-то меняется в нем навсегда, он становится другим…
Наследующий день она сама пришла к нему домой все в том же наряде что и вчера. Они поцеловались, он опустил руки на ее попку, она слегка вздрогнула и с ее губ сорвался еле слышный стон.
Он: У тебя что до сих пор болит? – спросил он якобы в шутку, потому что был уверен что это все была выдумка.
Она улыбнулась, посмотрела ему прямо в глаза и начала целовать. А потом оторвавшись сказала: Меня выпороли час назад, вчера не было времени… хочешь посмотреть?
Он промолчал, смотря в ее карие глаза, которые блестели, даже скорее горели в предвкушении чего то особенного. Так прошло несколько долгих секунд. Она молча развернулась к нему спиной, и начала медленно тянуть свою короткую юбчонку вверх. Его взору медленно открывались ажурные края черных чулок. Затем верхняя часть бедер, и уже на них он увидел ярко красные, с фиолетовым оттенком в тех местах куда приходился кончик ремня, широкие отметены, с вспухшей кожей по краям. Затем край ее упругой попки, которая была просто багрового цвета, и наконец все ее полушария обтянутые тонкими стрингами, и разукрашенные сплошными полосками широкого ремня, которые часто сливались в одно вспухшее красно-багровое пятно. Его так завело то что он увидел, что он мгновенно почувствовал насколько ему тесно в его джинсах. Он заметил, что самая вспухшая и багровая часть ее попки была там, где она переходила в ее стройные сильные бедра. Он не удержался что б не прикоснутся к этому месту.
Она: уффффф…..
Он: Больно?
Она: Он всегда порет эту часть попки сильнее всего… говорит мол будешь вспоминать каждый раз когда будешь садиться.
Он присмотревшись увидел в нескольких местах четкие следы от пряжки.
Он: Я вижу ты промокла когда тебя пороли? – сказал он, ткнувши пальцем в одно из тех мест, где четким багрово–фиолетовым сияла пяти угольная звезда.
Она: Да… я еще некогда не была настолько мокрой во время порки… даже тогда на веранде на даче. Я все время думала про то что терплю эту порку ради тебя…
Он: Я тебя люблю.
Она: И я тебя. – и они слились в страстном поцелуи. Он прижимая ее горячею исполосованную попку к своему торчащему колу под обтягивающей тканью джинс, и она все также стоя к нему спиной с задранной до талии мини юбке и запрокинувши голову через плече назад…
Он: Я тут тоже кое что приготовил…
Она: Что?
Он: Вот посмотри… - и он показал на журнальный столик, где лежали тонкие и гибкие прутья орешника.
Она одернула юбку, повернулась к нему лицом, хитро улыбнулась и тут же поменялась в лице. Это был властный взгляд не толи мамы на нашкодившего ребенка, не толи опытной бизнес леди на нерадивого и зеленого менеджера.
Она: Ну что ж… непослушный мальчишка, девушку вашу выпороли, как непослушную школьницу, теперь ваша очередь… подставлять свою попку. И поскольку вы взрослый, то я надеюсь что вытерпите наказание по мужски… я кстати вчера, кроме стонов, не издала не единого звука… даже когда получала пряжку, я прокусила губу до крови но не закричала… сейчас посмотрим, на что способны вы молодой человек. Так и быть… раз это розга, ты не получишь сто… ты получишь 50, точно также как и я вчера. Теперь спусти джинсы, и ляг на подлокотник кресла… ты видел как я лежала вчера. Извольте принять туже позу молодой человек.
Он сделал все как она сказала. И уже лежа в нужной позе со спущенными джинсами до колен и с голым задом, он повернул голову и посмотрел на нее. Она была все также бесподобна: в туфлях на высокой шпильке, стройные сильные ножки обтянутые черными чулочками, черная обтягивающая мини юбка, белая шелковая блузка, он знал что на ней тоненькие стринги, такие же белоснежные как и ее блузка, он знал что у нее попка горит и ей очень больно. Она объединяла в себе два образа. С одной стороны перед ним стоит сексуальная не послушная выпускница с выпоротой попкой строгим отчимом. А с другой стороны сейчас это строгая и сексуальная молодая учительница, моложе его на 4 года, только что закончившая пед-институт, во всем этом наряде и с розгой в руке. И теперь уже он непослушный выпускник, которого сейчас будет сечь эта красивая девушка, которая даже моложе его самого, как непослушного мальчишку. Он не знал какой из двух образов его больше возбуждал, и у него еще некогда не было такой сильной эрекции. Ему казалось что если она хоть легонько прикоснется своими наманикюреными пальчиками, которые сейчас зжимали длильный и гибкий прут, к его торчащему колом члену, то его член просто разорвется от самого мощного оргазма в его жизни.
Он покорно протянул руки вперед и положил между ними голову, точно также как она делала это вчера перед ним. Он решил вытерпеть порку молча, как настоящий мужчина. Он знал что она этого хочет, что она этого ждет от него. Но уже к 10-той розге, начал стонать, а к 20-той просто кричал от боли… визжал как малолетний мальчишка, виляя исхлестанным задом из стороны в сторону. На 30-том ударе она сломала прут об его зад, и он не выдержавши схватился руками за попку.
Она: Встать!
Его член торчал колом. Лицо пылало алой краской, особенно щеки. Он не понимал почему ему так стыдно, ведь она уже не один раз видела его торчащий колом член, почему сейчас все по-другому?
Она: Протяни правую руку вперед. – Он сделал это. И розга тут же со свистом обожгла его ладонь. Он дернулся но промолчал.
Она: Теперь левую! … Меня точно также наказывают когда я хватаюсь руками за попку во время порки.
Она: Правую! – И так повторилось 10 раз с каждой рукой.
Она: Лечь! – И она продолжила безжалостно стегать его и без того уже весь вспухший от рубцов зад, который за короткую паузу лишь слегка успел отойти от порки и приобрел еще больше припухлости и чувствительности. Он больше не делал попыток прикрыть свой зад руками, но очень сильно вилял им и громко стонал после каждого удара. Она видела что он терпит из последних сил.
На 40-ковом ударе она остановилась: Ну вот, еще 10. Перестань
визжать как девчонка, будь мужчиной… расслабь попку так будет легче.

Он сделал все как она сказала, но после первого же удара напряг снова и громко взвыл от боли. На 50-том ударе она сломала еще один прут об его истеганый зад. Отлежавшись минуту он встал, и хотел ее поцеловать. Хотя поцелуй это было лишь прилюдие, на самом деле он хотел ее просто разорвать своим торчащим колом, хотел вогнать его в ее девственную киску и смотреть как она будет биться в сладкой истоме в вперемешку с болью под его напором, как бы отыгравшись таким образом за перенесенный стыд и боль от порки. Но она отстранилась от него не дав себя поцеловать. Показала ему своим острым ноготком на угол и сказала: Я там между прочим сегодня после порки простояла голыми коленками на гречке целых пол часа… с голой красной попой, и красными от стыда щеками. Так как гречки у нас нету, ты просто постоишь там часик-другой на коленках голым выпоротым задом камне и своим торчком в угол! – Сказала она щелкнувши пальцами по самому кончику его члена. – И еще, когда я разрешу тебе выйти из угла, не смей камне преставать. Ты вел себя как мальчишка а не как мужчина, а я с выпоротыми мальчиками любовными ласками не занимаюсь… ровно через неделю, если конечно ты сам меня об этом попросишь, я высеку тебя повторно, и хочу увидеть перед собой мужчину. Если же и тогда ты будешь себя вести как малолетний мальчишка которого мама порет за двойку, а не как настоящий мужчина которого сечет его любимая, то мы подождем с ласками еще недельку и еще, и так до тех пор пока ты не станешь настоящим мужчиной, достойным сделать меня женщиной, и наказывать если я буду себя плохо вести.