никогда не приходит в голову мысль самому сходить в филармонию - насладиться исполняемой там симфонией, точно так и Никите никогда не приходила в голову мысль о возможности какой-либо с в о е й вовлеченности в гомосексуальные отношения, а потому, проснувшись голым в одной постели с парнем, тут же проявившим к нему явно не миссионерское внимание, Никита готов был объяснить это чем угодно, но только не тем, что было очевидно, - ответ лежал на поверхности, а Никита упорно не понимал - Никита не догонял... потому и спросил он Андрея "чего ты меня лапаешь?" с интонацией той абсолютной отстранённости-невовлечённости, от которой Андрей на секунду изумлённо вскинул брови.
- Не понял... тебе что - приснился плохой сон? - невольно отодвигаясь от Никиты в сторону, чтоб лучше Никиту видеть, Андрей скользнул по Никитиному лицу удивлённым взглядом. - Никита... что случилось?
Никита был симпатичен, и даже то, что похмельное его лицо после бурной ночи было слегка помято, не портило общей картины: черты лица у Никиты были ещё подростковыми, изящно сглаженными, по-пацанячи субтильными, но сам Никита уже находился в преддверии своего возмужания, о чём наглядно свидетельствовал темноватый пушок над верхней губой, придававший его по-мальчишески милому лицу признак наступающей взрослости, - соединение ещё не ушедшего пацанства с ещё не наступившей, но уже внятно наметившейся грядущей мужественностью придавало лицу Никиты то очарование, какое бывает только в пору ранней юности... словом, Никита был симпатичен, и Андрей, невольно залюбовавшись лежащим напротив парнем, потеплел глазами - удивление во взгляде Андрея сменилось лёгким лукавством, - глядя на Никиту, Андрей улыбнулся:
- Никит... а ночью ты был совсем другим - ночью ты не брыкался, как сейчас... не отстранялся... что, блин, случилось?
- В смысле? - Никита, вновь не отозвавшись - никак не отреагировав - на обращённую к нему улыбку, непонимающе хлопнул ресницами, вопросительно глядя на Андрея.
- Что значит - "в смысле"? В прямом смысле... прямей не бывает! - Андрей тихо рассмеялся; непонятное поведение Никиты Андрея и веселило, и озадачивало - одновременно.
Никита, всё так же недогоняюще глядя на Андрея - по-прежнему ничего не подозревая, ни о чём не догадываясь, а потому не понимая, над чем Андрей смеётся - снова хлопнул ресницами:
- Это... как?
- Показать? - Андрей, весело глядя Никите в глаза, игриво подмигнул.
- Что ты мне покажешь?
- Ну, это самое... что ты делал ночью, - живо отозвался Андрей, одновременно с этим ловя себя на мысли, что он не знает, как объяснить такое странное поведение Никиты.
- Ну, покажи... - не очень уверенно отозвался Никита, и во взгляде его мелькнула тревога, тут же сменившись вполне естественным любопытством; мысль о сексе - об однополом сексе, или сексе в мужском формате - по-прежнему не приходила Никите в голову, и вместе с тем Никита ничего не помнил... ну, и что же он делал ночью - что ему может Андрей показать?
- Ох, Никита, какой ты хитрец... что - переводишь стрелки? - засмеялся Андрей.
Они лежали друг против друга, оба голые, и Андрей, говоря о "переводе стрелок", мысленно удивился, как правдоподобно Никита его разыгрывает, изображая из себя ничего не знающую невинность... ах, Никита, Никита! Показать ему надо... показать, что было ночью, - Андрей, невольно улыбнувшись, почувствовал в промежности сладко ноющую, щекотливо зудящую истому... неожиданно у Андрея возникла мысль разыграть Никиту ответно, но сладость, полыхнувшая между ног, была так сильна, что Андрей тут же решил не отвлекаться на игры в "моя-твоя-не-понимает", - голый Никита лежал рядом, и Андрей, невидимо стиснув мышцы сфинктера, голосом, чуть изменившимся от предвкушения близости, прошептал, горячо выдыхая:
- Никита...
Андрей уверенно подался всем телом вперёд - к лежащему на боку Никите, но тот, упреждая Андрея, тут же стремительно вскинул навстречу руку, - избегая соприкосновения своего обнаженного тела с телом обнаженного Андрея, Никита ладонью упёрся Андрею в грудь, но, не сдержав напора, в тот же миг оказался лежащим под Андреем на спине: с силой, с наслаждением вдавливая напряженно твердый член Никите в живот, ещё не поняв, что Никита отбивается, и отбивается не шутейно - не играя-заигрывая, Андрей, удерживая Никиту за плечи, прижался обжигающе жаркими губами к Никитиной шее:
- Никита...
- Пусти! - вырываясь из-под Андрея, Никита задергался под навалившимся на него Андреем что есть силы. - Пусти меня, бля... пусти...
- Чего ты... чего ты трепыхаешься? Я ж тебе... я тебе показываю... - не обращая внимания на реакцию Никиты - не придавая Никитиной реакции должного внимания, горячо зашептал Андрей, сладострастно сжимая ягодицы.
- Что ты мне... что показываешь?! Пусти! - Никита, изловчившись, кулаком ударил Андрея в скулу... точнее, не ударил, а скорее толкнул - для полноценного удара не была никакой возможности хотя бы чуть размахнуться, но этого несильного, скользнувшего по щеке толчка оказалось достаточно, чтоб Андрей, от неожиданности дёрнувший головой, в следующее мгновение осознал, что что-то не так... что-то явно не так!
- Ты чего? - резко отстраняясь - откидывая голову вверх - Андрей уставился на Никиту ничего не понимающим взглядом, в котором сквозь недоумение отчетливо сквозила неподдельная досада. - Никита, блин... офонарел? Ты чего?
- Пусти! - Никита, не прекращая вырываться, с силой задёргал под Андреем задом, ощущая, как от этих движений его собственный член, чуть утративший несгибаемость, снова стремительно затвердевает, каменеет, наполняясь приятной - хорошо знакомой, но в данной ситуации не совсем понятной - сладостью. - Что ты делаешь? Пусти!
- Да что с тобой?! Я показываю тебе...
- Что ты... что ты мне показываешь?! Ты лезешь ко мне...
- Я тебе показываю, как ты... - перебивая Никиту, напористо выдохнул Андрей, - как ты здесь ночью трахался... причем, делал это с удовольствием - с большим удовольствием!
Никита, ожидавший услышать что угодно, но только не то, что Андрей энергично проговорил-выдохнул ему в лицо, от неожиданности замер, перестав вырываться.
- Кто трахался? Я?
- Нет, блин... не ты - кот Матроскин, блин, трахался! - хмыкнул Андрей, не скрывая досаду... этот Никита явно перебарщивал, изображая из себя нераспаханную целину, и Андрей невольно почувствовал лёгкое раздражение: так, блин, можно до бесконечности дергаться-вырываться, спрашивать-переспрашивать... какой в этом смысл - какой ему, Никите, от этого кайф? "Кто трахался? Я?" Андрей, лёжа на голом Никите, сладострастно вдавливался в Никитин живот, и ему, Андрею, хотелось... ему очень хотелось трахаться - так, как они это делали ночью... классно делали! И чего он, этот Никита, сейчас хочет - чего он добивается? Переводит на него, на Андрея, стрелки - стыдно за вчерашнее? Ну, перевёл он стрелки: "я не я, и не хата не моя"... дальше-то что? Стрелки перевёл, и - будь ведомым... или он, Никита, вообще не хочет - трах по-трезвому ему не в тему? Или он, может, чего-то боится - чего-то опасается?
- С кем я трахался? - с недоумением глядя Андрею в глаза, озадаченно проговорил Никита, снова сбивая Андрея с толку - сбивая не столько содержанием вопроса, сколько той интонацией, с какой он вопрос свой проговорил: в голосе Никиты было удивление, недоумение, озадаченность, и всё это было совершенно искреннее, неподдельное... разве можно так хорошо играть?
- Никита! Хуля ты... хуля дурака валяешь - целку изображаешь?
Андрей, стараясь подавить в себе невольное раздражение, хотел добавить что-то ещё, и вдруг, глядя на Никиту, запнулся - внезапная догадка осенила Андрея... с ним, с Андреем, однажды случилась история - была история... да, была такая история: он учился на первом курсе, и однажды на дне рождении однокурсника он, Андрей, перебрал - напился так, что, проснувшись на другой день, он не помнил ничего... ну, то есть, абсолютно ничего - в памяти был полный провал, и он, Андрей, тогда ещё сильно испугался, и испугался не на шутку... чем закончился тот вечер, как и с кем он добирался до снимаемой им квартиры, что и кому он говорил, что делал - всё это было стёрто в памяти... не размазано, а именно стёрто, обнулено, и оставалось лишь уповать на то, что он, будучи пьяным, ничего т а к о г о не сделал... день рождения у однокурсника был в субботу, и весь воскресный день Андрей промаялся, не находя себе места - абсолютно ничего не зная про своё поведение... в понедельник он шел в универ, готовый ко всему, и настроение было... настроение было - хоть вешайся, но, к счастью, всё тогда обошлось - он ничего т а к о г о, будучи пьяным, не сделал, ничего т а к о г о не натворил... в ведь мог бы, ещё как мог бы!
- Никита, постой... да не вырывайся ты - никто тебя здесь насиловать не будет! - Андрей, крепко сжав Никитины запястья, вдавил его руки в матрас, тем сам лишая Никиту возможности активно сопротивляться. - Подожди, Никита, не дёргайся... - прижимая руки лежащего на спине Никиты к постели - с силой вдавливаясь пахом в пах парня, Андрей приподнял голову, внимательно глядя Никите в глаза. - Никита, ты что... ты - ничего не помнишь? Что было ночью... не помнишь?
- Что было ночью? - словно эхо, отозвался Никита, вопросительно глядя на Андрея снизу вверх; вопрос Андрея прозвучал для Никиты неожиданно, и Никита, лёжа под Андреем, невольно расслабился, стараясь сообразить, признаваться ему или нет в том, что он действительно ничего... он действительно ничего не помнит!
- Это я тебя спрашиваю... ты помнишь, как мы сюда попали? - Андрей смотрел на Никиту внимательно, даже пристально, ища подтверждение своей догадке. - Ну... как мы сюда попали?
- А где мы?
Никита спросил "А где мы?", причем, спросил-произнёс он это совершенно непроизвольно - вопрос у Никиты вырвался сам собой, и Андрею стало всё понятно... ну, блин, дела! Никита совсем ничего не помнит - и потому он вырывается, отталкивает его, Андрея, от себя... он, Никита, ничего не помнит!.. Секунду-другую Андрей неотрывно смотрел Никите в глаза, стараясь сообразить, в чем "плюсы", а в чём "минусы" этой новой - непредвиденно возникшей - ситуации... он, Никита, ничего не помнит... ай да Никита! Натрахался всласть - и снова девственник, снова целка: я не я, и не хата не моя... вот так случай! Поди докажи, что здесь было, а чего не было... Андрей, вдавливаясь членом в Никитин пах, смотрел на Никиту, лихорадочно соображая.... "плюс" был в том, что Никита - голый, возбуждённый - у ж е был в постели... в этом был "плюс", и "плюс" несомненный! А "минус"? "Минус" был в том, что ничего не помнящего Никиту теперь нужно было на секс раскручивать... раскручивать - как заправскую целочку, и совсем был не факт, что он, протрезвевший, согласится... девственник, бля!
Андрей, глядя на Никиту, с деланным осуждением покачал головой:
- Так, Никита... всё с тобой понятно: ты не знаешь, где ты сейчас, ты не помнишь, как ты здесь очутился, ты понятия не имеешь, что ты здесь делал... ты хоть помнишь, кто я? - Андрей, проговорив это, невольно улыбнулся, и улыбка у Андрея оказалась неожиданно солнечной - открытой, не таящей в себе ничего плохого. - Ну? Помнишь, кто я?
- Ты что - за дурака меня считаешь? - Никита, невольно поддаваясь обаянию Андрея, улыбнулся в ответ, и улыбка эта - ответная улыбка - получилась у Никиты совершенно непроизвольно.
Андрей был симпатичен... да, вполне симпатичен, и хотя симпатичность эта уже сама по себе была вполне самодостаточна, то есть не могла не обращать на себя внимание, но Никите, который не смотрел на парней с той зрения их симпатичности, даже не это было главное, - лицо Андрея было каким-то удивительно живым, открытым, располагающим, готовым в любой момент откликнуться искренней улыбкой, причем готовность эта читалась на лице даже тогда, когда Андрей улыбаться не собирался, и это выражение делало лицо Андрея, и без того симпатичное, не просто симпатичным, а обаятельно симпатичным... бывают такие лица, на которые и легко, и приятно смотреть - от людей с такими лицами априори не ждёшь ничего плохого, и потому Никита, лёжа под Андреем, как-то странно успокоился... по-прежнему не осознавая своё положение как положение возможного сексуального партнёра, Никита успокоился - вне сексуального контекста... конечно, всё это было необычно и не совсем понятно, но, в конце концов, ничего с ним, с Никитой, не случится, если он какое-то время полежит под парнем, пусть даже голым и возбуждённым, тем более что лежать так ему, Никите, было не только не дискомфортно, а вполне даже приятно... лежа под Андреем - чувствуя вдавившийся в живот напряженный Андреев член, Никита сам не заметил, как его собственный член вновь налился точно такой же несгибаемой твёрдостью... член Никиты налился однозначно приятной твёрдостью, но и это не подтолкнуло Никиту к мысли, что н а с а м о м д е л е это может означать... такова была степень Никитиной личной - внутренней -невовлеченности в "тему"!
Чувствуя, как Никита под ним расслабился, и одновременно ощущая животом горячо затвердевший Никитин член, Андрей в ответ на улыбку Никиты заговорщески подмигнул, одновременно понижая голос - переходя на шепот, тем самым вовлекая Никиту в интимную камерность ситуации:
- Ну, а как мы в общагу приехали... и почему ты в общагу не попал - помнишь?
- Нет, - на секунду запнувшись, Никита отрицательно качнул головой. - А сейчас мы где?
- На квартире у меня... - Андрей, глядя Никите в глаза, сладострастно сжал свои ягодицы, одновременно с этим делая неакцентируемое и вместе с тем вполне очевидное - плавно-скользящее - движение пахом по паху Никиты... и хотя это движение от Никиты не ускользнуло, Никита на это движение никак не отреагировал - для Никиты важнее было то, что Андрей ему сейчас расскажет, а вовсе не эти специфические движения, напоминающие половой акт. - Так вот... когда всё закончилось, я вызвал такси, и мы вчетвером - Игорь, Нелли, ты и я - приехали в общагу, чтоб там тебя определить на ночь, как Игорь об этом заранее договорился. Но произошло непредвиденное... во-первых, заступила новая вахтёрша, которая о договорённости Игоря понятия не имела, а во-вторых, ты был пьян... ну, то есть, на ногах ты держался, но при этом пьян был явно, или, как сказал кто-то, "весомо, зримо, грубо"... одним словом, вахтёрша упёрлась, и ты... - Андрей, глядя Никите в глаза, тихо засмеялся, - ты назвал её "будущей покойницей", она в ответ тут же пообещала вызвать наряд полицаев, про которых ты уверенно заявил, что они тоже "будут покойниками вместе с фюрером", она сказала тебе, что сейчас это проверит, потянулась к "тревожной" кнопке, и мы, пасуя перед таким аргументом, вынуждены были без промедления ретироваться, аки шведы под Полтавой... удивил ты, Никита, старшего брата! - Андрей, говоря это, смотрел на Никиту с улыбкой, и ни в голосе Андрея, ни в его взгляде не было ни малейшего осуждения. - Я так понял, что Игорёк от тебя подобной боевитости не ожидал...
- Ну... если я пьяный был... - растерянно отозвался Никита, то ли объясняя этой фразой свой неожиданно проявившийся боевой дух, то ли этой фразой невольно оправдываясь, и было непонятно, кому он, Никита, это говорит - Андрею он это говорит или себе. - А Игорь... он что - ругал меня?
- Он бы тебя убил, если б тебя, алкоголика-хулигана, некуда было деть - не к кому было б сплавить... ты хоть и брат ему родной, но твоё присутствие в брачную ночь, как мне кажется, никаким образом ни женихом, ни невестой в их апартаментах не предусматривалось... - Андрей, хмыкнув, вновь засмеялся. - Но, на твоё счастье, рядом был я, и вот - ты живой... с членом торчащим лежишь подо мной... и - никакой благодарности! - Андрей, говоря это, с силой, с наслаждением раз и другой сжал свои ягодицы, сладострастно вдавливаясь пахом в пах Никиты. - А, Никит? Где благодарность?
- Я под тобой? Ты сам не меня... сам навалился - лежишь, бля, на мне, как на подушке... пусти! - отозвался Никита, но его "пусти" прозвучало не очень убедительно, и Никита, сам это почувствовав, тут же без какого-либо явного или скрытого смысла добавил, глядя Андрею в глаза: - У тебя у самого стояк - давишь мне им в живот...
- И что? - Андрей прищурился.
- И ничего... пусти!
Лёжа под Андреем - говоря "пусти", Никита снова не только не дёрнулся, а даже не шевельнулся... мысль о том, что всё это сильно смахивает на прелюдию к голубому траху, у Никиты всё ещё не возникала - мысли такой не было, а потому не было ни страха, ни смятения, ни мало-мальски осознаваемого желания или нежелания этот самый трах иметь... короче, не было у Никиты никакой рефлексии, в то время как лежать под Андреем - чувствовать всем своим телом горячее тело Андрея - Никите было приятно... ну, и чего было дёргаться? От него, от Никиты, не убудет... полежит этот Андрюха на нём сверху - и сам в сторону отвалит... не до вечера же он будет на нём, на Никите, лежать!
- Руки отпусти... - миролюбиво проговорил Никита, и ноги его непроизвольно - сами собой - раздвинулись шире; Никита развёл под Андреем ноги шире, но в этом движении ногами с Никитиной стороны не было никакого знака-намека, а было лишь желание лечь поудобнее, и вместе с тем это движение ногами в стороны сделало соприкосновение тел ещё более тесным - более приятным... впрочем, приятность эта была для Никиты лишь на уровне ощущения, но никак не на уровне осмысления - осознания истинной природы этой приятности.
- Ага, я руки твои отпущу, а ты меня снова в скулу... да? - приглушенно засмеялся Андрей, и в глазах его, устремленных на Никиту, с удвоенной силой заискрились - заплясали-запрыгали - веселые чертики.
- Больно мне надо, - хмыкнул Никита. - Отпусти...
Андрей разжал кулаки, освобождая Никиты запястья, и Никита, едва его руки оказались свободными, тут же поймал себя на мысли, что он не знает, что ему в таком положении с руками делать, - сталкивать Андрея с себя у него, у Никиты, никакого желания не было, а мысль дать волю рукам в смысле обниманий-обжиманий... такая мысль у Никиты не возникла - в этом направлении Никита всё ещё упорно не догонял, и потому, не зная, куда руки освободившиеся деть, Никита снова развёл, разбросал их в стороны, одновременно с этим чувствуя, как Андрей, вжимаясь пахом в пах, снова сделал вдоль его, Никитиного, тела медленное - давяще скользящее - движение взад-вперёд... раз, и ещё раз, и ещё, - голый Никита, раздвинув ноги, разбросав руки, лежал под голым Андреем на спине, и взрослый Андрей, студент-пятикурсник, по нему, по Никите, медленно елозил, с силой вдавливая в Никитин живот свой твердый, как скалка, горячий член...
- Тебе что - приятно так делать? - без всякого напряга проговорил Никита, вопросительно глядя Андрею в глаза.
Вопрос вырвался сам собой - слетел с губ непроизвольно, и было в этом вопросе, прозвучавшем без малейшего подтекста, одно лишь любопытство... элементарное любопытство было в Никитином вопросе, - Андрей, всё про Никиту уже понявший, вопрос этот воспринял совершенно адекватно - именно как вопрос, требующий внятного однозначного ответа, и не более того, а потому, лишь на секунду запнувшись - внимательно глядя Никите в глаза - он, Андрей, ответил коротко и просто:
- Нравится... и мне эта нравится, и тебе это нравится - нам, Никита, обоим это нравится... так ведь?
- Ну-да, прикольно... приятно, - согласился Никита, не считая нужным отрицать очевидное... тупая головная боль, с которой Никита проснулся, медленно исчезала, рассасывалась, и Никита, повернув голову набок, скользнул любопытным взглядом по комнате. - Так мы сейчас где с тобой? У тебя дома?
- У меня на квартире - я квартиру эту снимаю... квартирка так себе, но она в минуте ходьбы от общежития, что лично для меня очень удобно, - Андрей, не поясняя, в чём заключается это удобство, снова плавно, неспешно задвигал задом, с силой сжимая свои ягодицы - толчкообразно вдавливаясь пахом в пах Никиты. - Приятно?
- Ты, блин, как этот... как голубой, - засмеялся Никита. - Навалился на меня - типа трахаешь... а так - приятно? - Никита, преодолевая тяжесть лежащего на нём Андрея, попытался двинуть задом снизу вверх, но ноги его были расставлены - разведены в стороны, и достойного взмаха-толчка у Никиты не получилось. - Блин... придавил меня, как свою собственность... ни фига не получается! Был бы я сверху...
- А ты что - хочешь быть сверху? - Андрей, улыбаясь, сделал телом движение взад-вперёд, не просто вдавливаясь, а скользя пахом по паху Никиты. - Никита... ты хочешь тоже так? Когда так делаешь, головка члена обнажается, и получается что-то типа дрочки, только в сто раз приятнее... хочешь так?
- Давай, - отозвался Никита, и отозвался он так легко и непринуждённо, как если бы Андрей предложил ему выпить стакан минералки. - Я буду тоже - как голубой... прикольно!
Глядя на Андрея, Никита засмеялся... ну, а чего? Как голубой... прикольно! Он, Никита, дважды проговорил "как голубой", один раз имея в виду Андрея, а второй раз говоря так про себя, и это "как", органично прозвучавшее перед словом "голубой", со всей очевидностью выявило неоспоримый для него, для Никиты, факт: ни себя самого, ни лежащего на нём Андрея он, Никита, голубыми не считал... да, они оба были голые, и оба были откровенно возбуждены, и возбуждённый Андрей не просто лежал на Никите сверху, а вполне конкретно тёрся напряженным членом о Никитин живот, явно испытывая от такого трения удовольствие, и Никите самому это было тоже приятно, но - при всей очевидности происходящего - быть голубыми они никак не могли... Парадокс? Нисколько! Голубые для Никиты были в телеящике, глумливо показывающем для быдлората очередной несостоявшийся гей-парад, либо мелькали в новостных сводках, деловито информирующих в потоке словесного мусора об очередной поимке маньяка-совратителя, но всё это прочно и непоколебимо было для Никиты за пределами его личного мира: ни голубые отношения, ни однополый секс, ни даже просто сам вопрос о пресловутой сексуальной ориентации никогда и никак Никиту не интересовали - всё это где-то было, где-то происходило-случалось, существовало, но всё это существовало для Никиты параллельно, то есть с его сокровенными мыслями и фантазиями, помыслами и грёзами никаким боком не пересекалось, и эта абсолютная невовлеченность в "тему" была для Никиты настолько органична, что сама мысль о какой-либо голубизне не могла прийти ему в голову, а потому ни он сам, лежащий под Андреем, ни Андрей, трущийся об него возбуждённым членом, никаким образом не могли быть голубыми - они могли быть только к а к голубые, и никак иначе, - для Никиты это была данность, не подлежащая сомнению.
- Конечно, прикольно... кайф! - рассмеялся Андрей... и уже хотел, удерживая Никиту, перевернуться на спину, чтоб Никита оказался сверху, но в последний миг передумал - Никите предстояло услышать еще кое-что, и хотя Андрей интуитивно чувствовал, что всё с Никитой у него сладится, тем не менее... эта конфигурация - он сверху - была уже как бы устаканена, Никитой вроде бы принята, а коней, как известно, на переправах не меняют... и Андрей, с наслаждением вдавливаясь членом в Никитин пах, рассмеялся снова: - Время, Никита, у нес с тобой есть - будешь ты сверху... еще успеешь! Короче, слушай дальше... или дальше ты помнишь сам?
- Не совсем хорошо... - попытался схитрить Никита, чтоб иметь хоть какое-то преимущество. - Что-то помню, а что-то нет...
- Оно и видно, - хмыкнул Андрей. - "Что-то помню, а что-то нет...", - передразнил Андрей Никиту. - Скажи мне: ты часто пьёшь? Ну, напиваешь, как вчера... часто это бывает?
- Я вообще не пью! - отозвался Никита. - Пиво с пацанами пью иногда, да и то редко... а так, как вчера, я ещё никогда не напивался - в первый раз это было...
- Всё бывает когда-нибудь в первый раз... абсолютно всё! - медленно проговорил Андрей, рассматривая лицо Никиты... этот Никита был не просто симпатичен, а притягательно симпатичен - и Андрей, скользя взглядом по его лицу, поймал себя на мысли, что Никита ему нравится... определенно нравится, то есть нравится не только как желаемый сексуальный партнёр, а вообще... нравится вообще, и это "нравится", медленно нарастая, ощущалось в душе как нечто большее, чем простое желание с ним, с этим Никитой, секса... "он мне нравится" - подумал Андрей, и что-то сладко ёкнуло у Андрея в груди. - У тебя родинка на переносице... еле заметная, - тихо проговорил Андрей, глядя Никите в глаза.
- Я знаю... вот здесь! - живо откликнулся Никита и, поднимая руку - указательным пальцем показывая на переносице то место, где была еле различимая коричневая точка, улыбнулся... он улыбнулся непроизвольно - и потому, наверное, как-то подкупающе непосредственно, почти по-детски.
Никита улыбнулся, сам не зная чему... руки Никиты с того момента, как Андрей перестал их держать, безучастно лежали откинутыми в стороны, и вот наконец-то хотя бы одной руке нашлось хоть какое-то применение... может, он улыбнулся этому? Взмах руки у Никиты вышел непреднамеренный, совершенно спонтанный - рука на короткий миг застыла в воздухе, но этого мига оказалось достаточно, чтоб Андрей успел подумать, мысленно взывая к Никите: "Ну... опуская руку, положи мне ладонь на спину - обними меня, Никита... ну же... ну!" - однако Никита этой мольбы не расслышал, и рука его вновь откинулась в сторону, - с силой вдавливая в Никитин живот напряженно твёрдый горячий член, Андрей не подумал даже, а бессловесно представил, как его руки, будь Никита на нём, сейчас бы скользнули вдоль спины к сочным, упруго оттопыренным полушариям ягодиц...
- Всё-то ты знаешь... - усмехнулся Андрей с лёгким, но совершенно неочевидным укором в голосе. - Вот только не знаешь, что было потом...
- Ну... не знаю, - на миг запнувшись, вынужден был согласиться Никита. - А что потом было? Ну, после того, как нас... как меня не пустили в общагу... мы сразу пошли сюда?
- Нет, Никита, мы стали ждать полицаев с их фюрером, чтоб посмотреть, как ты сделаешь их всех покойниками, - рассмеялся Андрей, не скрывая иронии. - Понятно, что мы сразу пошли ко мне... куда же нам было ещё идти? Я живу рядом - в двух шагах от общаги, и Игорь попросил меня, чтоб я забрал тебя на ночь к себе... что я и сделал - к нашему общему удовольствию... - Андрей, с улыбкой глядя на Никиту, лукаво подмигнул. - Ты когда уезжаешь в свой Мухосранск?
- Чего это - в Мухосранск? Нормальный город... город Козлодоевск, - отозвался Никита, улыбаясь в ответ. - Мне ещё куртку надо купить - мать мне деньги на это выделила... короче, я планирую здесь пробыть три дня - билет у меня на четверг. А что?
- Я к тому это спрашиваю, что... вахтёрша сегодня сменится, и в общагу Игорь тебя, я думаю, проведёт - определит тебя в свою комнату, как изначально планировалось, но... если ты вдруг захочешь, ты можешь без всяких вопросов зависнуть на эти три дня у меня... мне ты нисколько не помешаешь, парень из города Козлодоевска! - с улыбкой проговорил Андрей, внутренне желая, чтоб именно так и было - чтоб Никита до своего отъезда никуда от него, от Андрея, не уходил.
- Ну, не знаю... видно будет, - неопределённо отозвался Никита, действительно не зная, как после вчерашнего инцидента в общежитии поведёт себя Игорь - старший брат... как ни крути, а из рассказа Андрея получалось, что он, Никита, вчера Игорька в общаге явно лажанул, и теперь Игорь в назидание мог запросто вместо покупки куртки дать ему, Никите, вполне конкретного пендаля - раньше обговоренного срока отправить его в... Мухосранск.
- Понятно, что видно будет... я ж говорю тебе: если захочешь, - по-своему истолковав Никитин ответ, Андрей, глядя Никите в глаза, вновь сладострастно вдавился пахом в пах лежащего под ним парня. - Если захочешь... - горячо выдыхая слова, со значением повторил Андрей и, по-прежнему не встречая со стороны Никиты каких-либо видимых возражений, медленно, волнообразно задвигал задом, скользя по Никитиному животу клейко залупающейся головкой члена, одновременно с этим залупая своим животом влажно-клейкую головку члена Никитиного... "как голубые" - в третий раз за утро подумал Никита, не говоря это вслух; как именно делают "голубые" - так или не так - Никита, понятное дело, знать не мог, но то, что они оба были парнями и Андрей при этом, лёжа на нём, на Никите, делал характерные движения, напоминающие половой акт, давало Никите основание думать, что они - как голубые... и, нужно было признать честно, это - "как голубые" - было не так уж и плохо... даже, бля... даже - хорошо!
Никита лежал под Андреем внешне безучастно - лежал, раскинув в стороны согнутые в локтях руки, не делая никаких ответных движений, и вместе с тем на лице его, напряженно застывшим и оттого вмиг ставшим каким-то по-детски непосредственным, зримо обозначилась внутренняя сосредоточенность на тех несомненно приятных ощущениях, что он испытывал от подобного "как", - Андрей, сжимая ягодицы - с наслаждением двигая задом, уже совершенно откровенно мял своим телом тело Никиты, неприкрыто тёрся о Никиту членом, а Никита всё еще пребывал в неколебимой уверенности, что всё это так, всё это пусть не вполне обычная, но ничего определённо сексуального не имеющая шутка-забава... странный он был человек, этот Никита! Любой другой в его возрасте, окажись в подобной ситуации, уже давно либо включился бы в подобный секс и кайфовал бы на полную катушку, прочь отбросив тягомотину сомнений, либо, наоборот, бился бы в истерике, выворачиваясь-вырываясь, с пеной у рта доказывая, что он не голубой и потому он всё это делать никак не может, но и в том и в другом случае это было бы проявлением а к т и в н о г о отношения к происходящему... а Никита, испытывая несомненное удовольствие, был при этом не только внешне, но и внутренне безучастен, точнее, внутренне он был совершенно не напряжен в плане своего отношения к происходящему, и в этом была его, Никитина, логика: сексуальная активность для Никиты существовала лишь в одном варианте - гетеросексуальном, а потому проявлять какую-либо ответную активность в отношениях с Андреем Никите казалось несуразным... не мог же он сейчас Андрея по-настоящему обнимать, целовать его в губы, ласкать его тело, лапать и щупать, как регулярно он это всё проделывал в своих сладких мечтах - проделывал с девчонками! Не мог - Андрей был парнем, а не девчонкой, и к тому же парнем он был взрослым... это с одной стороны; а с другой стороны, у Никиты не было никакого резона вырываться-дёргаться, поскольку не было у Никиты никаких сомнений на предмет своей сексуальной ориентации, а значит - напрочь отсутствовала необходимость в какой-либо форме доказывать-утверждать свою сексуальную "правильность"... и даже когда он задёргался в самом начале - когда, вырываясь, ударил Андрея в скулу, в этом был не страх обнаружить зыбкость собственной "правильности", а банальное непонимание: чего этот парень хочет - зачем это нужно?
Теперь, лёжа под сладко содрогающимся Андреем, Никита уже знал, где он и как он здесь очутился - это всё стало более-менее понятным... но Андрей сказал, что он, Никита, ночью здесь кого-то трахал, и теперь непременно нужно было про это узнать - нужно было у Андрея об этом расспросить-выведать... Андрей, когда-то проснувшись и обнаружив, что он ничего не помнит, был в ужасе, потому что он, Андрей, не был уверен в своей "публично правильной ориентации", а значит, будучи пьяным, он мог что-то сделать или сказать, то есть как-то раскрыться и, таким образом, обнаружить своё тайное тяготение к парням... было от чего прийти в ужас! А Никита, проснувшись и обнаружив, что он точно так же ничего не помнит, но узнав, что он ночью кого-то трахал, пребывал в состоянии естественного любопытства, поскольку в своей ориентации он, Никита, нисколько не сомневался - в ориентации своей он был уверен на сто процентов! Оставалось лишь узнать - расспросить-выведать у Андрея, кого он здесь трахал... а кого он мог трахать? Может, кого-то они зацепили по пути, когда сюда шли... или, может, Андрей какой-нибудь шмаре позвонил - для траха вызвал... и они её как - по очереди? Или, может, они её одновременно - сзади-спереди в два ствола... блин, до чего ж надо было упиться, чтоб совсем ничего не помнить!
- Андрюха, подожди... постой! - Никита, подняв руки - обхватив ладонями плечи нависающего над ним Андрея, легонько сжал, сдавил его плечи руками. - Хуля ты мнёшь меня, как девку? Бля, как девку меня тискаешь... постой - я спросить тебя хочу!
Андрей, дурашливо дёрнувшись, грудью безвольно рухнул на грудь Никиты, горячими губами вжавшись в нежную кожу Никитиной шеи, отчего руки Никиты, соскользнув с Андреев плеч, оказались у Андрея на спине - и получилось, что Никита Андрея невольно обнял, - губы Андрея шскотливо обожгли Никитину шею, и Никита невольно замер от слишком явного - конкретно ощутимого - удовольствия, причем теперь это ощущение удовольствия было именно в области шеи, а не только между раздвинутых ног...
- Андрюха, блин! - чуть слышно рассмеялся Никита, и ладони его непроизвольно - сами собой - легли на Андрееву спину. - Я спросить у тебя... сказать, бля... спросить у тебя хочу...
- Говори... - Андрей, рывком отрываясь от Никиты - приподнимая верхнюю часть тела, вновь опёрся на локти согнутых рук, в то время как руки Никиты, непроизвольно скользнув по спине Андрея, замерли на Андреевой пояснице. - Спрашивай... всё, что хочешь, спрашивай!
Андрей уже знал - интуитивно чувствовал - что всё у них сладится, всё получится... обязательно получится! И это при том, что Никита совсем ничего не помнил - не имел ни малейшего понятия, что было ночью... получалась нелепая и вместе с тем забавная - совершенно прикольная - ситуация! Потеряв условную девственность физически - подставив под член свою попку, ничего не помнящий об этом Никита по-прежнему пребывал в полной уверенности, что он абсолютно неискушен в этом вопросе... пьяная ночь, наполненная безудержной, безоглядно юной и потому совершенно откровенной страстью, выпала из сознания Никиты, а значит - для него, для Никиты, всё сейчас будет как бы впервые... и даже без всякого "как бы", а будет впервые буквально, потому что мало подставить зад или взять в рот, а нужно всё это осознать - принять, осмыслить - на трезвую голову... конечно, никакая ситуация не застрахована он всяких неожиданностей, и потому могло произойти какое угодно развитие событий, но, лёжа на Никите, чувствуя пахом напряженный Никитин член, видя, как Никита невольно начинает чувствовать вполне естественное удовольствие, Андрей не просто надеялся, что Никита, явно лишенный замшелых комплексов, не растленный уголовно-церковными понятиями об однополом сексе, всё воспримет адекватно своему состоянию, а внутренне Андрей был уверен в этом - в том, что всё у них сладится, всё получится... всё у них б у д е т! Да, именно так: всё у них будет - здесь и сейчас! - и оттого, что Андрей это чувствовал-знал, во взгляде его, устремлённом на Никиту, была такая весёлая, ликующая уверенность, что не попасть под влияние - под обаяние - этой уверенности было практически невозможно.
- Никита... - прошептал Андрей, с наслаждением выговаривая имя Никиты - предвкушающе глядя Никите в глаза. - Опусти руки... ниже опусти руки...
- Зачем?
- Опусти! - настойчиво выдохнул Андрей... и Никита, невольно подчиняясь этому не совсем понятному для него требованию - выполняя странную просьбу Андрея, послушно скользнул руками по телу лежащего на нём Андрея дальше, перемещая обтекаемо раскрытые ладони с поясницы Андрея на его упруго-сочные ягодицы... вопрошающе глядя Андрею в глаза, Никита послушно двинул руками вниз - и ладони его, ощущая сочно-выпуклую упругость, приятно наполнились.
У Андрея были скульптурно красивые ягодицы, и Андрей об этом прекрасно знал: каждое лето, бывая на пляже, Андрей постоянно ловил не только женские, но и мужские взгляды, с разной степенью откровенности устремляемые на его более чем симпатичную попку, причем во взглядах этих, обтекаемо скользящих по округло-сочным полусферам ягодиц, нередко вспыхивала-мелькала то вполне видимая, нисколько не скрываемая, то, наоборот, затаённая, маскируемая под безразличие, но всё равно очевидная, легко угадываемая чувственная заинтересованность... ягодицы у Андрея были обалденно красивые, и хотя Никита, никогда не обращавший внимание на задницы парней, совершенно не разбирался в красоте мужских ягодиц, тем не менее, ощутив ладонями сочную упругость плавно выпуклых полусфер, он не мог не почувствовать, что это приятно... это было приятно, и чувство приятности, ощущаемое ладонями, странным образом тут же отдалось в промежности - между раздвинутыми, разведёнными в стороны ногами... блин, ну точно - как голубые... руки - на жопе... как голубые!
- Тебе что - нравится так? - спросил Никита, с любопытством шевеля пальцами - легонько вдавливая чуть растопыренные пальцы в бархатисто-упругую кожу... вопрос сорвался с губ сам собой - он, Никита, хотел спросить не об этом, а совсем о другом.
- Нравится, - отозвался Андрей; глядя Никите в глаза; ответ прозвучал коротко и потому совершенно исчерпывающе - Андрей сказал "нравится" без какого-либо внутреннего напряга, сказал как о чём-то совершенно естественном и потому очевидном, и улыбка, одновременно радостная и щедрая, беспечная и лукавая, засияла на его симпатичном лице. - Никита... ты об этом хотел спросить? Нравится мне это или нет?
- Нет, не об этом... хуля об этом спрашивать, если это по тебе и так видно? Как голубой, бля... тискаешь меня, как девку, - Никита, невольно поддаваясь настроению Андрея - непроизвольно улыбнувшись в ответ, поймал себя на мысли, что с Андреем ему удивительно легко... ещё вчера Никита о нём, об этом Андрее, понятия не имел, а сегодня они лежали в одной постели, оба голые и оба возбуждённые, и не просто лежали, а Андрей был сверху, Андрей делал движения, напоминающие половой акт, и при всём при этом Никите было комфортно... ситуация была необычная, даже в чём-то странная, но на душе у Никиты было комфортно - легко и спокойно; голова уже не болела - похмельная боль, тисками сжимавшая виски, сама собой рассосалась, незаметно ушла... нормально было Никите - и легко ему было, и даже приятно! - Я не об этом хотел спросить, - повторил Никита, непроизвольно лаская - сжимая-стискивая - Андреевы ягодицы. - Пришли мы, короче... сюда пришли - к тебе... и - что было дальше?
Никита уставился на Андрея взглядом, со всей очевидностью свидетельствующим о полном - абсолютном! - незнании событий прошедшей ночи, и Андрей, глядя в Никитины глаза, снова мысленно удивился, как такое вообще может быть... провал в памяти - что это? Результат химической реакции, возникшей под воздействием избыточно употребленного алкоголя? И тогда всё это можно объяснить, используя химические формулы, в виде обычного уравнения? Или, может быть, сработала какая-то психологическая защита - сработала с учётом того, что человек, проснувшись-протрезвев, вновь становится продуктом социума, а не природы? У Андрея тоже такое было - он, Андрей, ничего не помнил... но ведь он и не делал того, что делал Никита, - он не трахался страстно и безоглядно, с полной самоотдачей, как всего лишь несколько часов тому назад это делал пьяный Никита... как т а к о е можно забыть? Никита ничего не помнил, и получалось, что есть как бы два разных Никиты, существующих параллельно: один Никита - "ночной" - с упоением, кайфуя и наслаждаясь, предавался однополому сексу - трахался в рот и в зад, а другой Никита... другой Никита - "дневной" - об однополом трахе не имеет никакого понятия, искренне полагая-считая, что склонность к такому сексу ему совершенно не свойственна! Получалось, что он, Никита, не знал самого себя... а какой человек может сказать, что он знает про себя всё - досконально? Может ли быть такой человек в принципе - человек, который знает про себя всё? "Что было дальше?" - спросил Никита... это было и странно, и удивительно - не помнить о таком... и - глядя Никите в глаза, Андрей повторил, словно эхо:
- Что было дальше? А дальше, Никита... дальше было самое интересное, и это просто непостижимо, что ты о том, что было дальше, ничего не помнишь... непостижимо, Никита!
- Ну, я помню... не очень чётко помню - отрывочно, - проговорил Никита; не желая выглядеть в глазах Андрея круглым идиотом. - Что-то помню, а что-то нет... - уточнил-добавил Никита, виновато улыбаясь.
- Так, может, пусть так и останется? - Андрей, простодушно глядя Никите в глаза, так же простодушно улыбнулся в ответ. - Что помнишь - то помнишь... а про то, что в памяти не осталось, знать тебе, может, вообще не нужно? А, Никита?
- Почему это?
- Ну, мало ли... - отозвался Андрей, и в глазах его заискрились, заплясали дразнящие чертики. - Меньше знаешь - крепче спишь... так ведь?
Никита, лежа под Андреем - глядя на Андрея снизу вверх, неожиданно рассмеялся.
- Блин! Ну точно, как в книге...
- В какой книге? - в глазах Андрея мелькнуло лёгкое недоумением.
- Мы писали... сочинение, бля, писали - на прошлой неделе, и тема была... ну, короче, что лучше для человека: суровая правда или утешающая ложь. Нужно было выбрать что-то одно и своё мнение обосновать...
- Ну, и что же ты выбрал - что ты обосновывал? - с едва уловимой иронией и вместе с тем не без видимого любопытства проговорил Андрей, вспомнив, что сам, будучи школьником - одиннадцатиклассником, писал сочинение на такую же тему.
- Я написал, что правда лучше, чем ложь, даже если правда эта кому-то не в кайф...
- Молодец! - рассмеялся Андрей, невольно любуясь Никитиной непосредственностью. - В той пьесе, по которой писали вы сочинение, говорится ещё, что ложь нужна тем, кто слаб душой, кто боится думать самостоятельно, у кого неразвито или атрофировано ощущение собственной неповторимости... ложь - это религия господ и рабов, а не свободных людей... правильно?
- Ну, что-то вроде этого... а ты всё это откуда знаешь? - удивлённо проговорил Никита. - Ты что - всё это помнишь со школы?
- Я, между прочим, школу окончил с золотой медалью, - улыбаясь, отозвался Андрей. - Так что, Никита, помню я... кое-что помню - в отличие от тебя, - Андрей, говоря это, с наслаждением стиснул свои ягодицы, отчего член его с новой силой вдавился в пах лежащего под ним Никиты. - Никита...
- Что? - отозвался Никита, вопросительно глядя на Андрея... жаркая сладость гудела, пылала-плавилась в его напряженно твёрдом, животами сдавленном члене, отдаваясь в промежности, в мышцах сжатого сфинктера... лежать под Андреем было приятно, и не просто приятно, а в кайф... да, это был кайф - конкретный кайф!
- Ты хочешь знать... - Андрей сделал паузу и, глядя Никите в глаза, сам себя перебил вопросом - Что ты хочешь знать, Никита? Ты что-то помнишь, что-то не помнишь... что ты не помнишь, Никита?
Андрею хотелось, чтоб Никита, который не помнил ничего, сам спросил его о ночном трахе - и Никита не заставил Андрея ждать... ему, Никите, не терпелось узнать, кого он здесь ночью трахал, тем более что любопытство это - естественное, понятное и объяснимое - с каждой минутой подогревалось неуклонно растущим возбуждением.
- Ты сказал... - произнёс Никита и вдруг почувствовал - неожиданно для себя самого - что-то похожее на смущение, - сказал... - преодолевая возникшее смущение, повторил Никита, - что ночью... что ночью я трахал кого-то...
Никита проговорил всё это, стараясь выглядеть как можно беспечнее, но в глазах Никиты Андрей увидел и неуверенность, и смущение, отчего лицо Никиты приобрело выражение почти детской беспомощности - и, ободряя парня, Андрей улыбнулся в ответ широко и открыто, тем самым стремясь показать Никите, что волноваться ему совершенно нечего - что для смущения никаких оснований.
- Точно, было такое... - весело проговорил Андрей. - Только, Никита, не ты, а мы... м ы трахали - так будет точнее.
"Ну да, - подумал Никита, - конечно, м ы... не мог же Андрюха быть в стороне - не мог устраниться от такого дела!"
- Ну, и где, бля... где она? - под улыбкой пряча смущение, нетерпеливо проговорил Никита, стараясь придать своему голосу нарочито грубоватую игривость. - Чего она не осталась?
- Кто?
- Ну... кого мы с тобой трахали... где она? - повторил Никита, вопросительно глядя на Андрея.
- А кого мы трахали? - в голосе Андрея прозвучала лёгкая, едва уловимая насмешливость, и в то же время он спросил это с интонацией, с какой спрашивают маленьких детей, побуждая их искать ответы на вопросы самостоятельно.
Повисла короткая пауза... лёжа под Андреем - глядя Андрею в глаза, Никита внезапно почувствовал растерянность, и эта растерянность тут же отразилась в его недоумевающем взгляде, устремлённом на Андрея... лёжа под Андреем с раздвинутыми, разведёнными в стороны ногами - обхватив ладонями Андреевы ягодицы, Никита смотрел на Андрея растерянно, смотрел с вопрошающим недоумением, в то время как сам Андрей, всё так же улыбаясь, взирал на Никиту с выражением терпеливого ожидания, словно Никита, задавший вопрос, должен был сам на этот вопрос ответить - должен был вспомнить... но вспоминать Никите было нечего - в памяти его был полный провал... ни малейшей зацепки не было в памяти! Надо же так упиться... полный писец!
С минуту они молча смотрели друг другу в глаза... вдавливаясь в Никиту напряженно твёрдым членом, Андрей вновь шевельнул бёдрами, но Никита на это не обратил никакого внимание - все внимание Никиты было сосредоточено на прозвучавшем вопросе Андрея: вместо ответа - ожидаемого, прямого и ясного, который Никита готов был услышать - Андрей вдруг спросил Никиту сам, и в этом был какой-то скрытый, непонятный Никите смысл: "а кого мы трахали?"... а кого м о г л и они трахать? Блин... если б он, Никита, знал - если бы помнил - кого они трахали!
- Кого мы трахали? - через силу проговорил Никита, нарушая молчание.
- Не помнишь? - то ли уточняя вопрос Никиты, то ли оттягивая на этот вопрос ответ свой, Андрей снова шевельнул бёдрами, снова упруго сжал, сладострастно стиснул под Никитиными ладонями голые ягодицы - и снова Никита, лежащий под Андреем, не обратил на это никого внимания... не до этого ему, Никите, сейчас было!
- Не помню, - обречённо проговорил Никита.
Никита сказал "не помню", и виноватая улыбка выжидательно замерла на его губах; говорить в неожиданно обновившейся ситуации "что-то помню, а что-то нет" не имело никакого смысла... и вообще: лучше правда, чем ложь, как он, Никита, написал в сочинении... ну, то есть, лучше знать, чем не знать, потому что незнание, точнее, сознательный выбор незнания - это та же самая ложь, и позиция "меньше знаешь - крепче спишь" есть ни что иное, как рецепт для трусов... именно так! Правда - любая правда! - лучше, чем ложь или незнание, хотя что именно может в данной конкретной ситуации скрываться под "правдой", Никита, сбитый с толку вопросом Андрея, не имел ни малейшего понятия, - то очевидное, что лежало на поверхности, то есть осуществлённый ночью трах с Андреем, для Никиты по-прежнему не только не было очевидным, но даже не приходило ему на ум... голый возбуждённый Никита, лежащий под голым возбуждённым Андреем, по-прежнему ни о чем не догадывался - и потому, вопрошающе глядя Андрею в глаза, Никита вслед за "не помню" растерянно повторил-спросил:
- Кого мы трахали? - причем, произнёс он это без малейшего ожидания услышать тот единственный в данном контексте ответ, который был более чем очевиден.
- Друг друга, - улыбнулся Андрей; он произнёс это так естественно, легко и непринуждённо, как если бы он ответил на Никитин вопрос, кого они, глядя друг другу в глаза, видят сейчас... ясно, кого - друг друга.
- Кого? - ожидавший услышать что угодно, но только не это, Никита, в первый миг даже не понял смысл сказанного - не понял, ч т о сказал ему Андрей, отвечая на вопрос "кого мы трахали?"
- Друг друга, - повторил Андрей. - Я тебя, а ты - меня...
- В смысле? - у Никиты от удивлёния округлились глаза.
- В прямом, - тихо рассмеялся Андрей, глядя Никите в глаза. - Сначала орально, потом анально... знаешь, как это делается?
- В жопу? - недоверчиво проговорил Никита, переводя с латинского на русский - медленно осмысливая услышанное.
- Ну... можно и так сказать, - согласился Андрей. - А можно сказать "в попу"... или даже "в попочку"... кому как нравится.
- Что нравится? - не понял Никита.
- Кому как нравится говорить... - улыбнулся Андрей. - "В жопу" или "в попу" - суть одна, и ночью суть эта была восхитительна... суть сама по себе- вне каких-либо слов. Жаль, что ты ничего не помнишь...
- Подожди... - Никита, не предпринимая никаких попыток вывернуться из-под Андрея - всё так же держа ладони на Андреевых ягодицах, смотрел на Андрея снизу вверх вопрошающе распахнутыми глазами, медленно осознавая услышанное. - Ты что - хочешь сказать, что мы... что ты меня ночью ебал - что ты меня выебал... ты это хочешь сказать?
Андрей отчетливо видел, что Никита, проговаривая всё это, не столько у него, у Андрея, уточнял-спрашивал, сколько вслух думал - осознавал - услышанное.
- Я не х о ч у сказать, а я говорю - говорю о том, что было, - отозвался Андрей, весело глядя Никите в глаза.
- Что было? - тупо переспросил Никита.
- То, что я только что сказал, а ты только что услышал... если ты ничего не помнишь сам!
- То есть, ночью... - проговорил Никита и тут же, запнувшись, умолк, осмысливая то, что Андрей "только что сказал", а он, Никита, "только что услышал". - Ночью ты меня... ты меня выебал - ебал меня?!
- Никита! Ну, что за слова - "в жопу", "выебал", "ебал", - рассмеялся Андрей, невольно любуясь Никитиной наивностью... эта наивность, почти детская, совершенно не наигранная, открывшаяся у шестнадцатилетнего парня с большим и крепким писюном, была одновременно и уморительна, и умилительна, и вместе с тем она, эта искренняя наивность, странным образом ещё больше подогревала, подстёгивала и без того сильное Андреево желание. - Есть другие слова, Никита! Другие слова, обозначающие этот процесс... хотя, быть может, и не такие звучные! Понятно, что суть важнее, скажешь ты "жопа" или скажешь "попа"... суть всегда важнее слов, и это правильно... но это с одной стороны. А с другой стороны, всё определяется словами, и оттого, какие слова мы выбираем для определения сути...
- Ты меня выебал? - не дослушав Андрея, повторил Никита; теперь в интонации, с какой Никита это спросил, уже было не осмысление услышанного вслух, в совершенно конкретный - прямой - вопрос.
- У нас, Никита, был секс... совершенно нормальный мужской секс, состоящий из разных видов активности... орально, анально - всё это было, и всё это было по высшему разряду... у нас был нормальный секс - секс, Никита, а не "ты меня выебал"... обалденный был секс! - Андрей произнёс последние три слова с жарким придыханием, сладко смакуя каждый выдыхаемый слог, так что у Никиты не должно было остаться ни малейшего сомнения в правдивости такой оценки. - Естественно, я тебя трахнул - вставил тебе в попку... да и как могло быть иначе? Ты сам, Никита... сам ты этого хотел!
- Сам хотел? Я хотел, чтоб ты меня выебал? - недоверчиво проговорил Никита, медленно осмысливая новую порцию новой информации.
- Именно так! - рассмеялся Андрей. - Никто тебя ночью здесь не насиловал - не принуждал... да и чего было принуждать, если секс нам обоим был в кайф? В принуждении, Никита, кайфа нет... во всяком случае, для меня. К принуждению склонны люди, не способные делиться радостью... я называю их хапугами - от слова "хапнуть", то есть урвать для себя... я такого не понимаю. Взаимное наслаждение - вот кайф! Когда этого хочет каждый, и каждый...
- Сам хотел... - словно эхо, повторил Никита, всё так же недоверчиво глядя Андрею в глаза, и по выражению лица Никиты было видно, что эта информация не укладывается у него в голове. - Сам... зачем? Я не мог... не мог, бля, этого хотеть...
- Почему ты думаешь, что ты этого хотеть не мог? - отозвался Андрей.
Они лежали по-прежнему, не меняя конфигурацию: Никита лежал на спине, разведя в стороны чуть согнутые в коленях ноги, Андрей лежал на Никите, вдавливаясь в Никитин пах напряженно твёрдым членом, одновременно с этим чувствуя горячую твёрдость члена Никитиного, при этом руки Никиты раскрытыми ладонями все так же обтекаемо лежали на сочных Андреевых ягодицах, - Андрей, опираясь на согнутые в локтях руки - нависая над Никитой, смотрел Никите в глаза, и в груди Андрея сладко щемило от неизбывной нежности... Андрею хотелось обнять Никиту, крепко стиснуть его, долго и сладко целовать его в губы, как это было ночью... он, Никита, "не мог этого хотеть"... как же, не мог он... хотел, ещё как хотел! И - спросив Никиту, почему он думает, что хотеть он этого н е м о г, Андрей, в принципе, знал, ч т о Никита ему может ответить, но Андрей интуитивно чувствовал, что Никите нужен диалог, потому как в диалоге осознаётся истина, и Андрей Никиту подталкивал к разговору - Никита нравился Андрею всё больше и больше, а с человеком, который нравится, всегда хочется сближения, невозможного без взаимного понимания, обоюдной искренности, - Андрей не соврал Никите, когда сказал, что настоящий кайф для него, для Андрея, может быть только взаимным, обоюдным, и никак по-другому. Этот парень - Никита - определённо нравился Андрею, и Андрей, лёжа на Никите - ожидая ответа, легонько двинул вверх-вниз бёдрами, потому что лежать без движения с залупившимся, сладко гудящим членом было невмоготу, - хотелось... хотелось ласкать Никиту, обнимать его, целовать - так, как он это делал ночью, когда Никита был не просто отзывчив на ласки, а сам с безоглядным упоением то и дело перехватывал инициативу... "я не мог этого хотеть"... наивный!
- Как я мог хотеть этого, если я не голубой? Что, бля, за хрень! - воскликнул Никита, и в этом восклицании было столько искреннего, неподдельного непонимания, что Андрей невольно улыбнулся.
- Никита, а ты что - боишься быть голубым? - Андрей задал этот вопрос с интонацией спокойной, подчеркнуто будничной, тем самым умышленно - на уровне интонации - лишая вопрос его сакраментальности, его глубинной значимости для многих и многих, впервые соприкоснувшихся с однополым сексом.
- Хуля мне бояться! Я ничего не боюсь! - запальчиво проговорил Никита. - Я просто... просто не голубой, и всё! Я не боюсь, а я не понимаю... я не мог этого хотеть! Ты врешь... ты всё врешь! Ты... ебал меня? Честно скажи... ебал?
- Ебал! Ещё как ебал! - так же напористо проговорил-выдохнул Андрей, но напористость эта была весёлой, азартной, ничуть не страшной; интонация, с какой Андрей подтвердил факт полового сношения, была подобна весеннему ветру, упруго бьющему в лицо: "ебал! ещё как ебал!"
- Значит, вчера... я вчера был пьяный - я ничего не соображал... и ты этим воспользовался - ты меня выебал пьяного, - отозвался Никита, глядя Андрею в глаза; такой сценарий событий минувшей ночи Никите был более-менее понятен, точнее, такой сценарий объяснял для Никиты, как и почему всё это могло случиться. - Ну, бля, дела... - протянул Никита, обращаясь не столько к Андрею, сколько к самому себе.
Никита произнёс последние три слова с чувством растерянности и вместе с тем с чувством удивления, что такое могло случиться - могло с ним, с Никитой, произойти, - осознание того, что его ночью трахнули, для Никиты прошло совершенно безболезненно, без истерики и надрыва, и всё это потому, что Никита пребывал в совершенной уверенности, что он, Никита, не голубой... да, это случилось; парень, лежащий сейчас сверху, судя по всему, не врёт - он, этот парень, действительно его, Никиту, сексуально поимел, но в понимании Никиты это был контакт исключительно физический, напрочь лишенный какой-либо внутренней - душевной - вовлечённости в действо... это был сугубо технический момент, и не более того, - так это видел-понимал Никита, наконец-то осознав-осмыслив, что его, пьяного, ночью поимели... конкретно поимели - в жопу!
- Да, ты был пьяный, - улыбнулся Андрей, - и я этим воспользовался... я дважды, Никита, этим воспользовался: сначала я тебе вставил, а потом я тебе подставил... ну, ты был пьяный - ты ничего не соображал, и потому, наверное, ты натянул меня в зад с превеликим удовольствием... классно это сделал! Трахнул меня, ничего не соображая... - Андрей, глядя Никите в глаза, рассмеялся.
- Я тебя тоже... тоже ебал? В жопу тебя ебал? - переспросил Никита, и глаза его вновь невольно округлились от удивления; собственно, Андрей об этом уже говорил - проговаривал это - в самом начале, когда отвечал на Никитин вопрос, кого они трахали, но акцент в разговоре переместился на пассивную роль Никиты, и потому Никита совершенно искренне удивился, на этот раз не просто услышав, а р а с с л ы ш а в то, что сказал-повторил ему Андрей.
- Блин, ну что за слова! - Андрей, укоризненно качая головой, шутливо поморщился. - Ты не в жопу меня ебал, а в попу... или, если тебе не нравится слово "попа", совершил со мной анальный половой акт - анально меня трахнул, и сделал ты это с большим удовольствием... а до этого мы друг другу кончили в рот. И всё это было, Никита, лишь потому, что ты был пьяный - ты был беспомощный, ты ничего не соображал, а я этим нагло воспользовался... изнасиловал бедного мальчика - со всех сторон изнасиловал! Так получается? - В голосе Андрея прозвучала легкая, но вполне различимая ирония.
Никита, не отвечая, смотрел на Андрея, и по взгляду Никиты Андрей видел, как Никита медленно переваривает - заново осознаёт-осмысливает - новую порцию информации о минувшей ночи... и эта новая информация для Никиты была куда важнее, чем информация предыдущая! То, что Андрей, воспользовавшись опьянением Никиты, мог совершить с ним половой акт - это было одно... а то, что Никита сам - сам! - трахал Андрея, причём делал это, как сказал Андрей, с превеликим удовольствием - это было совершенно другое... принципиально другое! В первом случае Никита был жертвой - никакой ответственности за совершенный с ним половой акт он, Никита, не чувствовал, потому что т а к о й акт для него, для Никиты, не мог быть сексом, а следовательно, сам Никита никаким образом не делался от такого траха голубым... здесь для Никиты всё было ясно и понятно. А вот во втором случае... если он, Никита, точно так же трахал Андрея, да еще и делал это с удовольствием, то это значит, что никакого принуждения не было, и не было никакого беспомощного состояния, а был самый настоящий секс - был взаимный трах... а перед этим они друг у друга сосали - брали в рот, один одному отсасывали... и он, Никита, от всего этого тащился - он испытывал удовольствие? Тогда получается, что это был секс - настоящий секс... и тогда получается, что он, Никита, делавший всё это с удовольствием... он - кто? Голубой? Но мысль о самой возможности такого никогда у Никиты не возникала - эта мысль была ему не просто чужда, а вообще никогда не приходила ему в голову, никогда такая мысль его не посещала... и вот - на тебе: здравствуй, жопа, новый год... лёжа под Андреем, Никита смотрел Андрею в глаза, и во взгляде Никиты Андрей отчетливо видел вопрошающую беспомощность - искреннее непонимание, как и почему всё это могло случиться... как т а к о е могло случиться?!
- Ничего я не понимаю... - проговорил Никита, нарушая паузу. - Не понимаю...
- Что ты не понимаешь? - улыбнулся Андрей, любуясь Никитиной непосредственностью; сладострастно вдавливаясь пахом в пах Никиты, Андрей легонько - совершенно ненавязчиво - вновь двинул бёдрами. - Никита... что тебе нужно объяснить?
Во всём облике Андрея - в его взгляде, в его улыбке, в интонации его голоса - было что-то такое, что невольно располагало, настраивало на искренность, на ответную улыбку... был во взгляде Андрея, в интонации его голоса, в выражении его лица какое-то непонятное для Никиты очарование, и Никита, глядя Андрею в глаза, неожиданно для себя самого улыбнулся в ответ, - Никита всё так же лежал под Андреем, раздвинув ноги, чувствуя животом напряженно твёрдый, горячий Андреев член, и ладони Никиты по-прежнему были на Андреевых ягодицах, но не это было сейчас главным... "что тебе нужно объяснить?" - спросил Андрей... да всё, бля! Всё нужно было объяснить... может, этот Андрей - голубой... ну, то есть, настоящий голубой - и потому он тащится от такого секса... может такое быть? Может... или не может? А он, Никита... он сам от чего тащился ночью? И сейчас вот... сейчас он лежит под Андреем - и у него, у Никиты, тоже стоит, и ему, Никите, это приятно... очень приятно... почему?!
- Я вот что не понимаю... - Никита, глядя Андрею в глаза, непроизвольно облизнул вдруг пересохшие губы. - Мы ночью ебались, как ты говоришь... ну, то есть, друг друга... в жопу друг друга... так?
- Так, - отозвался Андрей. - В жопу друг друга... пусть будет "в жопу", если тебе это слово больше нравится, - Андрей улыбнулся. - Ну, и что тебе непонятно? Отличный секс! Ты ничего, Никита, не помнишь... и здесь я одно лишь могу сказать: жаль, что не помнишь! Но это ведь дело поправимое... правильно я говорю?
- В смысле? - не понял Никита.
- В смысле, что сейчас мы всё повторим... да? Никита... скажи "да"...
Андрей, горячо выдыхая последние три слова, раз и другой сладострастно сжал, стиснул ягодицы, и Никита, совершенно не чувствуя никакого внутреннего протеста, тем не менее дёрнулся под Андреем, стараясь то ли высвободиться, то ли прекратить эти движения, напоминающие - имитирующие - половой акт.
- Бля... хуля ты это делаешь - словно ебёшь меня? Как голубой, бля... тискаешь меня, как девку! Всё утро тискаешь...
Никита снова повторил "как голубой" и вслед за этим сказал "тискаешь меня, как девку", не замечая явного противоречия в своих словах: если "как девку", то при чём здесь "голубой", а если "голубой", то тогда при чём здесь девка... "не ложись с мужчиной, как с женщиной"? Кажется, так говорится в одной постоянно популизируемой в коммерческих целях книжке... как с девкой - не ложись, не надо; мужчины так называемой гетеросексуальной ориентации, попадая в замкнутые мужские сообщества, будь то армия или тюрьма, нередко ложатся с мужчинами как с женщинам - более сильные повсеместно насилуют более слабых, предпочитая на время забывать про свою "правильную ориентацию", и из всего этого действительно получается мерзость... кто б с этим спорил! "Не ложись с мужчиной, как с женщиной"... не ложись! А с мужчиной как мужчина, не как с женщиной - как парень с парнем? То-то и оно... лукавая фраза! Впрочем, Никита сказал "к а к голубой", и хотя в этом союзе "как", имеющим сравнительное значение, изначально присутствовала уловка, свидетельствующая либо о полном профанстве говорящего так, либо о его сознательном лукавстве, Андрей сразу отмёл мысль о Никитином лукавстве... шестнадцатилетний Никита был банально несведущ в психологии так называемых "ориентаций", никогда не акцентируя своё внимание на этой теме применительно к себе - не мороча этой темой себе голову, и этим объяснялось всё его поведение с того момента, как он проснулся.
- Никита... тебе что - неприятно всё это? - спросил Андрей, напряжением мышц удерживая Никиту под собой - вдавливая его пахом в матрас; уже спросив, Андрей запоздало сообразил, что спрашивать Никиту так - в лоб - было бы не нужно, потому что он сейчас скажет в ответ, что "да, неприятно", и все: слово "неприятно" будет им, Никитой, произнесено, а дальше он может запросто уцепиться за него, уже не думая - не пытаясь разобраться в своих ощущениях.
- А почему... почему мне это должно быть приятно? - отозвался в ответ Никита, и Андрей обострённым чувством вживания в Никитину логику уловил-понял, о чём Никита у него спрашивает.
- Действительно... почему тебе это должно быть приятно? - глядя на Никиту, Андрей озадаченно хмыкнул, при этом комично изобразив озабоченность на лице. - Ты считаешь, что тебе это приятно не должно быть... ну, никак не должно быть тебе это приятно! А между тем... между тем, Никита, тебе это приятно... вот ведь незадача какая! Гладко было на бумаге, да забыли про овраги... - Андрей рассмеялся и, не давая возможности Никите что-либо сказать в ответ, тут же спросил его сам: - Тебе сколько лет, Никита?
Андрей знал от Игоря, что Никита учится в одиннадцатом классе, а значит лет Никите не меньше шестнадцати, и, тем не менее, Андрей задал Никите вопрос о возрасте, чтоб задать ему вопрос следующий.
- Ну, шестнадцать... скоро будет семнадцать - и что с того? - отозвался Никита, не совсем понимая, при чём здесь возраст.
- Шестнадцать... скоро будет семнадцать... - словно эхо, повторил-проговорил Андрей, глядя на лицо Никиты вдруг устранившимся - отстранённым - взглядом. - Это хорошо... это очень хорошо! А то я сейчас испугался - ненароком подумал...
Андрей умышленно замолчал, и Никита, не дождавшись окончания мысли, первым нарушил паузу - спросил, подозрительно глядя Андрею в глаза:
- Чего ты испугался?
- Я вдруг подумал сейчас... подумал: а не педофил ли я, позволив тебе кайфовать со мной? Блин... такая вот мысль пришла мне в голову!
- Ха! - не замедлил с ответом Никита, мысленно удивляясь Андреевой неосведомлённости по этой части. - Педофилы трахают маленьких, совращают-насилуют малолеток... я что - малолетка, что ли?
- Вроде как нет... не малолетка, - улыбнулся Андрей той живости, с какой Никита отреагировал на его хорошо изображенное сомнение. - Писюн у тебя о-го-го... не малолетний писюн - не маленький! Так вот... и писюн у тебя нормальный, и лет тебе шестнадцать, и даже почти семнадцать, а только, Никита... чего ты такой наивный? Или в вашем городе Незалупинске все такие наивные - простые, как ты?
- Почему это я наивный? - отозвался Никита, и в голосе его прозвучала невольная - едва различимая - обида... глядя на Андрея, Никита вдруг подумал - внезапно поймал себя на мысли - что ему совсем не хочется выглядеть в глазах Андрея малолетним недоумком.
- Потому что, Никита, в твоём возрасте многие парни между собой не только виртуально, а и реально кайфуют - с наслаждением трахаются, тащатся... короче, имеют полноценный секс - по полной программе. А ты... ты - как с Луны свалился! Смотри...
Андрей, сжимая ягодицы - с наслаждением вдавливаясь пахом в пах Никиты, волнообразно задвигал бёдрами, плавными наездами медленно скользя взад-вперёд по Никитиному телу; ягодицы Андрея, играя ямочками, под раскрытыми ладонями Никиты словно ожили - зашевелились, то уменьшаясь-затвердевая, то вновь наполняясь сочной упругостью, - двигая задом, Андрей неожиданно опустил голову вниз - и Никита, тут же ощутив на своей шее обжигающе жаркое прикосновение Андреевых губ, невольно содрогнулся от удовольствия... может, минуту, а может быть, две минуты Андрей сладострастно мял Никиту, с нескрываемым наслаждением вдавливаясь в него всем телом, горячими губами он скользил по Никитиной шее, и все это время Никита, не убирая ладони с Андреевых ягодиц, лежал под Андреем с раздвинутыми, широко разведёнными врозь ногами, испытывая не просто удовольствие, а сладостью полыхающее во всём теле вполне конкретное - сексуальное! - наслаждение... он, Никита, не должен был это наслаждение испытывать, но оно было, оно наполняло всё его тело неизъяснимой сладостью - и что-либо сделать с этим, как-то этому воспротивиться он не мог... и не мог, и не хотел - это был кайф!
- Вот так, Никита... - Андрей, отрываясь от Никиты - вновь приподнимая голову, посмотрел Никите в глаза, и во взгляде Андрея Никита увидел что-то такое, жаром проникающее в душу, отчего у него, у Никиты, сладко дрогнуло сердце; секунду-другую они молча смотрели друг другу в глаза... наконец, улыбнувшись, Андрей весело и вместе с тем уверенно произнёс-проговорил: - Мне, Никита, такое нравится - мне это в кайф... и тебе это в кайф - тебе тоже по кайфу... ну, и какой из этого следует вывод?
Никита, не отвечая, смотрел Андрею в глаза, но взгляд Никиты был снова обращен во внутрь - в самого себя... да, ему, шестнадцатилетнему Никите, ученику одиннадцатого класса, никогда ни о чём таком не думавшему, было приятно... и не просто приятно, а было очень приятно - отрицать это было бессмысленно... отрицание было бы ложью, а ложь - убежище трусов, - он, Никита, трусом себя не считал... и "какой из этого следует вывод", Никита в общем и целом уже понимал - теперь, когда всё вдруг прояснилось: и почему он проснулся голым, и почему Андрей, только проснувшись, тут же полез его лапать... он по-прежнему не помнил, как и что они делали ночью, и потому, лёжа сейчас под Андреем, он не мог в деталях представить, как именно это может происходить, если вдруг сейчас будет происходить, но в общем и целом... в общем и целом Никите было понятно, что значит "орально" и "анально"... хоть "анально", хоть "в жопу - суть от этого не менялась! Непонятно Никите было другое: почему э т о приятно ему, Никите, никогда о таком не то чтобы не мечтавшему, а даже не думавшему - никогда о таком не помышлявшему?
- Эй! - шутливо окликнул Никиту Андрей; в общем и целом понимая, о чём парень, лежащий под ним, может думать-гадать в данный момент. - Ты на связи, Никита? Не отвлекайся... - Андрей рассмеялся, горячо вдавившись в Никитин пах напряженно твёрдым членом. - Проснись и пой!
Обрывая собственные мысли, Никита вновь переключил внимание на Андрея, и... странное чувство охватило Никиту, - Андрей смотрел Никите в глаза, и было во взгляде Андрея что-то такое необъяснимо манящее, тёплое и щедрое, искренне радостное, отчего Никита вдруг почувствовал в груди странное - сладостное - томление... всё было в кайф: и лежать под Андреем, чувствуя на себе горячую тяжесть его обнаженного тела, и ощущать вдавившуюся в пах горячую твёрдость напряженного Андреева члена, и видеть перед собой лицо Андрея, ставшее вдруг притягательно симпатичным... в кайф было всё, и это ощущение кайфа было всеохватывающим, но даже не это было странно, а странно было то, что сам вопрос, почему это приятно, неожиданно затушевался, скукожился, отступил на задний план - стал несущественным... вопросительно глядя Андрею в глаза, Никита непроизвольно сдавил ладонями Андреевы ягодицы, и ощущение их сочной упругости тут же отозвалось приятной ломотой в напряженном Никитином члене, - все было и странно, и непонятно, и вместе охуительно приятно... всё было в кайф!
Чутко всматриваясь в Никитино лицо, Андрей уловил перемену в настроении Никиты, - опираться на локоть левой руки, правой рукой Андрей скользнул вниз, одновременно перемещая своё тело влево - съезжая с тела Никиты в сторону... и - не успел Никита сообразить, что может значить это движение и что может за этим случиться-последовать, как тут же почувствовал на своём члене горячие пальцы Андрея, - вопрошающе глядя Никите в глаза, Андрей обхватил Никитин член ладонью, легонько сжал его, ещё больше сдвигая к основанию крайнюю плоть... конвульсивно стиснув мышцы сфинктера, Никита замер от удовольствия, не пытаясь освободиться, член у Никиты, школьника-одиннадцатиклассника, был ничуть не меньше, чем член у Андрея, студента-пятикурсника, - сжимая в ладони полыхающий жаром твёрдый ствол, Андрей приблизил своё лицо к лицу Никиты, и Никита снова ничего не успел сообразить, как губы Андрея, коснулись его, Никитиных, губ - и Андрей, продолжая сжимать член Никиты в ладони, накрыл Никитины губы своими, обволакивающе теплыми, умело вобрал его губы в рот, лаская их изнутри круговым движением языка... "писец!" - мелькнуло в голове Никиты одно-единственное, но совершенно универсальное, на все случаи жизни пригодное слово, и чего было больше в этом коротком слове - растерянности или удивления, неосознаваемой радости или невольного испуга - Никита не смог бы определить сам, - тиская ладонью липкий Никитин член, Андрей страстно, жадно сосал Никиту в губы, и это было не просто приятно, а это был кайф... настоящий кайф!
Минуту... или две... или даже три минуты, если не все четыре, а то и пять, если не шесть, Андрей жарко целовал Никиту взасос - сосал его в губы, и всё это время Никита совершенно непроизвольно, не отдавая себе отсчёта, легонько тискал, гладил, мял ладонями Андреевы ягодицы... наконец, оторвавшись от губ Никиты, Андрей приподнял голову - и взгляд Никиты, вопрошающий и вместе с тем чуть осоловевший от наслаждения, встретился ликующе искрящимся, радостно счастливым взглядом Андрея - секунду-другую они смотрели друг другу в глаза, ничего друг другу не говоря; первым нарушил молчание Никита - спросил, облизывая чуть припухшие губы:
- Ты голубой?
Слово "голубой" прозвучало без слова "как"; вопрос был естественный - закономерный и неизбежный, в той или иной форме задаваемый всегда и везде, и, тем не менее, вопрос этот прозвучал неожиданно, и неожиданно он прозвучал, прежде всего, для самого Никиты - вопрос, в общем и целом предсказуемый, сорвался с губ Никиты спонтанно, совершенно непреднамеренно, сам собой, причём в интонации Никитиного голоса не было ничего такого, что могло бы придать двум прозвучавшим словам, обращенным к Андрею, хоть какое-то внятно значимое отношение к тому, о чём Никита прямолинейно - в лоб - спросил; "ты голубой?" - задал Никита вопрос Андрею, и в голосе его было одно любопытство, лишь любопытство, и не более того, как если бы он спросил у Андрея, любит ли Андрей бананы, никаким образом при этом не вкладывая в вопрос про бананы какого-либо сокровенно значимого смысла-значения. Андрей уловил это естественно - не нарочито - спокойное отношение Никиты к теме голубизны, мысленно отметив про себя, что при такой абсолютной невовлечённости в тему не было ничего удивительного или странного в том, что Никита, сам голый, сам возбуждённый, лёжа под голым возбуждённым парнем, до последнего не мог понять, ч т о всё это может значить... и это при том, что ночью, будучи пьяным, он исполнял по полной программе - не просто в рот-зад перепихнулся, как это нередко бывает с парнями в состоянии опьянения, а трахался с полной самоотдачей... бывает же так! Вот и думай после этого, что такое голубизна, и кого можно к голубым отнести, а кого - нет... лёжа под Андреем, Никита смотрел Андрею в глаза - ждал ответ не заданный вопрос.
Андрей, невольно любуясь Никитой, улыбнулся - Никита нравился Андрею всё больше и больше... определённо нравился! И оттого, что Никита ему нравился, хотелось не только трахать его, не только дать ему оттрахать себя, как это было ночью, а хотелось... хотелось просто лежать с ним рядом - обнимать его, целовать, ласкать, разговаривать с ним, смотреть ему в глаза, выдыхая-шепча его имя: "Никита..."
- Никита... ты спрашиваешь меня, голубой ли я, - Андрей, продолжая улыбаться, сделал секундную паузу. - Скажи мне, Никита... если я сейчас отвечу тебе утвердительно - скажу тебе, что "да, я голубой", то... от этого что-то изменится?
- Не знаю - отозвался Никита, и по интонации его голоса и по взгляду, снизу вверх устремлённому на Андрея, было понятно, что он действительно не знает. - А что должно измениться?
- То-то и оно, что ничего... для человека умного ничего не изменится, - хмыкнул Андрей; он проговорил это легко и уверенно, как говорят о неоспоримой истине. - Я могу сейчас сказать тебе, что я не голубой, а просто решил попробовать... захотел узнать, как это - трахаться с парнем, и не более того... многие это пробуют - просто пробуют! Как ты, например... о чём, к сожалению, ты не помнишь, - Андрей, говоря это, тут же изобразил на лице глубочайшее сожаление. - Могу сказать, что я голубой - что мне нравится секс с парнями, то есть нравится секс такой, и только такой - только в таком варианте... но и то, и другое будет неверно - и то, и другое будет обманом. А потому, Никита, я отвечу тебе так: я сам не знаю, голубой я или нет... я не знаю этого сам!
- Как - не знаешь? - удивился Никита. - Разве такое может быть?
- Легко! - рассмеялся Андрей. - Вот, к примеру, ты... голубой ты или нет?
- Я? Про себя я точно знаю, что нет! - уверенно проговорил Никита.
- Ага, точно... точней не бывает! - хмыкнул Андрей, весело глядя Никите в глаза. - А ночью минувшей ты трахался так, как не всякий голубой сумеет... знаешь ты это, как же!
- Это... как? - после секундной паузы проговорил Никита, и в интонации его голоса что-то неуловимо изменилось - что-то дрогнуло.
- Что - "как"? - не понял Андрей.
- Как я трахался?
- Классно ты трахался - с полной самоотдачей! - улыбнулся Андрей. - Что пассивно, что активно... без разницы - всё тебе было в кайф! И орально, и анально...
"И в рот, и в жопу..." - мысленно перевёл Никита с латинского на русский, глядя Андрею в глаза... они трахались в рот и в жопу - и всё это ему, Никите, было в кайф? В кайф..."что пассивно, что активно..." - мысленно повторил Никита Андреевы слова, пытаясь хоть что-то - хоть что-то! - вспомнить...
- Ничего не помню... - растерянно и вместе с тем недоумённо глядя Андрею в глаза, проговорил Никита с лёгкой виноватостью в голосе, и такая же виноватая улыбка непроизвольно тронула Никитины губы - словно он, Никита, извинялся за своё беспамятство... он ничего не помнил... а если он не помнил всё то, что было ночью... внезапно возникшая мысль тут же отразилась в Никитином взгляде. - Если я ночью, как ты говоришь, и в рот, и в жопу...
- Никита, не ври! Я не так тебе сказал... не говорил я так, как ты говоришь сейчас! - перебивая Никиту, живо воскликнул Андрей, одновременно с этим легонько сжимая в ладони Никитин член. - Современный парень, а слова у тебя... словно мы с тобой в подворотне встретились.
- Нормальные слова, - хмыкнул Никита и тут же, не удержавшись - ехидно улыбнувшись, съязвил - В нашем Незалупинске все так говорят.
- А, ну тогда понятно... тогда - простительно, - отозвался Андрей, выражением лица демонстрируя Никите своё постное смирение, в то время как глаза его лучились неистребимым смехом. - А ещё, наверное, в вашем Незалупинске можно запросто встретить на каком-нибудь заборе надпись типа "Смерть пидарасам!" или кто-то там "педик"... есть такие пещерные надписи в вашем городе Незалупинске?
Никита, глядя на Андрея, засмеял:
- Есть... а откуда ты знаешь?
- А чего ж не знать... - хмыкнул Андрей. - Милый патриархальный город с насквозь проспиртованными и потому неувядающими ценностями "просвещенного консерватизма", где пацаны, которых по причине этого самого консерватизма никто не трахает, сначала пишут на заборах - посылают городу и миру - свои персональные сигналы "sos", потом, подрастая, превращаются в банальных гопников... чего ж здесь не знать! Впрочем, сейчас на заборах пишут лишь те, у кого нет интернета, то есть пишут на заборах совсем дикие мухосранцы, они же козлодоевцы, они же незалупчане, а просвещенная гопота делится своими комплексами в блогах, информирует мир о своих сексуальных фобиях на своих персональных страничках: "смерть пидарасам!"... милый провинциальный город - город, в котором гопники по причине собственной анальной девственности агрессивно не любят голубых, называя их в лучших традициях "просвещённого консерватизма" "пидарасами" и "педиками"... так о чём ты хотел сказать? Если ты ночью и сюда, и туда - и орально, и анально... то - что?
- А то! Если я об этом ничего не помню, то - это было или не было?
Никита не очень понял, к чему Андрей говорил про какой-то консерватизм, - Никита задал свой вопрос про факт наличия сексуальной новеллы в принципе - при условии, что в памяти эта новелла субъективно отсутствует, и в глазах Никиты отразилось живейшее любопытство... действительно, это был вопрос! Если он, Никита, не помнит, как он трахался в рот и в жо... как он трахался орально и анально, то можно ли такой трах воспринимать как нечто свершившееся - осуществлённое? Он, Никита, был пьяный... он ничего не помнит - и потому он по-прежнему ничего не знает о таком сексе на уровне собственных ощущений, то есть в плане собственного восприятия и личного отношения не имеет о таком сексе ни малейшего представления, как не имел он ни малейшего представления о таком сексе до этой ночи... а это всё равно, что ничего не было! И в то же время это было - реально было... ну, и как в этом случае можно определить, голубой он или нет?
- Ты сказал, что ты не знаешь, голубой ты или нет... а я, по-твоему, кто? - Никита, только что уверенно проговоривший Андрею, что он не голубой, на секунду запнулся. - Ну, то есть, как ты считаешь... про меня - ты как думаешь? Если я ничего не помню... голубой я или нет?
Никита спросил о возможности собственной голубизны так, как если бы он спрашивал то же самое о ком-то другом - не о себе... он спросил об этом без всякого напряга, свойственного всем тем, для кого вопрос этот - вопрос сексуальной ориентации - имеет на стадии сексуальной идентификации значение животрепещущее, - а Никита спросил об этом спокойно, и уже одно это свидетельствовало о том, что вопрос сексуальной ориентации для него, для Никиты, не является проблемой... любопытство было во взгляде Никиты, и Андрей, всё так же держащий в своей ладони возбуждённый Никитин член, не мог не отметить про себя, что во всей этой истории есть действительно какой-то парадокс: парень трахался, кайфовал, но об этом не помнит, а не помня об этом, он как бы не трахался, не кайфовал - не было такого... получалось, что проникновение члена в анус, движения члена в жаром полыхающем отверстии, кайф, связанный с этим, венчающий действо сладчайший оргазм - всё это само по себе ровным счётом ничего не значит, если, проспавшись, ты об этом ничего не помнишь... а если и помнишь, то это что-то принципиально меняет? Голубой, не голубой - какая разница? Предрасположенность к однополому сексу не в смысле сексуальной ориентации, а в смысле потенциальной готовности такой секс иметь есть у каждого - предрасположенность эта дана изначально, и в этом смысле голубые все, но все не могут быть голубыми в том смысле, в каком это слово употребляется... "голубой я или нет?" - спросил Никита, и ответить ему можно хоть так, хоть этак... всё будет и правильно, и неправильно - одновременно!
- Ты, Никита, не голубой, - коротко проговорил Андрей, с наслаждением вдавливаясь в Никитино бедро своим напряженно гудящим членом. - Я ответил на твой вопрос?
- Ответил, - Никита, скользя взглядом по Андрееву лицу, чуть заметно улыбнулся. - Но на этот вопрос я ответ знал сам... а вот ты ответь мне на вопрос другой...
- Ответ на который ты тоже знаешь сам? - Андрей, говоря это, легонько стиснул в ладони Никитин член. - Я тебе мог бы, Никита, сейчас тоже задать вопрос, на который я знаю ответ...
Андрей, вопросительно глядя Никите в глаза, плавно задвигал рукой, двигая на Никитином члене крайнюю плоть, но Никита на это не обратил внимание... или сделал вид, что он не обратил внимание? Во всяком случае, Никита никак не отреагировал, - глядя в глаза Андрею, Никита весело, энергично, запальчиво проговорил:
- А ты спроси... ты задай свой вопрос, и мы посмотрим, знаешь ты ответ или нет!
- Знаю, - хмыкнул Андрей. - Но если ты хочешь проверить это... легко! Сейчас мы проверим...
И не успел Никита что-либо сообразить в ответ, как Андрей вновь оказался на нём - навалился сверху, снова подмял под себя распростёртое Никитино тело, вдавившись членом Никите в пах... ах, какой это был кайф - подмять под себя Никиту! Андрей, сжав ягодицы, с силой вдавил в Никиту член, одновременно ощущая горячую твердость члена Никитиного... это был кайф - чувствовать на себе тяжесть Андреевы тела, ощущать его напряженно твёрдый член, обжигающим жаром вдавившийся в пах, - медленно опуская голову, Андрей приоткрыл губы, и Никита, видя это, совершенно безотчетно шевельнул губами своими... губы у Никиты были податливые, послушно-отзывчивые, - снова целуя Никиту взасос, Андрей сладострастно содрогался на Никите всем телом, и это сладострастие невольно передавалось Никите: безотчетно скользя ладонями по Андреевой спине, по его судорожно сжимающимся ягодицам, лежащий под Андреем Никита непроизвольно сжимал ягодицы свои, делая бёдрами короткие толчки вверх - навстречу Андрею... за окном было хмурое утро, и там, за окном, куда-то спешили люди, шуршали шинами проносящиеся мимо автомобили, а в комнате - на широкой тахте - голый студент-пятикурсник, запойно целуя взасос, сладострастно мял широко раздвинувшего ноги голого школьника-одиннадцатиклассника, и им, двоим, не было никакого дела до всего того, что происходило за окном - кто куда шел или кто куда ехал... наконец, Андрей оторвал губы от губ Никиты, потому что делать так дальше - продолжать так делать - для Андрея было уже чревато оргазмом, первые признаки которого Андрей почувствовал сладко зудящими мышцами сфинктера, - приподняв голову, Андрей резко замер, глядя Никите в глаза - облизывая губы:
- Никита... я знаю ответ на свой вопрос, но ты хочешь, чтоб я спросил... я спрашиваю: тебе это в кайф? Ночью тебе это было в кайф... но то было ночью, когда ты был пьян... а сейчас? Сейчас тебе - как? Только честно, Никита... честно ответь!
- Ну, нормально... клёво! - выдохнул Никита, вслед за Андреем машинально облизывая мокрые губы. - А ночью мы делали тоже так - мы целовались ночью?
- Ночью мы делали в с ё, что делают парни в подобных случаях... - проговорил Андрей, любуясь Никитой... "парню - шестнадцать лет... скоро будет семнадцать, а он в сексе наивный, как семилетний... бывает же так!" - подумал Андрей, любуясь Никитой, и улыбка сама собой расплылась на его лице, отчего лицо Андрея тут же засияло, заискрилось радостным - солнечным - светом... и было от чего!
Андрею Никита понравился сразу - с первого взгляда... впрочем, Никита на свадьбе понравился всем: живой, открытый, совершено не комплексующий, Никита естественно и органично вписался в веселящуюся компанию, как если б он был не школьником-одиннадцатиклассником, а таким же беспечным студентом, как все остальные гости... и Андрей, то и дело незаметно глядя на Никиту с чувством лёгкого томления, не мог даже подумать - не мог предположить - что э т о может случиться... что это не просто случится, а получится так упоительно, так обалденно хорошо! Никаких шансов у Андрея не было: Никита был братом Игоря, был школьником, приехал с родителями, причём приехал на ничтожно короткий срок... а с учетом того, что сам Андрей в вопросе своих сексуальных пристрастий был крайне осторожен, шансы у Андрея были нулевые - никакие; и даже тогда, когда Никита устроил глупый скандал в общежитии и Игорь попросил Андрея, чтоб тот забрал Никиту к себе, чему Андрей в душе не мог не обрадоваться, шансов у него, у Андрея, не прибавилось, потому что Никита явно не относился к тем парням, кто хочет или готов окунуться в голубой секс, а при таком раскладе любое тематическое движение или даже слово со стороны Андрея могло быть чревато скандалом со всеми вытекающими последствиями, чего Андрей не мог допустить в принципе: никто не знал - никто не догадывался - о тайной склонности Андрея... какие могли быть шансы в такой ситуации? Никаких шансов не было... разве что можно было попробовать сделать так: дождаться, когда пьяный Никита уснёт, и, проверив крепость его сна - убедившись, что спит он крепко, осторожно полапать его, поласкать и пощупать, пососать у него, у спящего, член, привычно кончив при этом в кулак, но так Андрей никогда не делал - сексуального опыта со спящими у Андрея не было... да и потом, какое в этом удовольствие? Минимальное удовольствие - мизерное... И потому, когда пьяный Никита шел к Андрею домой, Андрею казалось, что жизнь смеётся над ним - искушает его, не давая ему никакого шанса на полноценный - взаимный - кайф... это был замкнутый круг: Андрей, шагая рядом с Никитой, хотел секса с Никитой - и в то же время боялся, что Никита воспримет это в штыки... и хотя Никита не был похож на примитивного гопника - существо с одной, но "правильной" извилиной, тем не менее его неожиданная выходка в общаге, которая, кажется, удивила даже Игоря - старшего брата, явно свидетельствовала о связанной с возрастом совершенной непредсказуемости, чреватой возможностью мгновенно возникающей агрессии, не воспринимающей никаких разумных доводов-аргументов, что делало и без того ничтожные шансы Андрея на взаимный секс практически нулевыми.
А получилось всё - сложилось-склеилось - неожиданно легко и потому совершенно естественно... всё получилось само собой! Андрей, разложив для Никиты кресло-кровать, спросил Никиту, пойдёт ли он перед сном в душ... и хотя в этом вопросе-предложении не было ничего необычного - он, Андрей, застелил чистую постель, тем не менее вопрос этот имел для Андрея своё, глазу не видимое значение: душ подразумевал обнаженность, которая таким образом, то есть в контексте принимаемого душа, становилась добровольной и естественной, что, в свою очередь, могло стать первым шагом на зыбком пути сближения... потому и спросил Андрей Никиту - поинтересовался у Никиты, пойдёт ли тот в душ. "А нахуя?" - спросил Никита. "Ну, мало ли... откуда я знаю, как ты привык? - рассмеялся Андрей, пожимая плечами. - Моё дело предложить, а там - как знаешь... полотенце тебе я дам". "Давай!" - неожиданно проговорил Никита и, стараясь выглядеть деловито, тут же начал раздеваться: стянул через голову пуловер, снял рубашку... затем он расстегнул ремень на джинсах, и джинсы сами собой съехали по его ногам вниз; Андрей стоял рядом - смотрел, как Никита раздевается... на свадьбе Андрей не пил мало, и потому он был почти трезвым; а Никита был пьяным конкретно, - пока они ехали в общежитие, пока общались с вахтёршей, пока шли на квартиру к Андрею, Никита ещё как-то держался, и только когда Никита стал раздеваться, Андрей понял, что пьян Никита - в хлам; стянув с себя джинсы, Никита, не раздумывая, вслед за джинсами спустил с себя трусы - и Андрей, молча наблюдавший за процессом раздевания, невольно затаил дыхание: Никита стоял перед ним голый - стройный, ладный, желанный... толстый длинный член, каким он бывает у парней в пору роста, полуоткрытой головкой мясисто - внушительно - свисал вниз, и яйца в мошонке были крупные, рельефно выпуклые... волосы на лобке, иссиня-черные, показались Андрею шелковистыми, - волосы росли над членом не треугольником с уходящей вверх дорожкой, а росли густым ровным полукругом, образуя над членом подобие нимба... укомплектован Никита был классно! Нестерпимо захотелось протянуть руки - привлечь Никиту к себе, и только усилием воли Андрей удержал себя от подобного шага, - скользя взглядом по телу Никиты, Андрей почувствовал, как у него стремительно затвердевает член - наливается сладостно саднящим зудом... а Никита словно не ощущал своей наготы - Никита стоял совершенно голый, не испытывая ни малейшего смущения, и в этом отсутствии смущения не было ничего наигранного, на что-то намекающего или, тем более, провоцирующего, - отсутствие смущения было естественным, как если бы Никита был в комнате один... "Андрюха... завтра я пойду в общагу - упокою вашу долбаную вахтёршу... ты пойдёшь со мной, Андрюха? Мы, бля, их всех на пол положим... где моё полотенце?" - проговорил Никита, не замечая, каким взглядом Андрей его, голого, рассматривает...
А посмотреть было на что! Никита был невысокий, крепко сбитый, ладно сложенный - и в то же время он был по-юношески грациозный, стройный, изящно гибкий... "Полотенце? В ванной... - отозвался Андрей. - Идём!" Никита, выходя из комнаты - направляясь в ванную, повернулся к Андрею задом, и Андрей, тут же скользнувший взглядом по Никитиным ягодицам, почувствовал, как жаром полыхнуло в напряженном члене... у Никиты была классная попка! Небольшая, сочная, матово-белая... обалденная была попка! "Никита, вот полотенце... - Андрей достал из шкафчика, вделанного в стенку, чистое махровое полотенце. - Вот, Никита... воду регулируй - как ты любишь... сам помыться сможешь?" - "Смогу!" - "Ну, давай... обмывайся". А что Андрей ещё мог сказать - что он мог сделать? Член у Андрея, оттопырив брюки, стоял несгибаемым колом... оставив дверь в ванную открытой, Андрей метнулся в комнату - торопливо собрал разбросанные по полу Никитины вещи, затем, чутко вслушиваясь в шелест льющейся воды, рывком снял с себя пиджак, одним движением ослабил-сорвал галстук, через голову, расстегнув пару верхних пуговиц, стянул рубашку и уже расстегнул ремень на брюках, чтоб сменить брюки на шорты, как вдруг из ванной комнаты донёсся грохот, и вслед за грохотом раздался протяжный Никитин мат: "Бля-а-а... ебать мой хуй!", - придерживая рукой спадающие брюки, Андрей метнулся из комнаты в ванную... опираясь руками о края ванны, Никита пытался встать. "Никита, чего ты... что случилось?" - Андрей замер в дверном проёме, держа руками спадающие брюки. "Упал, - коротко отозвался Никита. - Поскользнулся... ёбнулся, Андрюха... но - не разбился", - Никита, глядя на Андрея снизу вверх, пьяно рассмеялся. "Блин... тебя одного оставить нельзя! Сейчас, Никита... я помогу тебе - подожди!" - Андрей, выпустив из рук брюки, подхватил Никиту подмышки, и брюки, складываясь гармошкой, тут же упали с Андрея вниз, - белые трусы Андрея, оттопыренные выпирающим вперёд колом, оказались на уровне Никитиного лица, но Никита на это не обратил внимания - Никита смеялся, пытаясь встать: "Андрюха, прикинь... я упал... прикинь, какой я пьяный... ебать мой хуй... я не пьяный, Андрюха... я пьяный в жопу!"
Никита весело смеялся, и это не могло не придать Андрею решительности, - скрывающий свои сексуальные предпочтения, Андрей привык быть осторожным, всегда контролирующим свои эмоции, но сидящий на дне ванны голый Никита беспечно смеялся, тем самым невольно подталкивая Андрея быть более раскованным - более предприимчивым... поднимать Никиту на ноги, стоя сбоку, было неудобно, и Андрей, торопливо освободившись от брюк, в следующую секунду оказался в ванне стоящим против Никиты; тело Андрея вмиг намокло под струями воды, и белые трусы его, обретя телесный цвет, обтекаемо прилипли к телу, очертив контуры выпирающего из них члена; "Андрюха... у тебя что - стояк? - Никита, глядя на внушительно вытянувшийся вперёд бугор, на секунду замолк, но уже в следующую секунду, истолковав эрекцию Андрея на свой лад, довольно засмеялся. - Давай, Андрюха... обмываемся по-быстрому и - зовём их... да? Зовём их... ебать мой хуй!" "Кого мы зовём?" - опешил Андрей. "Ну, этих... девчонок зовём... которые, бля, по вызову... зовём?" "Вставай!" - Андрей невольно улыбаясь, потянул Никиту за руки, поднимая его со дна ванны. "Андрюха... ты знаешь, куда нам звонить? Давай... обмываемся быстро... хуля ты в трусах? Снимай, бля... снимай трусы - обмываемся и... вызываем девчонок!" "И в самом деле... хуля я в трусах?" - поддакивая Никите, Андрей рывком стянул с себя трусы, и член его, пламенея сочной открытой головкой, тяжеловесно дёрнулся вверх... но Никита не обратил на это внимание - Никите было шестнадцать лет, он был пьян, а потому мысль о девчонках, произнесённая вслух, всецело завладела его сознанием. "Андрюха... одну тебе, а одну мне... двух нам хватит! Андрюха... я блондинку хочу... или брюнетку - мне без разницы. .. ты сам, Андрюха, какую хочешь?" Андрею, чей член распирало от возбуждения, хотелось Никиту, стоящего в полуметре, - Андрею хотелось обнять Никиту, прижать его к себе, стиснуть ладонями его попку... "Никита, какие девочки? У тебя не стоит... какие могут быть девочки?" - отозвался Андрей, скользнув взглядом вниз, на Никитин член, и Никита тут отреагировал на слова Андрея с пьяной запальчивостью: "У кого не стоит? У меня не стоит? Смотри... у меня всегда стоит! - опустив голову вниз, Никита пальцами правой руки приподнял член. - Смотри... хуля, бля, не стоит... - Никита уверенно, ничуть не стесняясь стоящего рядом Андрея, обнажил головку мягкого и вместе с тем упруго налитого соками юности члена. - Смотри... - член Никитин, длинный и толстый, был похож по форме на аппетитную сосиску, как это часто бывает у парней в пору их стремительного взросления... крайняя плоть, заворачиваясь рубцом, сместилась к основанию, обнажив красивую алую головку. - Смотри... две секунды, и он готов... вызываем девчонок! - Никита, обхватив член ладонь - сжав стремительно твердеющий член в кулаке, быстро задвигал правой рукой, сосредоточенно глядя на эту вполне привычную для него манипуляцию. - Звони, Андрюха... смотри... я готов!"
И действительно, Никита был готов: член, за считанные секунды превратившийся из мясисто-упругого в несгибаемо-твёрдый, распирал Никитин кулак своим более чем приличным размером... разжав кулак, Никита самодовольно проговорил: "Не меньше, чем у тебя... звони!" Они, школьник и студент, стояли друг против друга под струями теплой воды, оба возбуждённые, оба жаждущие - желающие... но желания их были различны, и в этом была проблема: Андрей хотел секса с Никитой, в то время как сам Никита, не предполагая никаких альтернатив, хотел секса с блондинкой... или с брюнеткой, - Никите было без разницы, какого цвета волосы будут между ног... между ног - у девчонки, - явно не Андрея хотел Никита! Ну, и что Андрею было делать? Они стояли друг против друга - стояли в полуметре один от другого с возбуждённо торчащими членами, но разделяли их не эти полметра, а разделяла их пресловутая "ориентация"... и даже не "ориентация" - не предпочтение сексуального партнёрства, границы которого могут быть зыбки и расплывчаты, а уголовно-церковное представление о партнёрстве, где граница между "правильным" и "неправильным" тупо окостенела на уровне дремучего средневековья... что было делать? Обнять Никиту, прижать его к себе - это было бы так естественно в ситуации их обоюдного возбуждения, но Андрей медлил, с трудом удерживая себя от подобного шага-движения в сторону Никиты... прижать Никиту к себе, обнять его - и в ответ получить реакцию, обусловленную извращенным пониманием секса как такового? За всё это время, что они были вдвоём, Никита не сделал ни одного гомофобского выпада - ни прямо, ни косвенно не обозначил своего негативного отношения к однополому сексу либо тем, кто секс такой предпочитает, и это не могло не обнадёживать Андрея... и вместе с тем - где была гарантия, что реакция Никиты будет адекватна природе, а не замшелым догмам, которые, быть может, уже успели прорасти в сознании парня своими ядовитыми корнями, исказив его представления о том, что в сексе делать "можно", а что делать в сексе "нельзя"? Не было у Андрея такой гарантии... "Андрюха... хуля мы мокнем? Я уже обмылся - я готов... хуй, бля, стоит - не хуже твоего... давай... девчонок, бля, вызываем!" - говоря это, Никита качнулся в сторону, пытаясь вылезть из ванны, но вместо этого его повело назад, и он наверняка бы грохнулся снова, если б Андрей, стремительно протягивая руки, не успел Никиту удержать... это произошло само собой: удерживая Никиту - не давая парню упасть, Андрей рывком притянул его к себе, тем самым прижимая его тело к телу своему... всё получилось более чем естественно, так что даже лукавый моралист, окажись он случайным свидетелем этой сцены, не смог бы бросить Андрею упрёк в том, что голый Андрей притянул - прижал - голого Никиту к себе "с целью дальнейшего развращения".
"Никита, блин... не падай! Держись на ногах... - Андрей, удерживая Никиту, одной рукой перехватил его поперёк спины, в то время как другая рука непроизвольно скользнула на Никитины ягодицы. - Держись за меня... руками... руками меня обхвати!" Говоря это, Андрей надавил ладонью на Никитины ягодицы, плотней прижимая Никиту к себе... и голый Никита, соприкоснувшись с голым Андреем, не дёрнулся от Андрея в сторону, не стал Андрея отталкивать, - податливо вжавшись пахом в пах Андрея, Никита вскинул руки вверх - обхватил Андрея за шею... не обнял, а послушно обхватил Андрееву шею, положив свои руки Андрею на плечи - никак не реагируя на то, что тела их с напряженно торчащими членами плотно прижались одно к другому... он, Никита, вообще не обратил на это никакого внимания! Между тем, Андрей, прижимая Никиту к себе - чувствуя животом горячий, напряженно твёрдый Никитин член, невольно двинул вперёд бедрами - скользнул своим твёрдым, сладостно залупающимся членом по животу Никиты, одновременно круговым движением ладони скользя по Никитиным ягодицам... это были вполне откровенные - внятные и понятные - движения, на которые Никита снова никак не отреагировал... то есть, Никита отреагировал, но отреагировал по-своему: "Андрюха... хватит нам мыться - звоним девчонкам... трахаться, бля... хочу трахаться! Девчонок зовём - трахаться будем..." - он, Никита, зациклившись на девчонках, Андрея явно не воспринимал в качестве возможного сексуального партнёра, в то время как Андрей, лаская ладонью Никитину задницу, с каждой секундой - с каждым движением бёдер - был в выражении своих чувств все откровеннее и откровеннее, - тиская покорно стоящего Никиту, сладострастно прижимая его к себе, Андрей возбуждённо рассмеялся: "Никита... какие девчонки - где мы их возьмём?" "Вызовём... по телефону вызовем! - отозвался Никита, позволяя Андрею себя лапать, ласкать и тискать, но при этом по-прежнему не делая со своей стороны никаких ответных движений. "Чтоб девчонок вызывать... чтоб их заказывать, нужны деньги... а у меня сейчас денег нет... обойдемся без них, Никита... без девчонок обойдёмся!" - Андрей, говоря это, вдавил-утопил указательный палец между Никитиных ягодиц - подушечкой пальца нащупал туго стиснутое Никитино очко... "Андрюха, блин... что ты делаешь? - засмеялся Никита, сжимая ягодицы. - В жопу пальцем лезешь... у меня, бля... у меня есть деньги - есть мои деньги у Игоря..." "Ага... сейчас ты Игорю позвонишь - скажешь ему, чтоб он твои деньги тебе привёз... вот он обрадуемся!" - Андрей, тихо смеясь, скользнул губами по Никитиной шее, по подбородку... и губы Андрея прижались к губам Никиты, - Андрей жарко и страстно засосал Никиту в губы, одновременно с этим не прекращая ласкать указательным пальцем туго стиснутое Никитино очко...
И снова Никита повёл себя нетипично... было б понятно, если б Никита рванулся от Андрея прочь, не позволяя Андрею целовать себя в губы, - такая реакция была бы вполне объяснимо замшелыми, но ещё бытующими представлениями о невозможности - недопустимости - для парня подобных "нежностей"; было бы понятно и естественно, если б Никита ответил Андрею встречной - взаимной - активностью... и то, и другое было бы и понятно, и объяснимо! А Никита... лаская Никите пальцем очко, целуя Никиту взасос, Андрей энергично тёрся о Никиту возбуждённым членом, а Никита оставался безучастным - словно всё это к нему не имело никакого отношения! Он не вырывал изо рта Андрея своих губ - и вместе с тем он не делал никаких жестов-движений, свидетельствующих о его готовности к сексу... он просто стоял, позволяя Андрею ласкать-целовать себя, и не более того... нетипична была реакция Никиты! Наконец, оторвавшись от Никитиных губ, Андрей отвёл назад голову - посмотрел Никите в глаза, желая во взгляде Никиты найти ответ на вопрос, почему он, Никита, не противясь ласкам, вместе с тем не проявляет ни малейшей активности сам... это было Андрею непонятно. "Андрюха... я хочу ебаться! Давай, бля... давай девчонок вызовем - позовём девчонок... давай, Андрюха... позвоним давай!" - возбуждённо проговорил Никита, никак не акцентируя своё внимание на действиях Андрея. "Где мы их возьмём, девчонок этих? У меня, Никита... у меня даже номера телефона нет, куда можно сделать заказ... нет телефонного номера! И денег нет... зачем нам девчонки, Никита?" - рассмеялся Андрей, мысленно удивляясь Никитиной зацикленности исключительно на девчонках - на одних девчонках... в таком упрощенном понимании секса была какая-то ущербная простота, свидетельствующая о душевной наивности Никиты, - на фоне словесной бравады такая наивность выглядела прикольно, смешно. "Как нет телефонного номера? - искренне удивился Никита. - Давай, бля... давай на "горячую линию" позвоним... или в "справочную" - там должны номер знать... номер, чтоб позвонить - чтоб девчонок вызвать..." Андрей смотрел на Никиту, вдавив ладони в Никитины ягодицы, и во взгляде Андрея бушевало чувство предвкушения, - член Андрея, вдавленный в Никитин живот, гудел от сладко распирающего избытка молодого напряжения... и Андрея, возбужденно и весело глядя Никите в глаза, так же весело и возбуждённо подумал, что сейчас он мог бы запросто кончить от одного лишь трения о Никиту - и Никита, зацикленный на девчонках, ничего бы не заметил... смешно! "Никита... не говори глупости - никуда мы звонить не будем... зачем нам звонить, Никита? Сейчас ещё раз ополоснёмся... и - без девчонок... сами - без девчонок... повернись, Никита... повернись ко мне задом - ополосни член... никуда мы звонить не будем!" Говоря это, Андрей развернул Никиту в ванне - и, одной рукой удерживая пошатнувшегося Никиту поперёк груди, ладонью другой руки обхватил напряженно торчащий Никитин член, одновременно прижимаясь к Никите сзади - сладострастно вдавливаясь в Никитины ягодицы членом своим...
У Никиты был классный член! Ничуть не искривлённый - не изогнутый ни вправо, ни влево, как это сплошь и рядом встречается у парней, чьи члены, как правило, искривляются вправо-влево от интенсивной мастурбации; длинный и в то же время достаточно толстый, упруго устремлённый вверх подобно стволу крупнокалиберной пушки, член у Никиты венчался сочной алой головкой, по форме напоминающей крупную, в рот просящуюся ягоду клубники, - обхватив Никитин член ладонью - сжав его в кулаке, Андрей плавно задвигал рукой, плотнее вжимаясь пахом в Никитины ягодицы... ах, какой это был кайф! С наслаждением вдавливаясь напряженно-твёрдым членом в расщелину между сочными, упруго-мягкими полушариями Никитиных ягодиц, Андрей с наслаждением дрочил Никите член, пальцами другой руки теребя у Никиты сосок... "Андрюха, блин... ты что делаешь? - пьяно засмеялся Никита, глядя вниз - на руку Андрея, ритмично скользящую вдоль ствола. - Ты, бля, чего... ты чего меня доишь? Так я и сам могу... сам могу, когда захочу... я ебаться хочу, Андрюха! Давай, бля... давай позвоним - позовём девчонок!" "Мы без девчонок, Никита... без них обойдёмся!" - отозвался Андрей, целуя Никиту в шею. "Как обойдёмся?" - проговорил Никита, сосредоточенно глядя на руку Андрея. "А ты подумай... подумай сам! - Андрей, двигая бёдрами - скользя вдоль расщелины сладко залупающимся членом, почувствовал, как Никита от удовольствия непроизвольно сжал, стиснул ягодицы. - Ну, Никита, что... обойдёмся без них - без девчонок?" "Бля... так, без девчонки, я сам могу... я ебаться хочу! Ебаться... хочу ебаться, а не дрочить!" "Будешь, Никита... будешь ты сейчас ебаться!" - горячо выдохнул Андрей, с силой прижимая Никиту к себе. "Как без девчонки я буду ебаться?" "Легко! - Андрей, оторвавшись от Никиты, резко развернул Никиту лицом к себе. - Легко, Никита... никаких девчонок нам не потребуется - мы без девчонок сейчас... без девчонок попробуем! Сами - без них..." "Хуля, бля, сами... как, бля, сами мы это сделаем - без девчонок? Я не дрочить хочу - я хочу трахаться... хочу ебаться!" - последние два слова Никита почти выкрикнул, и в этом выкрике, точнее, в той интонации, с какой Никита эти два слова выдохнул-проговорил, было всё: и возбуждение, и пьяная бравада, и неподдельное сексуальное желание, мощно распирающее юное тело... он, Никита, хотел - хотел сильно, безоглядно, по-настоящему; хотел, совершенно не скрывая своего хотения, и оставалось лишь удивляться, как до сих пор он не смог понять, не смог почувствовать-осознать, что простейшее решение его проблемы может быть найдено в лице стоящего рядом Андрея - тоже голого, не менее возбуждённого... как вообще - при таком раскладе - можно было этого не понимать?
"Никита... сами - это значит сами... без девчонок - ты и я... натянем друг друга - перепихнёмся, и все дела! - Андрей проговорил это с улыбкой, и вместе с тем он проговорил это уверенно и напористо, проговорил убедительно - проговорил, весело глядя Никите в глаза; за всё время, что они находились в ванной комнате, Никита никак не отозвался на более чем откровенные ласки Андрея, и вместе с тем эти ласки со стороны Андрея он, Никита, ни в какой форме не пресёк и не отверг - Никита вообще не сделал никаких ответных движений, а потому Андрей, не совсем понимая такое невнятное поведение Никиты, высказал своё предложение умышленно прямолинейно и вместе с тем легко и весело, как если бы разговор шел о каком-то малозначащем пустяке. - Мы, Никита, вдвоём... мы с тобой вдвоём покайфуем - без девчонок... без них обойдёмся... друг друга трахнем - попробуем секс в таком варианте... да?" Они стояли друг против друга, оба голые, оба возбуждённые: оба - с крупными, сочно залупившимися членами, напряженно вздёрнутыми вверх... они оба - Андрей и Никита - были симпатичными и стройными, и было что-то неестественное и несуразное в том, что они, оба жаждущие наслаждения, до сих пор ещё не вкусили взаимно сладкий нектар однополой любви... что-то было в этом противоестественное - в том, что они, до предела возбуждённые, до сих пор ещё не лежали в постели, с упоением лаская друг друга, - Андрей, проговорив "да?", впился в Никиту чутким взглядом... пьяный Никита мог сейчас произнести в ответ "да", тем самым подтверждая своё согласие на взаимный секс, а мог ответить Андрею "нет", и тогда ситуация в один миг могла стать непредсказуемой, - совершенно не зная, что у школьника Никиты в голове, Андрей напряженно замер, стараясь уловить в выражении Никитиных глаз малейшее изменение... секунду-другую Никита стоял молча - никак не реагируя на слова Андрея, и Андрей видел по взгляду Никиты, как Никита медленно - словно первоклассник, читающий по слогам - осмысливает услышанное, - Андрей мысленно приготовился всё обратить в шутку, если Никита вдруг возмутится - поведёт себя неадекватно... фиг знает, какие у него, у Никиты, представления об однополом сексе! Андрей Никиту здесь, в ванной, уже целовал взасос - сосал в губы, страстно обнимал его, лапал и щупал, сзади и спереди сладострастно тёрся об него своим возбуждённым членом, но ведь пьяный Никита мог всё это воспринимать не как прелюдию к сексу, а как ничего не значащую шутливо-эротическую возню, к настоящему сексу не имеющую никакого отношения... эта мысль-догадка возникла у Андрея внезапно - возникла после того, как он, Андрей, уже проговорил Никите "натянем друг друга", - потому-то Андрей и напрягся, не зная, как т е п е р ь отреагирует Никита - как поведёт он себя, вдруг поняв-осознав, что тисканье может иметь вполне конкретное продолжение...
И Никита отреагировал - ответил... не говоря Андрею ни "да", ни "нет" - хлопнув мокрыми ресницами, Никита произнёс, чуть растягивая слова: "Андрюха, ты что... ты - голубой?" - при этом в голосе Никиты не было ни испуга, ни смятения, ни радости, ни огорчения... в голосе Никиты было даже не любопытство, а была лёгкая озадаченность, как если бы он, Никита, летним днём встретил на улице человека в валенках... типа: а чего он в валенках? "Никита... при чем здесь ориентация? - лицо Андрея расплылось в улыбке, и было от чего: Никита не только не дёрнулся прочь, но, кажется, сама мысль о каком-либо дерганье не возникла в Никитиной голове. - Голубые, Никита... голубые - это те, кто с девчонками не хочет в принципе... кто не может с девчонками, а может и хочет только с парнями - это и есть голубые. А все остальные парни могут запросто и с девчонками, и с парнями... кайф, Никита, здесь не имеет цвета. Были б сейчас у нас деньги, мы б с тобой вызвали девчонок... ну, а нет девчонок - можно и без них... ты что - никогда не пробовал с парнем?" Андрей произнёс свой вопрос с чувством лёгкого удивления, тем самым желая подтолкнуть Никиту к мысли об обыденности подобного траха... а с другой стороны, Андрей ведь не особо и лукавил, демонстрируя Никите своё удивление, поскольку в действительности трах между парнями - не такая уж и редкость, как иные православные об этом думают. "Никогда", - отозвался Никита таким тоном, как если бы Андрей его спросил, не видел ли он, Никита, инопланетянина... никогда он не видел инопланетянина! - Никита произнёс своё "никогда" с той интонацией, с какой принято отвечать на вопросы заведомо риторические. "Никогда? - переспросил Андрей, и в голосе его вновь прозвучало лёгкое удивление. - Тем более, Никита... сейчас мы с тобой это попробуем - покайфуем друг с другом... легко! В сексе, Никита, нужно быть гибким - универсальным... соображаешь, о чём я говорю?" И - не дожидаясь Никитиного ответа, Андрей вновь притянул Никиту к себе: обхватив ладонями Никитины ягодицы, Андрей с силой, с наслаждением вдавил твёрдо выпирающий пах Никиты в пах свой, точно так же выпирающий несгибаемо твёрдым членом, одновременно с этим вбирая в горячий жаждущий рот Никитины губы... и Никита, не противясь и не возражая - податливо вжавшись всем телом в тело Андрея, в тот же миг обхватил ладонями ягодицы Андрея... они снова стояли, плотно вжимаясь друг в друга, снова Андрей целовал Никиту взасос, но теперь Никита уже не был безучастен к происходящему: отдав свои губы во власть страстных, горячих, энергично сосущих губ Андрея, Никита с не меньшим, чем Андрей, сладострастием лапал-тискал Андреевы ягодицы, скользил ладонями по Андреевой спине, обнимал Андрея за плечи, и вновь... вновь опускал руки вниз, с наслаждением вжимая ладони в упруго-сочные полусферы Андреевой попки... блин, в самом деле можно было... вполне можно было обойтись без девчонок - легко!
Стоя под струями тёплой воды, два парня, студент и школьник, какое-то время с упоением ласкали, лапали друг друга, целуясь взасос - сладострастно вжимаясь друг в друга напряженно гудящими членами, они с наслаждением ласкали один одного руками, скользящими по спине, по плечам, по упругим ягодицам... это был кайф! Сверху струились тёплые нити воды, и они под этими струями стояли и целовались - жадно и страстно, неутолимо целовались... Ну, а дальше... а что дальше? При таком развитии событий дальше произошло то, что не могло не произойти, - останавливаться на полпути было бы и нелогично, и неестественно, и даже глупо... да и с чего бы они останавливались на полпути - от какого недосыпа? Они вылезли из-под душа, и Андрей, вытирая Никиту полотенцем, снова целовал Никиту в губы... потом, сев на корточки - держа Никиту за бёдра, Андрей без всяких предисловий взял Никитин член в рот, причём сделал он это легко и непринуждённо, ни на секунду не сомневаясь в правильности своего желания, и возбуждённый Никита, нисколько не удивившись такому повороту событий - содрогаясь от наслаждения, буквально через минуту едва не кончил Андрею в рот; "Не спеши, Никита... - Андрей успел вовремя оторваться от члена, не давая Никите разрядиться. - У нас вся ночь впереди..." "Бля, теперь я..." - без тени сомнения в голосе проговорил Никита, нетерпеливо опускаясь на корточки; он обхватил горячими губами залупившуюся головку Андреева члена - энергично задвигал головой, скользя округлившимся ртом по стволу, и Андрею пришлось пару раз поморщиться, пока Никита приноровился - приспособился... едва почувствовав приближение оргазма, Андрей тут же извлёк член изо рта Никиты, снова повторив-проговорив: "Не спеши, Никита... не спеши!" "Как голубые... бля, как голубые! Мы - голубые! - пьяно смеясь, резюмировал Никита, тыльной стороной ладони вытирая мокрые губы. - Андрюха... хочешь в жопу? Давай... я в жопу хочу! В жопу, бля... в жопу тебя выебу! Хочешь?" - глядя на Андрея снизу вверх, Никита проговорил это так легко и естественно, что Андрею на какой-то миг показалось, что всё то время, что они были в ванной, Никита искусно прикидывался - умело изображал из себя ничего не понимающего школьника, и вот теперь, отбросив маску сексуальной наивности, он предстал во всеоружии своего бушующего желания... причём, Никиту нисколько не смущало то, что Андрей был старше - лет на пять или на шесть Андрей был старше... а впрочем, всё это была фигня - кто старше, а кто младше; единственное, что Андрея немного коробило, это то, что Никита постоянно матерился - говорил матом, - сам Андрей не матерился в принципе, точнее, делал это очень редко - в исключительных случаях... впрочем, и это была фигня, - Никита не просто был готов трахаться, а трахаться хотел - хотел откровенно, искренне, без ужимок, без мути сомнений, и это было для Андрея главное... это было главное! "Андрюха, давай... я тебя в жопу... в жопу тебя выебу!" - вновь повторил Никита, пытаясь встать на ноги; он проговорил это с той же самой настойчивостью, с какой до этого он говорил, что хочет трахнуть девчонку - блондинку или брюнетку, - объект вожделения сменился, а накал желания остался тем же. "Никита... а ещё пососать - не хочешь?" - отозвался Андрей, приближая сочно багровеющую головку своего напряженно торчащего члена к Никитиным губам. "Хочу... я всё хочу!" - уверенно - ни на миг не задумываясь - выдохнул Никита и тут же, подтверждая свои слова конкретным действием, вновь жадно обхватил раскрывшимися губами багрово-сочную головку Андреева члена... сосать Никита не умел - сосал он плохо, то и дело задевая нежную плоть обнаженной головки зубами, отчего Андрей то и дело морщился, но не это было главное... техника сосания - дело наживное, - не это было главное! Глядя, как Никита сосёт - как он нанизывает свой рот на член, Андрей кайфовал прежде всего от самой мысли, что так сказочно всё сложилось... просто сказочно всё получилось - обалденно сказочно!
Ни в кафе, где Андрей то и дело бросал никем не замечаемые взгляды на юного Никиту - весёлого симпатичного парня, без напряга веселящегося на свадьбе старшего брата, ни в такси, когда они вчетвером - Игорь, Нелли, Никита и он - ехали в общежитие, ни потом, когда Андрей - по просьбе Игоря - вёл Никиту переспать к себе домой, потому что пьяного Никиту не пустили в общежитие, у Андрея не было никакой внятной надежды на то, что Никиту можно будет раскрутить на полноценный секс... разве что - пососать у пьяного Никиты, когда он уснёт, да и то это можно было бы сделать лишь в том случае, если б спал пьяный Никита крепко, - это был максимум, на что мог рассчитывать Андрей... и вот - на тебе! "Я всё хочу!" Разве это было не сказочно - не обалденно?.. Сидя на корточках, голый Никита сосал у Андрея член - ритмично двигал головой, держась за Андреевы бёдра, и Андрей, сверху вниз глядя, как мокро блестящий ствол его члена наполовину исчезает в Никитином рту, предвкушающе сжимал-стискивал мышцы сфинктера, безуспешно пытаясь определить, голубой Никита или это всего лишь естественное проявление обусловленной возрастом его гиперсексуальности... плохо - неумело - сосал Никита, и вместе с тем... вместе с тем - до чего ж всё это было классно! "Бля, скулы заболели... - Никита, выпуская член изо рта, сглотнул образовавшуюся во рту обильную слюну. - Андрюха... пососи теперь ты... у меня пососи!" "Вставай, Никита, поднимайся... пойдём в комнату... в комнату... идём! - Андрей потянул Никиту за руки, помогая пьяному Никите встать на ноги. - На кровать идём... хочешь в попку? "Хочу... - отозвался Никита, сладострастно тиская в кулаке свой член. - Давай здесь... Андрюха, здесь давай! Хуля в комнату идти... давай, бля, здесь - становись раком!" "Какой ты нетерпеливый... - рассмеялся Андрей, прижимая Никиту к себе - предвкушающе лапая, сжимая-тиская сочные Никитины ягодицы. - Никита, скажи мне честно... честно скажи: с пацанами ты делал так? Трахался в рот или в попу?" "Я? С пацанами?- удивлённо переспросил Никита, и во взгляде его возбуждённо блестящих глаз Андрей увидел совершенно искреннее - неподдельное - недоумение. - Никогда не трахался... хуля б я трахался с пацанами? Я - с пацанами... нах мне это надо?" Никита проговорил это так, как будто Андрей, стоящий перед ним, был не парнем - не пацаном. "А сейчас ты... сейчас ты - хочешь? - Андрей рассмеялся, перемещая ладонь с ягодиц Никиты на колом торчащий Никитин член. - Никита, сейчас... хочешь?" "Хочу! - уверенно отозвался Никита, ничуть не задумываясь о явной нелогичности своих ответов. - В жопу хочу... ебаться хочу! Андрюха... давай! В жопу давай..." "Идём, Никита... на кровать идём!" - Андрей, не выпуская из ладони Никитин член, подтолкнул Никиту вперёд, направляя его в комнату - горя от нетерпения сам ... как он, Никита, сказал? Ему с пацанами не надо? Ага, не надо... так "не надо", что готов трахаться хоть в коридоре... "не надо" ему... как же! "Идём, Никита, идём..." - Андрей вёл Никиту в комнату, одной рукой сжимая залупившийся Никитин член, а другой рукой предвкушающе лаская - сжимая-поглаживая - Никитины ягодицы...
Будучи в ванной, пьяный Никита, ничуть не стесняясь своего естественного возбуждения, спрашивал у Андрея, как может он, Никита, трахаться без девчонок... и, спрашивая так, Никита нисколько не лицемерил - не прикидывался перед Андреем ни "правильным пацаном", ни "крутым натуралом", как это делают сплошь и рядом многие парни в его возрасте, стараясь таким вербальным образом скрыть от посторонних глаз голубой оттенок своей сексуальной озабоченности, - ему, Никите, притворяться-прикидываться не было никакой необходимости по причине не демонстрируемого, а абсолютно реального отсутствия какого-либо интереса к однополому сексу; то есть вопрос - "как без девчонки я буду ебаться?" - был для Никиты вопросом риторическим, поскольку Никита искренне полагал, что без девчонки он, Никита, не сможет никак... наивный! Как без девчонки будет он... да точно так же, как и все остальные! Главное, чтоб мозги были в порядке - чтоб мозги не были засраны замшелыми фобиями... а у Никиты в его шестнадцать лет с мозгами было всё в порядке! И потому... уложив Никиту на тахту, Андрей тут же навалился на него сверху - подмял его под себя, с наслаждением вдавился в него всем своим нетерпеливо жаждущим телом, и Никита, инстинктивно разведя под Андреем ноги, сладострастно заскользил ладонями по Андреевой спине, по плечам, по ягодицам... это был кайф - настоящий кайф! Губы их слились в сладостном поцелуе... лёжа сверху, Андрей судорожно двигал телом - тёрся о Никиту членом, и Никита, ощущая, как под его, Никитиными, ладонями конвульсивно сокращаются Андреевы ягодицы, ещё сильнее вдавливал руками тело Андрея в тело своё, словно желая таким образом слиться с Андреем в единое целое... через какое-то время они, молча сопя - ничего не говоря друг другу, поменялись местами: под Никитой оказался Андрей, и Никита, сладостно содрогаясь, какое-то время с не меньшим наслаждением мял своим телом тело Андрея, в то время как Андрей, обхватив ладонями Никитины ягодицы, указательным пальцем ласкал туго стиснутый Никитин вход... потом снова на Никите оказался Андрей, - оторвавшись от Никитиных губ, Андрей скользнул влажно-горячим приоткрытым ртом по Никитиной шее, по груди... соски у Никиты были тёмно-коричневые, по-мужски крупные, и Андрей поочерёдно пососал Никитины соски, лаская кончиком языка остро отвердевшие пупырышки... затем губы Андрея скользнули вниз, - медленно поднимаясь, двигаясь назад раскрывающимися ягодицами, Андрей медленно провел ртом по Никитиному животу, тронул губами обнаженную липкую головку члена и, проведя горячим языком по стволу члена от головки до его основания, вновь вернулся губами к головке - вобрал пламенеющую сочную плоть в рот, обжал член губами, ритмично заскользил влажным горячим ртом вдоль напряженно твёрдого горячего ствола... обхватив руками голову Андрея - судорожно сокращая мышцы ягодиц, Никита неумелыми рывками заколыхал, задвигал снизу вверх задом, в свою очередь стараясь вставить член в рот Андрея как можно глубже... и - Андрей едва не пропустил момент Никитиного оргазма, - почувствовав по движениям Никиты - по его прерывистому сопению, что Никита может вот-вот кончить, Андрей рывком оторвал голову от члена, выпуская член изо рта... кончать так скоропалительно быстро было совсем ни к чему, чего Никита ещё явно не понимал.
"Ты чего, Андрюха? Соси... пипец, какой кайф! Соси... - торопливо выдыхая слово за словом, Никита уставился на Андрея пьяно блестящими, ошалелыми от наслаждения глазами. - Соси, Андрюха... я тебе в рот сейчас кончу - соси!" То, что Андрей так резко прекратил сосать, сбило Никиту с толку - и оргазм, который уже готов был извергнуться из члена Никиты взрывом сладчайшего содрогания, медленно отступил назад, оставляя в теле саднящую сладость незавершенного кайфа. "Скулы устали... - соврал Андрей; вожделённо глядя на чуть потемневший от прилива крови - мокро блестящий от слюны - Никитин член, багрово полыхающий залупившейся головкой. - Никита... ты что - хочешь так быстро кончить? Или ты можешь два раза подряд... кончить два раза подряд ты можешь?" "Легко! - засмеялся Никита и, словно боясь, что Андрей ему не поверит, тут же привёл пример, подтверждающий его слова. - Мне месяц назад Димон, бля, порнуху давал... на диске... ну, посмотреть - приколоться, так я, бля, пока смотрел, три раза кончил - раз за разом... хуля я не смогу два раза кончить? Смогу, бля... легко смогу!" "В кулак кончал?" - зачем-то спросил-уточнил Андрей, чувствуя, как это бесхитростное признание шестнадцатилетнего одиннадцатиклассника тут же отдалось - сладко кольнуло-царапнуло - в непроизвольно сжавшихся мышцах его, Андреева, сфинктера. "Ну, а куда же ещё? - отозвался Никита, удивляясь Андреевой непонятливости; был бы Никита трезвый, он бы наверняка об этом не рассказал, но Никита был пьяный, а потому... какие секреты? - Я же один порнуху смотрел... и порнуха, бля, классная - кончил три раза... раз за разом! А ты что - не можешь так?" "Могу, Никита... с тобой я сегодня всё смогу! Давай мы теперь... друг у друга давай возьмём - одновременно... Никита, одновременно - ты у меня, а я у тебя..." - говоря это, Андрей развернулся на сто восемьдесят градусов, и его напряженный член своей сочно багровеющей головкой оказался напротив Никитиного лица - аккурат против губ Никиты, тут же приоткрывшихся - потянувшихся к пламенеющей плоти... и снова они сосали, - лёжа валетом, они с наслаждением, с упоением сосали члены друг у друга, одновременно с этим лаская - с не меньшим наслаждением лаская - друг другу ягодицы, промежности, мошонки... первым кончил Никита, - Андрей почувствовал, как член Никиты конвульсивно задергался у него во рту, и в ту же секунду рот Андрея стремительно наполнился обильной, горячей, солоноватой на вкус Никитиной спермой - Никита кончил Андрею в рот, и тут же... тут же - почти сразу же, буквально через секунду - Андрей, подавшись вперёд, стиснув от полыхнувшей сладости мышцы сфинктера, мощной струёй выстрелил в рот Никите, и ещё раз, и ещё, - Никита, никогда не до этого не сосавший член и, соответственно, ни разу не пробовавший на вкус чью-либо сперму, не зная, что делать, резко дёрнул назад головой, и из его открытого рта горячая клейкая жидкость - коктейль из семени и слюны - обильно вылилась на простыню, в то время как Андрей, выпустив член Никиты изо рта, сделал раз за разом два больших глотка... "Фу, бля... какая гадость, - проговорил Никита, вытирая тыльной стороной ладони мокрые губы. - Ты мне, Андрюха... ты мне в рот кончил - в рот мне спустил... фу, бля!" Андрей, вслед за Никитой вытирая ладонью губы свои, рассмеялся, толкая Никиту к стене - выдергивая из-под него простынь: "Никита... какой ты классный пацан! Дай, я простынь сменю... обалденный ты парень, Никита! И это не гадость - это белок... натуральный белок, Никита! Белковый коктейль... классная штука, Никита! Зря ты выплюнул..."
Никита был пьян, и Андрей, обнимая его, удовлетворённо лежащего на спине, лапая-тиская, повторял снова и снова: "Никита... Никита..." - вкладывая в это удивительно тёплое слово и нежность, и благодарность, и вновь разгорающееся в теле сладостное томление... кто б мог подумать! В кафе, рассматривая симпатичного, без комплексов веселящегося одиннадцатиклассника, Андрей не мог даже мечтать, что этот стройный и ладный школьник будет спустя несколько часов обнаженным лежать в его постели, и он, Андрей, беспрепятственно лаская пальцами юный, чуть обмякший после оргазма мясисто-толстый член, будет шептать: "Никита... Никита..." - с нарастающим наслаждением при этом целуя парня в шею, в щеки, в чуть припухшие от сосания губы... но если Андрей, втайне неравнодушный к парням, прекрасно осознавал, какой сказочный подарок в лице Никиты преподнесла ему судьба, то Никита, впервые познавший сексуальный кайф с парнем, воспринял голубой секс исключительно как секс, не акцентируя никакого внимания на его "цветовой" окраске, - Никите, классно кончившему Андрею в рот, было по барабану, кто и что о таком сексе думает; ему, Никите, и трезвому-то было до лампочки, какими словами клеймят однополый секс лукавые моралисты, а уж пьяному, да ещё возжелавшему трахаться - сильно возбуждённому... плевать ему, пьяному, было на то, что вместо блондинки - или брюнетки - вдруг оказался Андрюха! Секс - это кайф, и кайф с Андрюхой оказался ничуть не хуже несостоявшегося кайфа с предполагаемой девчонкой... Прошло минут десять или пятнадцать, прежде чем Андрей почувствовал, как член его вновь выпрямляется, сладостно затвердевает, наливаясь горячей тяжестью, - одной рукой лаская упруго-мягкий член Никиты, пальцами другой руки Андрей предвкушающе заскользил по члену своему, двигая крайнюю плоть... было снова приятно, и снова хотелось, - навалившись на лежащего на спине Никиту, Андрей медленно провёл кончиком языка по Никитиным губам, затем скользнул языком по подбородку, по шее - и, двигая своё тело назад, обхватил губами сначала левый Никитин сосок, затем правый, но надолго на сосках не задержался, и губы Андрея заскользили по животу, устремляясь к члену... член у Никиты не стоял - не был напряжен, и в то же время он не скукожился после оргазма, а был хотя и мягким, но при этом упруго-сочным, мясисто-крупным, - Андрей, вобрав в рот обнаженную головку члена, стал ласкать её во рту кончиком языка, стремясь вернуть Никите состояние возбуждения... и - не прошло и минуты, как Никитин член во рту Андрея стал стремительно затвердевать, - Андрея, выпустив член изо рта, выпрямился, оказавшись стоящим на коленях между разведенными в стороны Никитиными ногами... "Андрюха, давай в жопу... я в жопу хочу!" - проговорил Никита, глядя в глаза Андрея взглядом пьяного вожделения; член у Никиты стоял - и он, Никита, хотел ещё... школьник Никита хотел продолжения! "Легко!" - рассмеялся Андрея, поднимаясь с тахты. "Бля, ты куда... Андрюха, куда ты? - в голосе Никиты прозвучало недоумение, и это же недоумение отразилось в Никитином взгляде. - В жопу давай... в жопу ебать хочу!" "Сейчас, Никита, сейчас... лежи, Никита... я вазелин возьму", - тихо засмеялся Андрей, радуясь Никитиному желанию; Никита хотел, не скрывая своего хотения, и уже в этом был кайф - кайф предвкушения кайфа...
Тюбик с вазелином лежал у Андрея в ящике стола; последний раз Андрей пользовался вазелином полтора месяца назад, сняв на дискотеке парня чуть старше себя; точнее, парень снял Андрея, - Андрей заметил на себе характерный взгляд парня, и, выйдя покурить, они тут же обменялись парой ничего не значащих фраз, затем выходили курить ещё, и парень пожаловался Андрею, что поссорился со своей девчонкой, с которой они снимают квартиру, что теперь ему негде переночевать - негде перекантоваться до утра; назвал себя парень Сашей, сказал, что работает программистом в каком-то офисе, и Андрей пригласил парня к себе; конечно, был определённый риск звать к себе малознакомого человека, но Андрею хотелось трахаться... и потом: кто не рискует - тот не кайфует, - под лежачий камень вода не течёт; "поссорившийся со своей девчонкой" парень, назвавший себя Сашей, оказался обычным геем, причём геем с большим опытом, и Андрею поневоле пришлось разыгрывать из себя неофита - типа того, что "я в первый раз"; полночи они энергично трахались - кувыркались на такте и так и этак, а утром, когда парень уходил, они обменялись номерами телефонов, но... продолжения связи не получилось, - Саша несколько раз звонил Андрею, с каждым разом всё настойчивее предлагая встретиться, и каждый раз у Андрея находилась веская причина, чтоб от встречи уклониться... этот Саша был в сексе явным профессионалом, и Андрея этот профессионализм немного пугал - он, Андрей, ни морально, ни материально не был готов к тому, чтоб становиться полноценным геем со всеми вытекающими из этого последствиями, - втайне отдавая предпочтение парням, Андрей вместе с тем в глубине души был еще не готов сказать самому себе со всей определённостью, что он, Андрей, является геем; а кроме того... да, они классно провели ночь - они очень технично потрахались, поочерёдно натягивая друг друга и на тахте, и в ванной, и на столе на кухне, но в душе Андрея не возникло внутренней тяги к продолжению внесексуальных отношений... ничего такого в душе Андрея не появилось; а потом Андрей вообще сменил SIM-карту - поменял тариф... и вот - Никита, брат Игоря... Никита, симпатичный, неопытный, но страстный школьник-одиннадцатиклассник, - держа в руке тюбик с вазелином, Андрей снова опустился на тахту - стал на колени между раздвинутыми, врозь разведёнными Никитиными ногами; конечно, Никита был пьян... отсосав у Андрея, пьяный Никита готов был кайфовать дальше, - не задумываясь, Никита готов был перепихнуться в зад, и это лишний раз подтверждало собственную теорию Андрея о разделении сексуальности человека на "базис" и "надстройку": "базисом", по мысли Андрея, была сексуальность-сама-по-себе, то есть желание-как-таковое, присущее любому индивиду изначально, от природы, вне какого-либо социального либо общественного контекста, а под "надстройкой" Андрей понимал всё то, что человек усваивает извне, в том числе обусловленное социумом деление секса на "гетеро" и "гомо"... короче говоря, "базис" - это ничем не замутнённая изначальная сексуальность, а "надстройка" - представления о сексуальности, то есть вся та муть, что формирует отношение человека к сексу, - у пьяных "надстройка" даёт сбой: алкоголь вымывает муть представлений, привнесённых в сознание извне, и человек таким образом становится в большей степени самим собой, а отсюда - та лёгкость, с какой парни, будучи пьяными, идут на однополые контакты... во всяком случае, у многих парней это получается и быстрее, и проще, когда они пьяные, - Никита был пьян, а потому его совершенно не напрягала мысль - очень важная в контексте социума, но совершенно глупая с точки зрения природы, то есть "базиса" - о том, сексом какого цвета он в эту ночь занимается... ему, Никите, заниматься сексом было в кайф - и это было главное!
Открутив колпачок, Андрей выдавил вазелин из тюбика на головку своего члена и, отложив тюбик в сторону - глядя Никите в глаза, стал медленно втирать пальцами правой руки вазелин в кожу головки, - Никита, лежа перед Андреем - сжимая в кулаке свой напряженно твёрдый член, молча смотрел на Андреевы приготовления... "Ну, Никита... давай? Я тебя первый..." - проговорил Андрей, вытирая пальцы салфеткой, принесённой вместе с вазелином. "Мне, бля, как... раком становиться надо?" - деловито и вместе с тем возбужденно-нетерпеливо отозвался Никита, делая попытку приподняться. "Не раком... поднимай ноги... - Андрей, поддев ноги Никиты ладонями, сам уверенно поднял их вверх, разводя - раздвигая - колени в стороны. - Вот так, Никита... для начала - так!" Ноги Никиты оказались запрокинутыми назад - коленями к плечам, и Никита, тут же обхватив ноги руками, зафиксировал их в таком положении, - ягодицы распахнулись, широко разъехались в стороны, а сам Никита словно сложился пополам, прижимая колени к подушке... туго стиснутое девственное очко, окаймлённое по кругу редкими волосами, было как на ладони! Оставалось подвести к сжатому входу вазелином смазанную головку члена - и... "Давай, бля, Андрюха... еби!" - возбуждённо выдохнул Никита, нетерпеливо двигая бёдрами снизу вверх - навстречу члену. "Никита... что за слова! - глухо рассмеялся Андрей, вновь потянувшись за тюбиком с вазелином. - Я не ебать тебя буду, а буду тебя любить... я любить тебя буду, Никита!" Туго стиснутое - девственно сжатое - очко Никиты, заблаговременно подмытое Андреем в ванной, представляло собой небольшой бледно-коричневый кружок с узелком плотно сомкнутого входа... и у Андрея на миг появилась мысль, что он не сможет вставить свой толстый член в отверстие Никитиного зада, но мысль эта была совершенно неконструктивная - непродуктивная, и Андрей, выдавив немного вазелина на подушечку указательного пальца, прикоснулся пальцем к коричневому кружку, почувствовав, как от прикосновения пальца у Никиты непроизвольно сократились мышцы сфинктера... "Андрюха... - засмеялся Никита, дёрнув бёдрами, - щекотно, бля... хватит смазывать! Всовывай, бля... еби меня в жопу, Андрюха!" Никита, никогда не имевший анального секса, проговорил это так легко и так естественно, как если бы не Андрей был старше его, а он был старше и опытнее Андрея, - и то, что Никита отдавался Андрею без малейшего сомнения, и то, что его, Никиту, абсолютно не напрягла мысль, что первым трахать будет Андрей, со всей очевидностью свидетельствовало лишь об одном - о том, что для Никиты не было никакой разницы между ролью пассивной и ролью активной, поскольку и то и другое в его представлении о сексе были частями одного целого, имя которому было "секс"... как не меняется сумма от перестановки слагаемых, так точно не менялась для Никиты суть от того, кто кого будет первый, - персональная Никитина "надстройка" была явно не отягощена уголовными представлениями о роли пассивной и роли активной... Андрей, круговым движением пальца равномерно размазав вазелин по очку, смазанным пальцем плавно вошел вовнутрь, почувствовав, как мышцы сфинктера, эластично разжавшись, тут же сомкнулись вокруг пальца туго обхватившим кольцом. "Ой, бля! - дёрнулся от неожиданности Никита. - Андрюха... ты чего, бля... палец мне в жопу... больно, бля!" "Ещё не больно, Никита... ещё не больно, - рассмеялся Андрей, круговыми движениями пальца медленно массируя вход - смазывая внутренние стенки сфинктера. - Больно, Никита, будет, когда сейчас я введу член... но эта боль, которую вытерпеть способен каждый - абсолютно каждый... это - боль наслаждения, Никита... и ты её тоже вытерпишь, сладкую боль мужского проникновения..." - Андрей, вытащив легко выскользнувший палец из Никитиного входа, вытер палец салфеткой, придвинулся к Никите ближе, правой рукой направил несгибаемо твёрдый член в центр распахнутых ягодиц - приставил смазанную головку члена к хорошо смазанному отверстию Никитиного зада... осталось лишь плавно надавить, и... и - Андрей, двинув бёдрами вперёд, сделал это во всех смыслах восхитительное движение...
Можно по-разному вставлять член в зад, и дело здесь вовсе не в технике введения члена в анал, а дело в том, с каким внутренним смыслом выполняется это действие; у Андрея были все основания полагать-думать, что Никита является анальным девственником, и, исходя из этого, можно было бы совершить дефлорацию анала постепенно, проникая членом в желанную глубь по миллиметру, тем самым давая возможность анальному отверстию адаптироваться к первым болезненным ощущениям, но Андрей всё это сделал по-другому: приставив головку члена у туго сжатому отверстию входа, Андрей плавно надавил - и, на давая Никите возможность осознать мгновенно опалившую боль, так же плавно, ни на миг не останавливаясь, одним движением ввёл весь член полностью... до самого основания Андрей ввёл свой несгибаемо твёрдый член в очко Никиты, вжавшись пахом в Никитину промежность - навалившись животом на Никитину мошонку с рельефно крупными, тонкой кожей обтянутыми яйцами! Никита, не ожидавший такого раздирающего напора, непроизвольно округлил глаза, приоткрыл вмиг искривившийся рот, одновременно пытаясь вырваться, вывернуться из-под Андрея, но было уже поздно - длинный и толстый Андреев член был введён в эластично округлившееся очко Никиты полностью, до самой мошонки... "Андрюха... вытащи! Вытащи, бля... вытащи хуй из меня... больно! Больно, бля... больно, Андрюха! - прерывисто простонал Никита, пытаясь столкнуть Андрея с себя. - Вытащи... вытащи хуй, Андрюха!" "Тихо, Никита, тихо..." - обдавая лицо Никиты жарким шепотом - содрогаясь от наслаждения, Андрей приблизил губы к губам Никиты, страстно вобрал их в свой жадно открывшийся рот... давая Никите возможность привыкнуть к ощущению члена в анальном отверстии - не делая никаких движений членом в туго растянувшемся отверстии зада, Андрей какое-то время страстно сосал Никиту в губы... затем, оторвавшись от Никитиных губ - глядя в лицо Никиты опьяневшими от кайфа глазами, Андрей медленно, ритмично задвигал задом, постепенно наращивая темп: чувствуя нестерпимую сладость в промежности, в мышцах сфинктера, в самом члене, Андрей заскользил членом вверх-вниз - взад-вперёд... и Никита, пьяно смирившийся с болью, которая стала казаться ему уже не такой тупо - нестерпимо - раздирающей, как в первые мгновения, закрыл глаза, повторяя, словно в бреду, одно-единственное слово: "Андрюха... Андрюха..."
А Андрюха, между тем, был на седьмом небе... ах, какой это был упоительный, ни с чем не сравнимый кайф - трахать в туго обжимающее очко симпатичного шестнадцатилетнего одиннадцатиклассника! Это было античное - классическое, ни с чем не сравнимое - наслаждение... наслаждение, издревле известное всем народам на всех континентах - знакомое представителям самых разных сословий... наслаждение, воспетое и оболганное, запрещаемое рабам и рекомендуемое - в античные времена - свободному юношеству... наслаждение несомненное, упоительное, и Андрей, задыхаясь от ощущения абсолютного удовольствия, неутомимо скользил залупающимся членом в глубине Никитиного тела, то и дело наклоняясь над Никитой - сладострастно целуя Никиту в губы... оргазм был подобен взрыву: содрогнувшись от полыхнувшего между ног огня - конвульсивно стиснув мышцы собственного сфинктера, Андрей разрядился в Никиту мощным выбросом спермы, и эта сладость, сильная, почти болезненная, отозвалась мгновенной ломотой в облегченных от семени яйцах; тяжело дыша - не извлекая из Никиты член, Андрей грудью припал к груди Никиты, вжался губами в Никитину шею, закрыл глаза... "Андрюха... ты меня выебал... да? Выебал меня... писец! - Никита зашевелился, пытаясь столкнуть Андрея с себя. - Давай, бля... я тебя тоже... так же... в жопу, Андрюха... в жопу, бля! Давай..." "Никита... - Андрей, благодарно целуя Никиту в губы, рывком извлек из Никитиного зада потемневший опухший член и, оторвав своё тело от тела Никиты, тут же потянулся рукой за салфеткой. - Ты меня тоже... так же, Никита... обязательно!" Андрей извлёк из Никитиного зада член, и мышцы Никитиного сфинктера тут же сомкнулись, как если бы вообще ничего не было... и только изрядная порция Андреевой спермы, оставшейся в теле Никиты после извлечения члена, теперь могла бы со всей неоспоримой очевидностью подтвердить-засвидетельствовать только что произошедшее анальное сношение с Никитой в пассивной роли, - опуская ноги, трахнутый в зад Никита с чувством блаженного облегчения вытянулся на постели в полный рост... и хотя Андрей, как всякий другой индивид мужского пола, сразу после оргазма почувствовал телесную опустошенность и внутреннюю апатию, тем не менее он вновь потянулся за вазелином, видя, как Никита, движимый естественным стремлением удовлетворить собственное сексуальное желание, тут же стал нетерпеливо приподниматься, чтобы занять место Андрея; "Давай, Андрюха... я тебя в жопу!" - пьяный Никита, шестнадцатилетний школьник-одиннадцатиклассник, никогда не думавший до этой ночи о какой-либо "голубизне", хотел удовлетворить с Андреем свое сексуальное желание точно так же, как это только что сделал Андрей с ним... "Давай, Никита... давай! Я разве против? Долг платежом красен!" - рассмеялся Андрей, меняясь с Никитой местами... ему, Никите, было плевать, какими словами обзывают анальное траханье между парнями разномастные штатные моралисты и прочие самодеятельные энтузиасты, с подозрительной озабоченностью обличающие однополый секс на всяких-разных интернет-форумах и прочих площадках публичной коммуникации, - шестнадцатилетний Никита, не голубой и не гей, хотел кайфовать-трахаться, справедливо полагая, что секс с парнем может быть ничем не хуже секса с какой-нибудь девчонкой; собственно, он даже не думал об этом - он, будучи пьяным, это понимал-чувствовал интуитивно, без какого-либо анализа всех "за" и "против", - "надстройка" у Никиты была нейтрализована алкоголем, а потому возбуждённый Никита руководствовался исключительно "базисом" - желанием, напрочь лишённым умозрительного истолкования.
Андрей сам смазал вазелином сочно пламенеющую головку Никитиного члена - горячего, длинного и толстого, твёрдого, как скалка... и дело было совсем не в том, что "долг платежом красен", а дело, прежде всего, было в том, что секс "а одни ворота" был для Андрея половинчатым, не приносящим полного - абсолютного - удовлетворения; и потом... явная неопытность Никиты, его неумелость вкупе с непосредственностью, с искренностью проявления напористого желания не могли оставить Андрея равнодушным в плане чисто человеческом, а не только партнёрском, - Андрей, искренне благодарный Никите за эту спонтанно случившуюся ночь кайфа, хотел, чтоб Никита в эту ночь точно так же остался всецело удовлетворённым и довольным... запрокинув ноги вверх - прижав колени к плечам, Андрей сам - своей рукой - направил Никитин член в своё смазанное вазелином очко, и... не успел Андрей попросить-предупредить нависшего над ним Никиту, чтобы тот, вводя член, был помедленнее, как от чувства мгновенной заполненности у Андрея спёрло дыхание, - Никита, едва Андрей успел отвести от его члена руку, буквально ворвался в Андрея - мощным рывком вломился, в одну секунду утопив свой немаленьких размеров член в анусе Андрея до самого основания... так Андрею не вставлял ещё никто! "Ой, бля... Никита! - дёрнувшись всем телом от опалившей очко наждачной боли, Андрей на мгновение закусил губу. - Осторожней, Никита! Очко мне порвёшь! Осторожней..." Андрей дважды произнёс-выдохнул "осторожней", но эти просьбы была тщетными - Никита не услышал Андрея, а если и услышал, то не понял, не осознал, о чём Андрей его просит, - смазанный вазелином член впритирку вошел, втиснулся в туго обхватившее, жаром обжимающее отверстие Андреева зада, и Никита, вмиг ошалевший от пронзившего его наслаждения, тут же энергично задвигал бёдрами - мощно заскользил членом в Андреевом теле... Ах, какой это был кайф! Фантастический кайф ощущал шестнадцатилетний Никита, впервые вставивший свой член в очко, и Андрей, невольно смиряясь с Никитиной страстью, стал пытаться переориентировать своё содрогающееся от толчков тело с ощущения боли на ощущение удовольствия, - он, Никита, был неумел, и в этой своей неумелости он, Никита, был неуёмен... это лишь старые девы обоих полов, сладострастно согревающие души - и руки? - нагнетанием педоистерии, способны представлять шестнадцатилетних парней как ничего не смыслящих в сексе детишек, растлеваемых коварными дядями-извращенцами, а в жизни реальной в шестнадцать лет многие "детишка" трахаются так, как иным извращенцам в тоге борцов за нравственность даже не снилось, - жизнь реальная и жизнь, изображаемая в телеящике, часто не имеют ничего общего... это к тому, что Никита, шестнадцатилетний одиннадцатиклассник, драл Андрея так, что Андрей, студент пятого курса, едва успевал подмахивать... кончил Никита, содрогаясь всем телом - горячо дыша приоткрытым ртом: он выпустил из себя струю сперму, и ещё одну струю, и ещё одну... и это притом, что до секса анального он успел получить завершенное удовольствие от секса орального, - ни одна, даже самая сладкая мастурбация, неизменно заканчивавшаяся оргазмом, ни шла ни в какое сравнение с ощущениями, полученными Никитой от секса с Андреем!
Извлекая член из Андреева зада, Никита пьяно рассмеялся: "Андрюха... где тряпка? Дай, бля, мне тряпку - я хуй вытру... это писец, Андрюха! Полный писец..." Андрей, подавая Никите салфетку, не сдержал улыбку - спросил, хотя ответ для него, для Андрея, и так был очевиден: "Что, Никита... понравилось? Ты этого хотел?" Хотя, как сказать... это было два разных вопроса: "понравилось" и "хотел э т о г о". И хотя Никита в самом начале хотел не э т о г о, а хотел трахаться с блондинкой или брюнеткой, то есть даже в качестве допустимого варианта никаким образом не предполагал голубого секса с Андреем, тем не менее он, Никита, был сексуально удовлетворён, а потому, не вдаваясь в уточнения, ч т о он х о т е л и ч т о п о л у ч и л, ответил с чувством полной уверенности - абсолютной удовлетворённости: "Ну, бля... наебался сегодня - аж хуй опух... классно, Андрюха... клёво... писец!" "Никита, не матерись... - Андрей, поднимаясь с постели, с улыбкой протянул Никите руку. - Вставай... пойдём, Никита, сходим под душ - обмоемся малость... давай мне руку!" "Хуля нам обмываться? Андрюха, я всё... я спать буду - я наебался... спать хочу!" - Никита, откинувшись на спину, закрыл глаза. "Никита, давай... под душ - на одну минуту... вставай!" - Андрей, приподняв Никиту за плечи, легонько потряс его, не давая ему уснуть... кое-как Никита поднялся, уже явно ничего не соображая - засыпая на ходу, - под душем, прижимая безвольное тело Никиты к себе, Андрей быстро, но тщательно подмыл ему очко, промыл опухший член, тяжелым маятником болтающийся из стороны в сторону... держа Никиту одной рукой поперёк груди - прижимая его к себе, Андрей быстро и тщательно подмыл сзади-спереди себя. "Никита... что - завтра будем ещё?" - проговорил Андрей, вытирая Никиту с головы до ног мягким махровым полотенцем; тело у Никиты, стройное и ладное, было цвета золотистого майского мёда, и только попка была матово-белой, да белыми были неширокие полоски на бёдрах, не загоревших летом под плавками... "Что будем? Я спать хочу... спать я буду!" "Не сейчас, Никита... завтра... будем трахаться завтра ещё?" "Легко! И завтра... и послезавтра... я тебя в жопу... ты меня в жопу... завтра... и послезавтра... в жопу тебя... легко!" - отозвался Никита, с трудом шевеля заплетающимся языком...
Никита уснул сразу же - мгновенно, едва Андрей довёл его, точнее, дотащил до постели; Никита уснул - провалился в забвение сна, чтобы, проснувшись утром... чтобы, проснувшись утром, ничего не вспомнить... бывает же так! А сам Андрей кончил ещё раз, причём произошло это спонтанно... видя, что Никита уснул, Андрей отнёс в ванную простынь с разводами спермы, которую Никита вылил изо рта, затем заглянул в холодильник, соображая, что они завтра будут завтракать, а когда вернулся в комнату и посмотрел на Никиту, член у Андрея вдруг стал подниматься сам собой - совершенно непроизвольно, непреднамеренно, - Никита лежал на животе, обхватив руками подушку, разведя в стороны стройные ноги, и был он на нежно-бежевом фоне простыни подобен сладкому сну о сбывающихся надеждах: Никита, в контурах тела которого органично соединилось ещё окончательно не ушедшее, не размывшееся возрастом отрочество с уже зримо обозначившейся, начавшей набирать силу будущей элегантной мужественностью, лежал на Андреевой постели, раздвинув ноги, отчего ягодичная щель была чуть приоткрыта - маняще соблазнительна изящной округлённостью, упирающейся в промежность, неброско поросшую черными волосами... ягодицы у Никиты - молочно-матовые на нежно-золотистом фоне остального тела - были небольшие и вместе с тем сочно-округлые, налитые манящей спелостью... к таким ягодицам хотелось прижаться, прикоснуться - ощутить ладонями их упруго-сочную мягкость, и Андрей, чувствуя невольное возбуждение - любуясь Никитой, опустился на край тахты... "Никита... - прошептал Андрей, наклоняясь над Никитиным ухом. - Ты уже спишь, Никита?" Вопрос был риторический - Никита не просто спал, а, будучи пьяным, спал непробудно, провалившись в пьяное забвение... и Андрей, целуя Никиту в щеку, в шею, в плечи, медленно скользнул губами по спине вниз - туда, где поясница переходила в покрытую короткими бесцветными волосками ягодичную щель... пройдясь губами по сахарно-матовой, бархатисто-нежной коже обоих ягодиц, Андрей оторвал голову от Никитиной попки, шире раздвинул Никитины ноги и, перебравшись на постель - оказавшись сзади лежащего на животе Никиты аккурат между его разведёнными в стороны ногами, с наслаждением стиснул в кулаке свой снова возбуждённый член... секунду-другую Андрей скользил по телу Никиты вожделеющим взглядом, легонько двигая кулаком... затем, оставив в покое член - выпустив член из кулака, Андрей ладонями обеих рук развёл ягодицы в стороны, делая видимым - доступным для обозрения - туго стиснутое Никитино очко; бледно-коричневый кружок шестнадцатилетнего одиннадцатиклассника был величиной с монету, - Андрей, глядя на подмытое и потому совершенно чистое очко Никиты, почувствовал сладостное желание... никогда он, Андрей, этого не делал, и ему, Андрею, такое тоже никто и никогда не делал, - наклонившись над раздвинутыми - растянутыми в стороны - ягодицами Никиты, Андрей приблизил к бледно-коричневому кружочку приоткрывшиеся губы и, секунду помедлив, словно решая, делать это или не делать, осторожно провёл кончиком языка по нежной, бледно-пигментированной коже туго сжатого входа...
Никита спал - ничего не чувствовал... зад Никите Андрей подмыл сам, и очко у парня было девственно чистое, - припав губами к плотно закрытому входу, Андрей сладострастно ласкал языком Никитин анус, испытывая наслаждение не только от ощущений, вызванных соприкосновением губ с зоной заветного вожделения, но ещё и от мысли, что он, Андрей, это делает... он это д е л а е т! - он взасос целует парня в очко, ласкает желанную норку языком, губами, предварительно поработав там своим членом... разве это не кайф? Впрочем, понятие - и ощущение - кайфа у каждого своё: кому-то приятно ласкать языком зад сексуального партнёра или своего возлюбленного, делая это буквально, а кому-то не менее приятно облизывать зад вышестоящего начальника, делая это фигурально; причём, последние это делают - исполняют - публично, ничуть не смущаясь от того факта, что их безобразное поведение оказывает растлевающее влияние на припадающие к телеящику электоральные массы, - кому что нравится - у каждого в этой области свои приоритеты! Андрей видел в геевских фильмах, как парни ласкают языком друг другу анусы, и мысль сделать то же самое приходила Андрею в голову, но дело до этого никогда не доходило... и вот - случай подвернулся! Молодой пацан - шестнадцатилетний Никита - спал непробудным сном, а ещё он был возбуждающе симпатичен и был тщательно подмыт, а ещё у него, у этого Никиты, была обалденная попка... ну, и как было не воспользоваться таким сказочным стечение обстоятельств - как было можно воздержаться от возникшего соблазна? То есть, воздержаться можно было... да только - зачем? Андрей не видел никаких причин не делать этого - и он страстно, с наслаждением ласкал губами Никитину норку, для удобства ладонями разведя врозь упруго-сочные ягодицы... член у Андрея стоял - дыбился колом, требуя к себе не меньшего внимания, - оторвавшись от Никитиного ануса, Андрей вытянулся на постели рядом с лежащим Никитой, прижался возбуждённо залупившимся членом к Никитиному бедру - полунавалился на Никиту, обняв его, спящего, за плечи... "Никита... - прошептал Андрей, совершенно не надеясь, что Никита его услышит, и ещё раз прошептал - в самое ухо: - Никита..." Никита никак не отреагировал - он спал, ничего не слыша, ничего не чувствуя... между тем, Андрею хотелось снова, и хотелось так, как будто не было двух предыдущих оргазмов - как будто он, Андрей, в течение предыдущего часа не разряжался полностью Никите и в рот, и в зад; мелькнула мысль вставить член в Никиту спящего - повернуть его набок, пристроиться к нему сзади... но эта мысль Андрея не воодушевила, и Андрей, изнемогая от желания - плотнее прижимаясь к лежащему на животе парню, стал медленно, сладострастно тереться залупающимся членом о Никитино бедро, одновременно с этим лаская свою ладонь о Никитины ягодицы, о промежность, о внутренние стороны ног, легонько массируя пальцем влажные от слюны мышцы Никитиного сфинктера... оргазм в этот раз подкатывал медленно, постепенно, и когда в анусе самого Андрея полыхнуло сладостной щекоткой, Андрей не стал от Никиты отстраняться: кончая, содрогаясь от кайфа, Андрей излил горячую клейкую сперму на Никитино бедро, с силой вжимаясь, сладострастно вдавливаясь в бедро пахом - прижимая спящего Никиту к себе...
Блондинки, брюнетки... в плане воспроизводства без них однозначно не обойтись. А в плане кайфа? Лучше нет влагалища, чем очко товарища... это - в плане кайфа. И как бы не пыжились именуемые гомофобами сексуально ущербные индивидуумы, доказывая с пеной у рта, что однополый секс порочен или позорен, все их потуги в этом направлении не стоят ломаного гроша для любого, кто познал - ощутил и испытал - упоительный кайф наслаждения с парнем, - блондинки, брюнетки... не сегодня и не нами сказано: "женщины для долга, мальчики - для удовольствия", и если начать перечислять всех поэтов и полководцев, императоров и царей, живописцев и музыкантов, философов и прочих известных людей, кто оставил свой след в истории, то у всех гомофобов, вместе взятых, не хватит пальцев, включая пальцы ног, чтобы честно загнуть их при пересчете... а если к сонму великих добавить бесчисленное количество парней, ничем себя не прославивших? Школьники и студенты, солдаты и матросы, гимназисты и кадеты, лицеисты и стажёры, курсанты, семинаристы, работающие и безработные, домоседы и пилигримы, наглые и робкие, прагматики и романтики, бесшабашные и осторожные, трезвенники и пьющие - и прочие, прочие, прочие... если ли вообще какой-то смысл в этом назывании-перечислении? Очевидное - очевидно! Андрей вытер принесённым из ванной полотенцем Никитино бедро, наскоро - в течение минуты - ещё раз обмылся под душем, вымывая из густых волос собственную сперму, тщательно вытерся, и, погасив свет, повалился на тахту рядом с Никитой, удовлетворённый и счастливый, - едва обняв спящего Никиту за талию, Андрей тут же провалился в сон, и последней его мыслью, мелькнувшей в отключающемся сознании, были Никитины слова "и завтра... и послезавтра... я тебя в жопу... ты меня в жопу...", которые произнёс пьяный Никита, подводя итог это сказочной ночи...
Вот потому-то, едва проснувшись - едва открыв глаза и обнаружив себя лежащим позади Никиты, Андрей уверенно скользнул рукой к Никитиному члену, одновременно с этим движением руки вжимаясь пахом, точнее, напряженно вздыбленным членом, в тёплую Никитину попку, - в отличие от Никиты, который, проснувшись, о ночи прошедшей не помнил ничего, Андрей о прошедшей ночи помнил всё; и когда Никита отреагировал на вполне естественные движения Андрея неадекватно - когда он, Никита, дёрнулся от Андрея в сторону, Андрей поначалу ничего не понял, пока не сообразил, что у Никиты, накануне изрядно выпившего спиртного, случился провал в памяти... тотальный провал, - Андрей сообразил это, вспомнив, как однажды он сам, точно так же перебрав лишку на дне рождения, испытал наутро нечто подобное - такой же точно провал... бывает! Но то, что Никита ничего не помнил, было полдела, хотя ситуация такого беспамятства уже сама по себе была забавна, делая совершенно относительными такие понятия, как "анальная девственность" или даже "сексуальная ориентация", - ночью, трахаясь с Никитой, Андрей несколько раз менял о Никитиной ориентации своё мнение, думая-гадая по ходу траха, гей Никита или не гей. .. или, во всяком случае, насколько близок Никита к осознанию своего потенциального гейства. А утром вдруг выяснилось, что Никита не только не гей, а вообще, судя по всему, тема эта была ему побоку, точнее, не было вообще такой темы в его мыслях-переживаниях, в его грёзах-мечтаниях, и это делало ситуацию ещё более забавной, в чём-то даже абсурдной... трахнутый, но девственный - может такое быть? Судя по случаю с Никитой, может такое быть... и если б Андрей после траха, натянув на спящего Никиту трусы, лёг бы от Никиты отдельно или если бы, едва открыв глаза, Андрей не потянулся бы к Никите всем телом, то проснувшийся утром Никита никогда бы не узнал, на что он способен... и не просто способен, а ч т о и к а к он делал в реале - делал конкретно... Никита "ночной" и Никита "дневной": было - и не было, - прикольно! Вот и думай после этого - гадай-угадывай, гей Никита или не гей..."А ночью мы делали тоже так - мы целовались ночью?" - спросил Никита, ничего не помня о прошедшей ночи...
- Ночью мы делали в с ё, что делают парни в подобных случаях... - проговорил Андрей, любуясь Никитой, и улыбка сама собой расплылась на его лице, отчего лицо Андрея тут же засияло, заискрилось радостным - солнечным - светом. - Но! Ты спросил меня, голубой ли ты, и я тебе ответил, что ты не голубой...
- Я сам это знаю! - перебил Никита Андрея. - Ты мне ответь на другой вопрос...
- Легко! - Андрей улыбнулся. - Но прежде... давай местами поменяемся - ложись ты на меня! Давай?
- Легко! - отозвался Никита, невольно подражая Андрею.
Андрей, обнимая Никиту за плечи, плавно перевернулся на спину, увлекая Никиту за собой - перетягивая парня на себя... впрочем, никаких особых усилий от Андрея не потребовалось: Никита с готовностью сам, своей собственной волей тут же взгромоздился на Андрея сверху, и Андрей, шире расставляя под Никитой ноги, чтоб тому было удобнее, одновременно с этим обхватил ладонями ставшие доступными сочные, упруго-мягкие половинки Никитиной попки... твёрдый горячий член Никиты вдавился Андрею в пах, и Никита - отчасти подражая Андрею, отчасти действуя по наитию - раз и другой сладострастно дёрнул бёдрами, с силой вдавливая напряжённый член в Андреево тело.
- Я тебя - как ты меня... - проговорил Никита, пряча под улыбкой невольное смущение.
- Правильно! Ты меня - как я тебя... потому что, Никита, это приятно... это - кайф! И было бы странно, если б ты сейчас лежал без движений - как бревно, - хмыкнул Андрей, ладонями лаская Никитины ягодицы. - Ты, Никита, классный парень... обалденный ты парень - без всяких глюков! Но у тебя есть один вопрос... хочешь, я отвечу тебе сразу, не слушая сам вопрос?
- Ты что - экстрасенс? - Никита, чуть заметно двигая бёдрами - скользя залупающимся членом об Андреев пах, засмеялся. - Давай поспорим... если ты угадаешь, о чём я хочу у тебя спросить, ты шалабан мне стукнешь, а если не угадаешь, стукну я тебе... давай? Спорим на шалабан?
- Спорим... только спорим не на шалабан. Давай так: если я угадаю, я тебе в попку первым вставлю, а если я не угадаю, то первым вставлять будешь ты... согласен?
- В жопу? - переспросил Никита, и по тому, с какой интонацией он это произнёс - уточнил-проговорил - Андрей окончательно понял, что всё у них сейчас будет... то есть, будет всё то, что было ночью... класс!
- В попу, Никита! В попочку... - Андрей, поправляя Никиту в выборе слов - вожделённо глядя Никите в глаза, легонько хлопнул Никиту по ягодицам, почувствовал, как ягодицы от его несильного шлепка сочно вздрогнули, колыхнулись из стороны в сторону. - Согласен?
- А если я скажу тебе "нет"? - в Никитином взгляде мелькнуло любопытство, смешанное с долей совершенно мальчишеского лукавства. - Если я не соглашусь, ты что - будешь меня насиловать?
- Ни в коем случае! - Андрей изобразил на лице гримасу полного неприятия такого сценария. - Насилие, Никита, не мой профиль... да и потом: зачем мне тебя насиловать? У тебя что - есть веские основания, чтоб сказать сейчас "нет"? То есть, ты можешь, конечно, от секса отказаться... а - зачем? Ну, откажешься ты... допустим, ты скажешь мне "нет", и - кому и что ты докажешь своим отказом? - Андрей, глядя Никите в глаза - предвкушающе тиская его попку, улыбнулся. - Короче, Никита... если хочешь узнать, экстрасенс я или не экстрасенс, соглашайся на моё условие! Я же вижу... - Андрей, дурачась, заговорил глухим голосом, чуть растягивая слова, - вижу... я вижу, Никита, что тебе сейчас очень приятно... тебе сейчас клёво... тебе кайфово - я это вижу и даже чувствую, но есть на твоём пути к дальнейшему - наивысшему - блаженству одно небольшое препятствие... и даже не препятствие, а так - маленькое недоразумение, возникшее из детского непонимания, и хотя оно тебя не очень волнует и, в общем и целом, практически не напрягает, тем не менее... тем не менее, ты хотел бы знать, как совместить тебе то, что тебе кажется несовместимым... я могу объяснить тебе это, Никита... и мы устремимся туда, где царствует упоительный, никем и ничем не омрачаемый кайф... ты согласен, Никита? "Да" или "нет"? Отвечай - и я отвечу тебе на твой вопрос... итак, Никита: "да" или "нет"?
Андрей дурачился - откровенно, по-мальчишески дурачился, лёжа под Никитой, и в этом тоже был кайф, совершенно невозможный с Сашей, умевшим технично трахаться... трахался Саша классно, а говорить с ним Андрею было не о чем... и уж тем более было бы неуместно вот так дурачиться! А с Никитой это было и уместно, и естественно - с Никитой хотелось и говорить, и дурачиться, и прикалываться...
- Отвечай, Ники-и-та... - пропел Андрей, глядя смеющимися глазами в глаза Никиты.
- Не-е-т! - со смехом протянул Никита, подражая Андрею.
- Не-е-т? - словно эхо, тут же повторил Андрей. - Ты сказал сейчас "нет"? Ты дурак, Ники-и-та...
- Да-а-а! - не дослушав Андрея, со смехом протянул Никита, перебивая Андрея - так же явно дурачась, глядя на Андрея смеющимися глазами.
- Что означает твоё "да", Никита? "Да" - ты дурак? Или "да" - ты согласен?
- Или "да" - ты согласен? - словно эхо, повторил Никита, и Андрей, поняв Никитину игру, невольно улыбнулся... когда-то - в детском оздоровительном лагере на берегу тёплого Черного моря - он, Андрей, точно так же повторял слова вслед за мальчиком из города Сургута, который от него, от тринадцатилетнего Андрея, безуспешно добивался взаимности: они сидели в беседке, и мальчик, который был на год или даже на полтора старше Андрея, почти что открытым текстом уговаривал Андрея "попробовать", а Андрей, на тот момент ещё не имевший никакого опыта и потому не знавший, как ему быть, не говорил ни "да", ни "нет", а лишь повторял вслед за мальчиком его слова, и со стороны это выглядело, наверное, глупо, мальчика это раздражало, он хотел действовать - хотел, чтоб они уединились в густой чаще кустарника, росшего сразу за ограждением лагеря, а Андрей вместо этого, как попугай, со смехом повторял и повторял вслед за мальчиком его слова, и было на душе у Андрея и сладко, и тревожно... они сидели в беседке, где-то рядом - совсем рядом - было море, над головой с ветки на ветку прыгала белка, и... ничего у того мальчика не получилось: попробовать Андрей в то лето так и не рискнул... зря не рискнул - мальчик был симпатичный, и когда их водили на море, он, нарушая запреты вожатых, каждый раз заплывал за буйки, ничего не боясь... а Андрей за буйки в то лето не заплывал - заплывать за буйки в то лето он, Андрей, ещё боялся... видимо, правду говорят: всему своё время... и у каждого это время - своё.
- Короче, ты согласен, - улыбаясь - не прекращая ласкать ладонями попку Никиты, утвердительно произнёс Андрей, соображая, какой фразой Никиту загнать в угол.
- Короче, ты согласен, - точно так же утвердительно повторил Никита.
- Я согласен. А ты? - проговорил Андрей, с весёлым любопытством глядя Никите в глаза... он, Андрей, в разговоре с тем мальчиком, который его настойчиво уговаривал "попробовать", подменял одни местоимения другими, и разговор выходил на новый круг, делаясь бесконечным... сообразит ли Никита так сделать?
Никита сообразил - Никита, лишь на секунду запнувшись, тут же отозвался, искренне радуясь своей сообразительности:
- Ты согласен. А я?
- Я, Никита, согласен, - улыбаясь, быстро проговорил Андрей, усложняя задачу.
И - Никита попался! Теперь, чтоб снова уйти, ускользнуть от ответа, в Андреевой фразе нужно было заменить не только местоимение, но и имя, а Никита об этом не догадался, точнее, этого не просчитал, не сообразил... и - получилось то, что получилось, - Никита, копируя темп Андрея, быстро проговорил в ответ:
- Ты, Никита, согласен...
- Молодец! - рассмеялся Андрей, скользя ладонью правой руки по спине Никиты вверх. - Теперь я вижу... я вижу, Никита, что ты не дурак! Потому как главное - это найти согласие с самим собой... прежде всего - с самим собой! Ты сказал сам себе, что ты согласен... и это - правильно!
Одной рукой удерживая Никиту за попку, ладонью другой руки Андрей надавил на Никитин затылок: мягко и вместе с тем решительно - неоспоримо! - Андрей приблизил лицо Никиты к своему лицу, жарко вобрал Никитины губы в страстно приоткрывшийся рот... Теперь Никита лежал не придавленный Андреем, а лежал на Андрее, то есть имел больше возможности увернуться или воспротивиться действиям Андрея, пожелай он это сделать, но... этого он, Никита, не сделал, - Андрей, почувствовав, как губы Никиты податливо отозвались в ответ, тут же скользнул ладонью с Никитиного затылка на его плечи - обнял Никиту за плечи, одновременно с этим пальцем другой руки проникая между ягодицами... почувствовав, как палец Андрея коснулся туго стиснутых мышц сфинктера, Никита сладострастно вздрогнул, на мгновение напрягся-замер, явно такого не ожидая, и - опять не возражая, не пытаясь Андрею каким-либо образом помешать, тут же непроизвольно заелозил на Андрее, изнемогая от щекотливо сладостного удовольствия, - целуя Никиту взасос, Андрей тёплой подушечкой пальца теребил Никитино очко, чувствуя, как импульсивно сжимаются, конвульсивно сокращаются мышцы туго стиснутой Никитиной норки... глаза у Никиты, когда Андрей, чуть повернув голову набок, выпустил изо рта его губы, были совершенно осоловевшими от наслаждения.
- Писец! - прошептал Никита, прерывисто - возбуждённо - дыша. - Ты, бля...
И, не закончив - не зная, что сказать дальше, Никита оборвал фразу на полуслове, вопрошающе глядя на Андрея... обхватив Никиту поперёк спины - рывком приподняв, пружинисто колыхнув своё тело вверх, Андрей резко перевернул Никиту на спину, оказавшись снова сверху.
- Это не писец, Никита... это - кайф! - горячо прошептал Андрей, ногами раздвигая в стороны ноги Никиты. - Кайф, который тебе в кайф... или я не прав?
Никита не отозвался... отрицать очевидное по причине его очевидности было глупо - и глупо было, и... недальновидно, то есть опять-таки глупо, о чём Никита уже успел подумать-сообразить, но и согласиться с Андреем что-то мешало... что-то мешало Никите безоговорочно и безусловно согласиться с Андреем - и Андрей, отлично понимая состояние Никиты, подумал, что то, что очевидно ему, Андрею, как очевидно, что "дважды два - четыре", вполне может стать полным откровением для школьника Никиты из города Незалупинска... или как он там называется, этот город, где в полном соответствии с сомнительными ценностями "просвещенного консерватизма" обитают такие сказочно девственные - совершенно необразованные в плане сексуальной информированности - школьники-старшеклассники?
- Так вот, Никита... что ты, Никита, не знаешь, и о чём, Никита, я тебе сейчас в двух словах поведаю, чтоб даже тенью какого-либо сомнения ты не омрачил для себя ни одну секунду нашего путешествия, - проговорил Андрей, с удовольствием нанизывая на нить своей мысли слова - говоря с чувством значимо большим, чем обычная симпатия... "кайф, который тебе в кайф" - только что сказал он Никите, и, глядя Никите в глаза, он вдруг подумал, что сам он испытывает кайф неизмеримо больший, чем Никита, и дело вовсе не в сексе, точнее, не только в сексе, в который они сейчас снова окунутся, а дело в том... дело в том, что вот сейчас, в эти самые минуты, он, Андрей, лёжа ни Никите - глядя Никите в глаза, однозначно влюбляется в этого симпатичного шестнадцатилетнего школьника-одиннадцатиклассника из славного города Мухосранска, и это стремительно нарастающее чувство к парню было в душе уже неостановимо... "любовь..." - осознавая своё чувство, с лёгким смятением подумал Андрей... "зачем?" - подумал Андрей... Во-первых, Никита - брат Игоря, который понятия не имеет о его, Андреевых, пристрастиях... во-вторых, Никита не гей - он абсолютно не в теме... какая любовь может быть у них - у Никиты и у него, у Андрея? Да, получилось все классно... сказочно всё получилось! Тем более сказочно, что Андрей, тщательно скрывающий свои сексуальные предпочтения, по жизни был осторожен, а потому и секс с парнями у него был не так часто, как ему хотелось бы: в тематических местах Андрей никаким образом не светился и потому несравнимо чаще ему приходилось элементарно грезить - мечтать-фантазировать, глядя на монитор компьютера... и вдруг - этот Никита! Классный парень по имени Никита... они трахнулись ночью, трахнутся сейчас - однозначно трахнутся... может, получится завтра или послезавтра, и они - до Никитиного отъезда - трахнуться ещё раз или даже пару раз, потому что из Никиты неприкрыто прут гормоны его возрастом обусловленной гиперсексуальности... но через два или три дня он, Никита, уедет в свой город Козлодоевск, где рано или поздно начнёт с успехом вставлять-заправлять блондинкам-брюнеткам... какая любовь может быть у Никиты с ним, с Андреем? Никакой... а если так, то - зачем это чувство ему, Андрею? Безответное чувство... зачем?
- Какое путешествие? - проговорил Никита, нарушая внезапно возникшую паузу.
- Путешествие? - Андрей, глядя на Никиту, улыбнулся, и Никите почудилось, что Андрей словно вернулся в разговор откуда-то - вынырнул к нему, к Никите, из своих мыслей. - Путешествие по имени...
Андрей хотел сказать "по имени любовь", но вовремя спохватился... какая любовь?! Если Никита, чуть ли не час голым лежа под ним, под Андреем, с возбуждённо торчащим членом - ощущая-чувствуя точно такой же возбуждённый член Андрея, тоже голого, лежащего сверху, никак не мог додуматься-сообразить, ч т о всё это может означать-значить, если сама возможность секса с парнем у трезвого Никиты не рассматривалась и не просматривалась в принципе, по умолчанию, пока Андрей не стал ему рассказывать про события прошедшей ночи, то слово "любовь" для него, для Никиты, наверняка прозвучит сейчас - применительно к ним, двум парням - как что-то из лексики инопланетян... и Андрей, вовремя сориентировавшись - не пугая Никиту словом "любовь" - закончил начатую фразу словом "секс".
- Мы, Никита, уже в пути - мы уже путешествуем! Но мы только в начале пути... только в начале! Что такое, Никита, секс? Смотри: пролетали столетия, даже тысячелетия, возникали и исчезали города и страны, шли кровопролитные войны, ветер истории сметал с лица земли целые цивилизации, и только секс, Никита, один только секс...
- Бля, ты как наша Раша, - неожиданно рассмеялся Никита, перебивая Андрея на слове "секс" - не давая Андрею договорить.
- Какая Раша? - опешил Андрей.
- Наша литераторша, Раиса Константиновна... как начнёт звиздеть на уроке - хуй остановишь!
- Ты на что намекаешь? - засмеялся Андрея, с силой двигая бёдрами - сдавливая сладко ноющий член о Никитин пах. - Что я тоже звизжу? Да? Ты это хочешь сказать? Ну-ка, быстро ладони мне на попку... быстро!
- Нет, ну просто... войны, цивилизации... - Никита, подчиняясь словам Андрея, послушно скользнул руками к Андреевой заднице, и Андрей почувствовал, как ладони Никиты чувственно обхватили его ягодицы. - Это ж понятно... и так понятно! Город разрушили - город построили... или царя, бля, свергли, и - кто-то другой занимает его место. А без секса - как? Секс всегда был - и будет всегда, потому как нужно рождать новых людей...
- Ага, чтоб они строить новые города - вместе разрушенных, - ехидно проговорил Андрей, не сдерживая улыбку.
- А что - разве не так? Перестанут рождаться люди - и всё, пипец человечеству, - хмыкнул Никита, уверенный в своей абсолютной правоте. - Ни городов, ни стран... вообще ничего не будет - если секса не будет! Что - не так?
- Не так. И очень даже не так, - спокойно проговорил Андрей, проводя пальцем по губам Никиты... палец был тот самый, указательный, каким Андрей за несколько минут до этого ласкал Никитин анус, но Никита на это не обратил внимания.
- Как - "не так"? Не будет секса - не будет людей...
- Никита, скажи мне... - Андрей хитро прищурился, отчего лицо его приобрело выражение лёгкого, чуть снисходительного лукавства. - Скажи... только честно скажи: ты мастурбируешь? Ну, то есть... дрочишь? Перед сном... или в ванной, когда моешься... или - когда из школы приходишь... делаешь это?
- Все это делают, - спокойно отозвался Никита, нисколько не смутившись.
- Правильно, все! И ты - в том числе... а зачем ты это делаешь?
- Ну, бля... - Никита засмеялся, - зачем... затем, зачем все это делают! Напряжение снимаю...
- Правильно! А ещё - кайфуешь... или, может, ты снимаешь напряжение без кайфа?
- Бля, что за вопросы! - в голосе Никиты прозвучало недоумение. - Все это делают - все кайфуют... хуля про это спрашивать! Странные вопросы...
- Нормальные вопросы! - перебил Никиту Андрей. - Ты дрочишь - ты испытываешь кайф: удовольствие, наслаждение, оргазм... так? Так! И что - это не секс? - Андрей смотрел на Никиту, снисходительно улыбаясь, и вместе с тем во взгляде Андрея была непонятная Никите серьёзность... как будто он, Никита, сдавал экзамен - на аттестат зрелости... или - на право вождения автомобиля.
- Это... - Никита запнулся, подбирая слова - думая, как точнее Андрею ответить. - Это - не секс, а заменитель секса... это - временно... ну, то есть, вместо секса - пока нет постоянной девчонки... хуля здесь непонятного?
- Ага, и оргазм, когда ты кончаешь в процессе мастурбации, тоже... не оргазм, а заменитель оргазма - типа вместо оргазма... да?
- Нет, оргазм настоящий, - Никита засмеялся. - Оргазм - это кайф...был бы оргазм ненастоящим, в дроче не было б никакого смысла ... оргазм - настоящий!
- Получается, что сам процесс - не настоящий, а оргазм настоящий... - проговорил Андрей, не без доли ехидства глядя на Никиту. - Да? Так получается?
- Ну, так... - ответил Никита, и Андрей уловил в голове Никиты нотки неуверенности.
- Не так, Никита! - напористо проговорил Андрей, глядя Никите в глаза. - Нельзя, думая о результате, пренебрегать процессом, ведущим к результату. Ну, то есть, можно, конечно... а - зачем? Это, Никита, как в жизни... всегда есть в жизни какая-то цель, но к цели этой нужно идти - к цели всегда ведёт путь, и пренебрегать этим путём глупо, потому что путь этот и есть сама жизнь. Результат - это как вершина, которой ты достиг, и не более того. Допустим, у тебя сейчас цель - закончить школу... но ты ведь, продвигаясь к этой цели - готовясь к экзаменам, не пренебрегаешь всеми прочими тебе приятными радостями жизни! Ты тусуешься с друзьями, ловишь драйв на дискотеках, ходишь по вечерам в спортзал - получаешь удовольствие там... то есть, двигаясь к цели, ты не говоришь себе, что путь к цели - это "не жизнь, а вместо жизни"... так ведь? Любая достигнутая цель теряет свой смысл в качестве стимула движения, и ты ставишь себе новую цель, чтоб снова двигаться - снова жить. То есть, жизнь, Никита... жизнь - это не цель, к которой ты стремишься, а это путь, который ты проходишь, чтобы цели достигнуть. И в этом смысле путь важнее цели, потому как путь к любой цели - это, собственно, и есть жизнь. И так - во всём... цель важна, но цель не подменяет - не заменяет - саму жизнь. Точно так же и в сексе... точно так же! Оргазм - это цель, и не более того; оргазм - это пик кайфа, длящийся считанные мгновения, и говорить или думать, что процесс, ведущий к этой вершине наслаждения, может быть ненастоящим и потому этим процессом можно пренебрегать - это, Никита, глупость... это - непонимание самой сути секса. Смотри: можно, мастурбирую, достичь оргазма через две минуты - быстро и незатейливо... сбросишь ты напряжение? Сбросишь. А можно процесс мастурбации растянуть на полчаса, на час... в результате ты точно так же достигнешь оргазма и, соответственно, сбросишь напряжение, но путь к этой цели уже будет качественно иной: никуда не торопясь - двигаясь к цели в течение получаса или даже часа, ты, вне сомнений, поимеешь куда больше удовольствия-наслаждения!
- Ну, бля... не знаю, - проговорил Никита, невольно думая над словами Андрея - переваривая услышанное. - Не знаю... хуля ты меня грузишь? Секс - это секс. А дроч - это дроч... дроч - когда секса нет, - проговорил Никита, и Андрей в его голосе не уловил той уверенности, с какой Никита говорил о мастурбации всего несколько минут назад.
- Дроч, Никита... дроч - это тот же самый секс... не заменитель секса, как ты думаешь, а самый настоящий секс - секс без партнёра... секс, а не способ, как ты считаешь, сбросить напряжение. Но чтоб это понять, нужно пошевелить мозгами - не только руками, а и мозгами. Смотри...
Андрей, проговорив "смотри", снова провёл пальцем по губам Никиты - тем самым, которым он ласкал Никитино очко, и тут же, не давая Никите что-либо сказать-возразить, уверенно приблизил своё лицо к лицу Никиты, жарко и страстно впился открывшимся ртом в Никитины губы, - вздрогнув от столь стремительной "смены декораций", Никита непроизвольно шевельнул ладонями, приятно лежащими на Андреевых ягодицах... и - нисколько не противясь Андреевым губам, жадно вобравшим, обхватившим губы его, Никита, испытывая сладостное удовольствие, с наслаждением заскользил ладонями по Андреевым ягодицам, ощущая из сочную, приятную на ощупь упругость, в то время как сам Андрей, лёжа на Никите сверху, сладострастно задвигал бёдрами, скользя сладко залупающимся членом о Никитин пах... какое-то время они, Андрей и Никита, сосались в губы, точнее, в губы Никиту сосал Андрей - при полном Никитином согласии... лёжа под Андреем, Никита уже не напрягался, как это было в самом начале, и можно было бы, не тратя время, плавно переходить к следующему этапу путешествия - двигаться дальше, углубляясь в кущи упоительного блаженства, но Андрей, отрываясь от Никитиных губ, подумал, что он всё-таки проговорит вслух ответ на вопрос, который так или иначе у Никиты всё равно неизбежно возникнет, - приподняв голову - глядя Никите в глаза, Андрей чуть слышно выдохнул:
- Никита...
- Что? - отозвался Никита так же тихо, то ли подражая Андрею, то ли под действием полыхающего в теле сладострастия.
- Только не говори, что тебе это не в кайф - то, как мы здесь лежим и что мы сейчас делаем... и тебе это в кайф, и мне - нам обоим это в кайф! И что - ты сейчас тоже будешь утверждать, что это не секс?
Никита - шестнадцатилетний одиннадцатиклассник - лёжа под Андреем, молча смотрел Андрею в глаза, и взгляд у Никиты, опьянённый удовольствием, в то же время был беспомощно вопрошающим, как у ребёнка - как у маленького мальчика, не знающего, как объяснить возникшую проблему... взгляд маленького мальчика, не знающего объяснения по причине отсутствия в словарном запасе нужных для объяснения слов... да, это был кайф - настоящий кайф... но этого кайфа не должно было быть! А между тем, лёжа под Андреем - непроизвольно тиская, сжимая, лаская Андреевы ягодицы, Никита не просто испытывал удовольствие, а хотел продолжения.. . он хотел продолжения! И это-то и было Никите и странно, и непонятно, потому что он был не с девчонкой, а был с парнем... почему это в кайф - лапать парня за задницу, чувствовать его жаркие губы на своих, ощущать его твёрдый напряженный член, горячо вдавившийся в пах? Он же, Никита, не голубой - он никогда ни о чём таком не думал, ничего такого не рисовал в своём воображении, и вдруг... они ночью - ебались, как голубые, и сейчас... сейчас ему тоже приятно, и он, Никита, осознавая эту приятность, невольно хочет продолжения... почему? Почему это в кайф - ему, Никите?
- Ну... что молчишь? Разве это - не секс? - повторил Андрей, страстно и медленно вдавливаясь пахом в пах Никиты; Андрею было и смешно, и радостно, что Никита, вполне взрослый пацан, и даже не пацан уже, а парень, не понимает элементарных вещей... и ему, Андрею, хотелось не только физически обладать Никитой - целовать его, обнимать, трахать в рот, сосать у него, вставлять ему член в жаркую тугую дырочку, ощущать его член в самом себе, а ничуть не меньше хотелось с ним, с Никитой, разговаривать, хотелось ему объяснять, рассказывать... что это, если не любовь? Непрошеная, внезапно вспыхнувшая, неподвластная логике - и вместе с тем упоительно сладостная, наполняющая сердце томительной радостью... зачем... зачем это чувство? Скользя напряженным, липко залупающимся членом по животу Никиты, Андрей смотрел Никите в глаза, и во взгляде Андрея плавилось неизъяснимое наслаждение. - Никита... разве это не кайф? Или, может, ты тоже скажешь сейчас, что это... что это - заменитель кайфа?
- Ну, а что же ещё? Конечно, заменитель! - Никита, как за палочку-выручалочку, тут же ухватился за слово "заменитель" - Никите показалось, что слово это и полно, и совершенно достоверно объясняет его, Никитино, поведение в постели. - Это же не всерьёз - то, что мы здесь... ну, типа сношаемся - кайфуем... нет девчонок, и это - замена... что - разве не так? Чего ты лыбишься? - Никита непонимающе уставил на смеющегося Андрея. - Что я не так говорю?
- Ты всё говоришь не так! - Андрей, не удержавшись, вновь провёл пальцем по Никитиным губам. - Где-то, не на краю света и даже не очень далеко отсюда - от областного центра, есть город Незалупинск, и там, в этом городе, живёт обалденный парень Никита, который не понимает очень простых вещей... скажи, Никита, в вашем городе есть площадь? Ну, центральная площадь, где в дни выборов происходит единение электората с местным начальством... есть такая площадь? Где ёлку на Новый год ставят...
- Ну, есть... - с недоумением отозвался Никита, сбитый с толку внезапным изменением темы разговора.
- А на площади этой стоит на постаменте невысокий лысый дядя, устремив загаженную воробьями руку к небу? Или в кепке он... без разницы! Есть такой дядя на главной площади в вашем городе Козлодоеве?
- Ну, есть... - Никита засмеялся.
- А ещё в вашем городе есть офис, где опорожняют свои кошельки туда приходящие, и стоит этот офис, зазывающе сверкая куполами...
- Сбербанк? - перебил Никита, не понимая, куда Андрей клонит - к чему он, Андрей, всё это говорит.
- А что - Сбербанк у вас тоже под куполами? Уже? - переспросил Андрей, не скрывая удивления.
- Бля... ты ж сказал "деньги", "офис"! Под куполами у нас церковь... - Никита рассмеялся. - Между прочим, поп у нас, отец Кирилл, в прошлом году джип купил - классная, бля, машина!
- Я и сказал: "офис", "деньги"... - улыбнулся Андрей. - Ну, а поп на джипе... поп на джипе - это просто круто! Круче, чем дядя в кепке...
Никита рассмеялся... действительно, круче! Дядя в кепке стоял в их городе сколько Никита себя помнил, и было в этом стоянии что-то тупое и безысходное... и рука была обосрана воробьями... а поп, рассекающий на джипе, был мордатый, розовощёкий - живой, и джип у попа был новый, воробьями не загаженный...
- Ну, и к чему ты об этом спрашиваешь? Есть у нас всё... и что из этого? - отсмеявшись, проговорил Никита, искренне не понимая, какое отношение всё это имеет к сексу вообще и к ним в частности - к Андрею и к нему, к Никите; член у Никиты сладостно гудел, ощущать ладонями сочно-упругую мякоть Андреевой задницы было необыкновенно приятно, и уже хотелось... можно было бы что-то делать дальше, а не вести разговоры про кепки-деньги, офисы-джипы... хуля толку от этих разговоров!
Член у Андрея, влажно залупаясь липкой головкой о Никитин живот, соприкасаясь с горячим твердым членом Никиты, сладостно гудел... и, глядя Никите в глаза - чувствуя под собой Никитино тело, готовое в любой момент отозваться на дальнейшую ласку, Андрей отчетливо осознавал, что Никита сейчас, в эти самые минуты, полностью в его власти, точнее, во власти своего полыхающего возбуждения, и можно было бы легко, без каких-либо препятствий продолжать то, что он, Андрей, определил как путешествие, но... лежащий под ним Никита был готов к сексу, и они бы наверняка уже трахались - кайфовали и наслаждались, если б не чувство, вдруг вспыхнувшее в душе Андрея, - чувство, так некстати разгоревшееся в душе Андрея, было больше, чем просто стремление к сексуальному удовольствию, и Андрею, лежащему на Никите, уже хотелось не просто Никиту трахнуть - со всех сторон поиметь, делая это и активно, и пассивно, а хотелось... хотелось, чтоб Никита, трахая его - получая удовольствие, и потом, после траха, думал о нём, об Андрее, не как о "замене", а видел в нём полноценного партнёра, по-своему неповторимого... этого хотелось Андрею, и хотелось этого Андрею ничуть не меньше, чем секса!
- К чему я об этом спрашиваю? - переспросил Андрей, медленно рассматривая лицо Никиты - думая о том, что Никита, шестнадцатилетний одиннадцатиклассник, не просто симпатичен, а красив... возбуждающе красив! - Интересно мне, как выглядит та кузница, в которой куются парни, не знающие, что такое настоящий секс... деньги-кепка-офис-джип - город Мухосранск, он же Незалупинск, он же Козлодоевск... типичный город, где многие парни - типа тебя - до сих пор верят, что секс бывает правильный и неправильный, или, точнее, есть "настоящий секс", а есть его "заменитель"... непротухающие ценности "просвещенного консерватизма"!
- Правильно! - не дослушав, перебил Никита Андрея. - От дроча дети не рождаются...
- И от секса нашего дети тоже не появятся, - перебил Андрей Никиту. - И это твоё первое заблуждение - относительно секса. Смотри: в семье, допустим, один ребёнок... или два, или три - что из этого следуем, исходя из твоей логики? Что парню или мужчине необходимо вставить, передёрнуть, кончить, строго говоря, один раз, или два, или три - по количеству детей... набросим щедро на каждое зачатие ещё по несколько раз - так сказать, для подстраховки, чтоб было наверняка... и - всё! Появление новых строителей новых городов обеспечено - воспроизводство населения не происходит! Происходит? Происходит. Вопрос: зачем нужен секс ещё? Информация к размышлению: попы, оказывавшие немалое влияние на формирование светских законов и так называемых норм сексуального поведения, на протяжении столетий целенаправленно доказывали, что этим, то есть функцией деторождения, роль секса в жизни человека исчерпывается, а потому все, что делается за пределами этой роли-функции, есть либо ненужный соблазн, либо позорная похоть... то есть, зачал нового строителя, а всё остальное - это секс неправильный или даже порочный, извращенный; ну, а такие формы проявления сексуальной активности, как мастурбация, оральный или анальный секс, которые в принципе не могут вести к деторождению, вообще клеймились и преследовались... короче, секс - согласно такой доктрине - предназначен исключительно для деторождения, и только в этом случае он настоящий, то есть правильный... а всё остальное - грех и порок, извращение и преступление... всё остальное - заменители... что - парень из города Мухосранска думает так?
- Ну, бля... совсем не так! Двое детей - два раза... полная хрень! - Никита засмеялся. - А зачем попы насаждали эти ограничения? Им, бля, какое дело, в рот я вставлю девчонке или, допустим, в попку воткну? Это мое, бля, личное дело... зачем попы вводили такие запреты?
- Затем, чтобы, образно говоря, ездить на джипах, - отозвался Андрей, мысленно отметив про себя, что Никита, говоря об оральном и анальном сексе, имеет в виду девчонку... ну, а кого он ещё должен был иметь в виду, этот парень из города Козлодоевска? - Здесь ты, Никита...
- И что - попы сами в это верят? Ну, в то, что два или три раза - это правильно, а всё остальное... всё остальное - это неправильно... попы в это верят сами?
- Как же, верят они... им главное, чтобы в это поверил ты! Манипулировать всегда легче теми, у кого отсутствуют элементарные знания, и для этого знания подменяются измышлениями... манипулируя сексуальностью человека, легче манипулировать самим человеком, а всякая манипуляция - это, прежде всего, власть... власть над мыслями и кошельками - это то, к чему попы всегда стремились, и джипы - это всего лишь наглядная материализация такой власти; всё здесь взаимосвязано. Секс, Никита, является важнейшей составляющей человеческой жизни... можно сказать, что вокруг секса крутится-вращается всё: мысли, желания, чувства, поступки... и контролировать сексуальную жизнь человека посредством регламентации и насаждаемых правил-норм - это универсальный рычаг воздействия на человека, манипуляции человеком... Так вот, Никита... говоря, что это твоё личное дело, ты думаешь правильно: трахаться в рот, или трахаться в зад, или делать это, кайфуя, туда, откуда потом возникают строители новых городов, или наслаждаться и кайфовать, мастурбируя, то есть наедине с самим собой - это личное дело каждого, и каждый вправе сам определять, что ему больше нравится... правильно?
- Правильно! А хуля мне перед кем-то отсчитываться? - произнёс Никита, демонстрируя Андрею свою независимость.
- Правильно. Но теперь ты допускаешь следующую ошибку, и тоже существенную, - Андрей, глядя на Никиту, улыбнулся. - Ты сказал, что готов вставить в рот или в попку девчонке... так?
- Ну, так... - пальцы Никиты при слове "попка" непроизвольно вдавились в Андреевы ягодицы, словно Никита хотел придавить, прижать Андрея к себе ещё плотнее.
- Девчонке готов... а почему не мальчишке - не парню? - проговорил Андрей, с улыбкой глядя на Никиту.
- Ну, и парню могу... - на мгновение запнувшись, Никита произнёс не очень уверенно, но вполне однозначно, тут же предположив-подумав, что Андрей, говоря так, говорит сейчас о них... об их путешествии.
- Что ты можешь, я нисколько не сомневаюсь! - Андрей тихо рассмеялся, вдавливаясь пахом в пах Никиты. - Ночью ты мне это демонстрировал по полной программе - и в рот, и в попку... я не об этом, Никита! Я говорю о том, что ты ошибаешься, думая, что секс с парнем - это не полноценный и не самодостаточный секс, а всего лишь некий "заменитель" "правильного" секса... вот ты в чём ошибаешься, Никита! Ты думаешь, что мастурбация - это не секс, а "заменитель" секса "настоящего", что секс с парнем - это не секс, а "заменитель" секса "правильного", то есть всё это, как ты думаешь-считаешь, лишь "заменители" секса с девчонкой... ты ведь так думаешь?
- Ну, так... - отозвался Никита, и в голосе его прозвучала неуверенность, или, во всяком случае, отсутствие той уверенности, с какой он говорил об этом чуть раньше.
- А кто сказал, что с е к с с девчонкой - это единственно правильной секс? У секса с девчонкой есть одно неоспоримое значение - это возможность самовоспроизводства. Но чтоб зачать строителя будущих город, достаточно, грубо говоря, одного полового акта - вставил, передёрнул, кончил... чтоб зачать двух строителей - передёрнуть-кончить нужно два раза, если за раз не родится двойня, и так далее. В этом - и только в этом! - преимущество секса с девчонкой, и это преимущество исчерпывается одним-двумя-тремя актами - смотря сколько детей ты хочешь иметь... всё, что за пределами этой функции - функции воспроизводства - есть просто с е к с, и в этом смысле секс с девчонкой, не ведущий к деторождению, ничем не отличается от секса с парнем, который точно так же не ведёт к деторождению... и мастурбация, которая так же, как секс с девчонкой без цели деторождения или секс с парнем, это тоже не "заменитель", как тебе кажется, а точно такой же, то есть вполне самодостаточный, секс - секс без партнёра или партнёрши... иначе говоря, у секса с девчонкой нет никаких преимуществ по сравнению с прочими видами секса, если только ты не планируешь зачать будущего строителя городов, и потому делить секс на "правильный" и "неправильный", на "настоящий" и "ненастоящий" - это, Никита, глупость... в сексе нет никаких "заменителей"! И когда кто-то думает, что, трахаясь с парнем - получая удовольствие и испытывая оргазм, он использует парня в м е с т о девчонки, будь то в армии или в тюрьме, это банальный самообман... это - заблуждение! То есть, думать-придумывать можно что угодно, но в реале, трахаясь с парнем, парень получает удовольствие от траха именно с парнем, а не с девчонкой, которую он якобы этим парнем заменяет... в сексе, Никита, нет "заменителей", а есть удовольствие, есть наслаждение, есть оргазм - есть кайф! - Андрей, глядя Никите в глаза, снова - в который раз! - провёл пальцем по губам Никиты, выражая таким незамысловатым образом свою нежность к лежащему под ним парню из города... да какая, нах, разница, из какого он города! - Мы, Никита, сейчас с тобой лежим, и нам это в кайф... а будет еще приятнее - ещё лучше! И ты для меня - не вместо девчонки... и я для тебя - не вместо девчонки... кайф этот - сам по себе, а не вместо чего-то! Потому и сказал я тебе, что мы с тобой в путешествии, а в путешествии всё должно быть по-настоящему... по-настоящему - без всяких "заменителей"! Только так, Никита... а потому - проснись и пой!
Андрей, наклоняя лицо к лицу Никиты, хотел снова впиться, сладострастно всосаться в Никитины губы, но Никита - неожиданно для Андрея - отвернул голову чуть в сторону, одновременно с этим стремительно вскинутой вверх рукой удерживая Андрея на расстоянии - упёршись ладонью руки Андрею в грудь.
- Подожди... как это - по-настоящему? По-настоящему - это значит... это, значит, бля, не как голубые, а настоящие голубые - если по-настоящему... мы что - голубые?
- Блин! - Андрей засмеялся, видя, как в глазах Никиты отразился лёгкий испуг... не страх, не ужас, не смятение, какое может возникнуть у человека, долго-долго себя убеждавшего, что он не голубой, и убедившего себя в этом, и по этой причине возненавидевшего всех голубых без исключения, и вдруг - столкнувшегося с неизбежностью однополого секса... вот где бывает смятение, а во взгляде Никиты, снизу вверх устремлённом на Андрея, был именно испуг, причём, лёгкий испуг, какой возникает порой от чувства непонимания чего-либо. - Никита! Это - тот самый вопрос, на который я пообещал тебе ответить и про который совсем забыл... короче, как совместить чувство настоящего - неподдельного - кайфа с уверенностью, даже убеждённостью, что ты не голубой... да? Ты об этом хотел меня спросить?
- Ну... об этом, - проговорил Никита, мысленно удивляясь, как точно Андрей может формулировать мысли. - Если кайф настоящий, то это значит...
- Нет, Никита, это вовсе не значит! - перебивая Никиту, проговорил Андрей, отводя руку Никиты в сторону. - Ты думал до этого и подумал сейчас: как ты можешь испытывать удовольствие, да ещё удовольствие настоящее, если ты не голубой? Тебе кажется, что удовольствие от однополого секса могут испытывать только голубые - одни лишь голубые, и это, Никита, твое третье заблуждение в области секса... сплошные заблуждения! - Андрей, глядя Никите в глаза, рассмеялся. - Что - объяснять? Или будет трахаться?
- Ну, объясни... если ты такой умный, - отозвался Никита, возвращая ладонь руки на Андрееву ягодицу.
- Объясняю - в двух словах. А то Игорь, наверное, скоро позвонит, а мы с тобой, как проснулись, ещё ни по разу не перепихнулись... непорядок, Никита!
- А чего он будет звонить? - в глазах Никиты отразилось недоумение.
- Ну, он же должен узнать, как себя чувствует младший брат...
- Хуля, бля, узнавать! Я что - маленький?
- Судя по степени сексуальной озабоченности, по готовности к сексу и по размеру писюна, ты очень даже не маленький! А поэтому... мало ли что ты мог ночью в пьяном виде натворить! - хмыкнул Андрей. - Ты в общаге вон какой буйный был... может, мы ко мне мы пришли - и ты меня изнасиловал до потери сознания... всякое в жизни бывает! Вот и позвонит Игорь, чтоб узнать, как ты вёл себя, что делал...
- Бля! Это ты меня изнасиловал... - засмеялся Никита, сдавливая ладонями Андреевы ягодицы.
- Неправда, Никита! Всё у нас было исключительно добровольно, и даже не просто добровольно, а при полном взаимном желании... это я тебе говорю совершенно ответственно! Так вот: может ли парень, не будучи голубым...
- Как я... - вставил Никита.
- Как ты... - эхом повторил Андрей, и в голове Андрея неожиданно мелькнули чьи-то слова: "блажен, кто верует, тепло ему на свете...", но Андрей, мысленно хмыкнув, не стал произносить эти вслух, - так вот: можешь ли ты, не будучи голубым, кайфовать полноценно и самодостаточно не с девчонкой, а с парнем... к примеру, со мной - вот как сейчас, когда ты не пьян, то есть в здравом уме и при полной памяти. Ответ: можешь. Можешь так же, как может это любой другой пацан, или парень, или мужчина... и многие, очень многие, не будучи голубыми, имеют кайф в таком - в однополом - формате, тем самым обогащая свои сексуальный мир... потому что, Никита, у каждого человека свой персональный сексуальный мир. Как нет в мире двух персональных компьютеров с совершенно одинаковой конфигурацией, точно так же нет в мире двух одинаковых людей с абсолютно одинаковыми сексуальными установками. Можно, установив на компьютер операционную систему, никакими программами больше не пользоваться. А можно, установив операционную систему, установить ещё кучу программ, делающих твоё общение с компом куда более глубоким и интересным... согласись, что второй вариант намного интереснее первого! И - точно так же в сексе... человек изначально андрогинен, или бисексуален, то есть от природы предрасположен к сексу как с полом противоположным, так и с полом собственным - это, Никита, на сегодняшний день уже аксиома, и об этом узнать-прочитать ты можешь в любой современной книжке, посвященной сексу... то есть, это, Никита, не вопрос - сегодня знание-понимание этого так же элементарно, как знание о том, что дважды два - четыре. Другое дело, кто, трахаясь в однополом формате, является голубым, а кто, точно так же кайфуя, голубым не является... потому что не каждого, кто трахается с парнем и получает от этого удовольствие, может называться голубым; лишь люди не очень умные по причине отсутствия элементарных знаний в области секса или люди очень лукавые, разъезжающие на джипах, могут говорить и утверждать, что стоит тебе раз перепихнуться, да ещё в роли дающего при сексе анальном или в роли берущего при сексе оральном, и всё - ты уже голубой... отнюдь! Ничего не "всё", потому что "трахаться парню с парнем, получая от этого взаимное удовольствие" и "быть голубым" - вещи, не всегда совпадающие. Парень может имеет такой опыт эпизодически или даже в течение длительного времени, но он не становится от этого голубым - не превращается в голубого...
- Блин, ну и как узнать, кто голубой, а кто просто... ну, то есть, просто кайфует - как это можно узнать? - произнёс Никита, вопрошающе глядя Андрею в глаза.
- Про кого узнать - про себя или про другого? - улыбнулся Андрей.
- Ну, про другого... как узнать, голубой он или нет?
- В принципе, никак, - отозвался Андрей. - Никак ты этого не узнаешь, если только этот другой сам о себе не заявит, что он голубой.
- А про себя... как узнать про себя, если, как ты мне сейчас говоришь, голубизну определяет не секс - не однополый секс? Ну, то есть... получается, что я трахаюсь - и при этом я не знаю, голубой я или нет?
- А сам себя ты сможешь назвать геем лишь в том случае, если ты будешь предпочитать голубые контакты контактам с девчонками, если будешь обращаться к партнеру мужского пола даже тогда, когда будешь окружен девчонками или женщинами, готовыми тебе отдаться... дело, Никита, не в самом сексе, а в том, какому сексу ты отдаёшь предпочтение... только и всего! Вот скажем, ты... ты что - отдаёшь предпочтение голубому сексу?
- Нет... какое, бля, предпочтение, если я сейчас вообще... вообще впервые это делаю! Нет у меня такого предпочтения... всё правильно! - проговорил Никита, и лицо его расплылось в улыбке. - Я же сказал тебе, что я не голубой... просто, бля, кайф - и всё!
- Ну, слава богу! - не удержавшись, съязвил Андрей. - А то я уж стал беспокоиться...
- Хуля, бля, беспокоиться! Андрюха, а ты сам... ты сказал мне, что ты не знаешь, голубой ты или нет. Это потому, что не знаешь, кому отдать предпочтение?
- Ну-да, потому, что не знаю, - чуть помедлив, отозвался Андрей... лёжа под Андреем, Никита едва ли не впервые за всё это утро назвал Андрея по имени - назвал Андрюхой, и Андрей тут же подумал, что это... это - хороший знак! - И ещё, Никита... ещё потому, что этого я не сказал себе сам - не сказал сам себе, что я голубой. Это самое главное - сказать самому себе... Впрочем, Никита, всё это фигня! Все эти разговоры... - Андрей приблизил лицо к лицу Никиты, но не всосался в Никитины губы, как это делал до этого, а, скользнув горячими губами по Никитиной щеке, вжал губы в Никитину шею, одновременно с этим стискивая, сладострастно сжимая ягодицы - вжимая свой член в член парня. - Все эти разговоры, Никита, для тех, кто склонен к рефлексии - у кого комплексы... у кого - тараканы в голове... а ты парень умный - без тараканов... парень из города Незалупинска! Впрочем, нет... - Андрей, оторвав губы от шеи Никиты, приподнял голову, глядя Никите в глаза, - город твой нужно переименовать... город, где живёт классный парень с именем Никита... парень типа тебя... - засмеялся Андрей, - короче, такой город будет называться... как, Никита, будет называться такой город? Город, в котором живёт - вопреки гопоте и попу на джипе - обалденный парень с именем Никита...
- Хуй его знает! Ты, бля, как только сегодня город мой не называл! - отозвался Никита, глядя на Андрея смеющимися глазами.
- Никита, не матерись! А то я, когда мы встанем, не дам тебе завтрак...
- Я не матерюсь - я так разговариваю, - рассмеялся Никита.
- И дома ты так разговариваешь?
- Хуля, бля, дома! С друзьями я так разговариваю - с пацанами, - отозвался Никита, удивляясь, как Андрей может не понимать, где материться можно, а где нельзя
- С друзьями - с пацанами, - повторил Андрей, словно желая этим повторением впечатать в сознание Никиты слова, им же сказанные. - Если с друзьями, то ладно... это может служить тебе оправданием, Никита... Никита из города Обалденска...
Андрей, медленно наклонившись - приблизив лицо к лицу Никиты, снова обхватил губами губы Никиты, жарко и жадно вобрал их в рот, до сладостной боли всосал губы Никиты в губы свои - и тут же, выпустив их изо рта, скользнул губами по Никитиному подбородку, по шее, по ключицам... приподнимаясь - пятясь задом, Андрей поочерёдно тронул губами набухшие Никитины соски... и медленно, с нескрываемым наслаждением заскользил губами по плоскому мальчишескому животу, устремляясь дальше - ниже... ниже... да и как могло быть иначе? Хотя... как знать! Всё ведь могло бы быть и иначе, если б Никитины представления о сексе оказались бы извращенными, замутнёнными агрессивным невежеством - если б Никитины представления о сексе оказались бы перевёрнутыми с ног на голову... не оказались!
. ..Телефон зазвонил, пропел мелодией совершенно неожиданно, и они оба - и Андрей, и Никита - невольно вздрогнули, напрочь забыв, что за пределами комнаты, где они были, есть совершенно другой мир, - телефон Андрея зазвонил в тот момент, когда Андрей, только-только сев на лежащего на спине Никиту - до основания вобрав в себя, поглотив анусом Никитин член, начал, приноравливаясь к сладостной боли, делать плавные качки вверх-вниз... Они уже кончили друг другу в рот, сделав это почти одновременно - лёжа валетом, лаская друг другу возбуждающе сочные попки; они уже кончили, поочерёдно разрядившись, друг другу в зад, или, как прокомментировал довольный Никита, "поебались нехило в попец"; они уже побывали в ванной, где Андрей под струями тёплой воды со смехом показывал Никите, как пьяный Никита за него, за Андрея, держался, чтоб не упасть, и Никита, смеясь в ответ, искренне удивлялся степени своего вчерашнего опьянения, при этом они снова, как ночью, стоя под струями воды, сосались в губы и, поочерёдно опускаясь на корточки, поочерёдно сосали один у другого члены; они уже, сидя на кухне в накрученных на бёдра полотенцах, наскоро перекусили - жадно и весело съели по несколько бутербродов, запивая их душистым, обжигающе горячим чаем, потому что Никита от пива, предложенного Андреем, категорически отказался, а Андрей пить пиво не стал, планируя после обеда поездить по магазинам - купить себе джинсы... словом, они уже сделали всё, что можно было сделать для первого раза, будучи в здравом уме и при ясной памяти, - Никита "ночной" и Никита "дневной" слились в одного Никиту, классного шестнадцатилетнего парня, и вот они снова были в постели, и снова были возбуждены, как бывают возбуждены молодые любовники, чья страсть, возникая вновь и вновь, никак не может достичь своего утоления-дна, и Андрей, оседлав опрокинутого на спину Никиту, плавно и медленно, преодолевая боль, сел растянувшимся анусом на колом торчащий Никитин член, и уже, глядя Никите в глаза, стал плавно и медленно раскачиваться, такой комбинацией-конфигурацией практически напрочь уничтожив понимание, кто "активный", а кто "пассивный" - кто кого трахает, тем самым и себя, и Никиту приближая к ощущению андрогинности, и... в этот момент зазвонил телефон, - вздрогнув от неожиданности - глядя Никите в глаза, в которых мгновенно вспыхнуло недоумение, Андрей потянулся за телефоном; телефон лежал там, где всегда лежал у Андрея ночью - в головах, в небольшой расщелине за матрасом.
- Игорь звонит... - проговорил Андрей, глядя на монитор телефона - не слезая с Никитиного члена.
- Не надо! - шепотом выдохнул растерявшийся Никита, напрочь позабывший с Андреем, что где-то есть Игорь, старший брат, и что Игорь может в любой момент позвонить Андрею или ему, Никите.
- Да, Игорёк! - Андрей поднёс телефон к щеке, одновременно приложив к губам Никиты палец - показывая Никите, чтоб тот молчал. - Привет... да, всё нормально!.. я сам только встал... ну-да, только проснулся... ага... а с чего она будет болеть у меня?.. ну, правильно, я же не пил... Никита?.. нет, спит ещё... нет, - Андрей, глядя на Никиту, засмеялся в микрофон, - нет, Игорь, всё нормально... с чего бы он буйствовал?.. да... нет, мы, как пришли, я постелил ему сразу... да... да, и сразу он спать завалился - спит до сих пор... ага... после обеда я думаю... да, думаю после обеда, где-то часика в три... да, по магазинам - надо джинсы себе купить... ну, со мной он поедет, если захочет... да... не захочет - к тебе его привезу... не надо? - Андрей, глядя на Никиту, вновь засмеялся. - Ну, Игорёк, ты вошел в фавор... да... да, я о том же!.. понял, всё понял!.. я думаю, он не откажется... куртку?.. ну, пусть покупает... ага... заедем к тебе - дашь ему деньги... ага... не знаю, почему телефон его молчит... ну, может... да, скорее всего батарейка села... ага... ладно... а сколько мать ему денег оставила?.. ага... да, я понял!.. я думаю, Игорь, что мы... думаю, что мы можем к вам не заезжать - я ему деньги дам... да... да, у меня есть такая сумма - я одолжу... ага... ну, правильно: пусть покупает себе куртку, а ты мне потом отдашь... да, хорошо... ладно, я прослежу... да нет, нисколько не в тягость... да, нормально... говорю: нормально!.. так, понял... во "Фламинго"?.. ага, понял... с Маринкой?.. нет... когда бы я с ней мирился - во сне?.. да... ладно, блин, не учи учёного!.. вот так-то лучше!.. так... понял... понял, что все свои... столик вы заказали?.. ну, и отлично... ага, к семи... хорошо, будем... ладно... всё, Игорь, понял тебя, давай... ага... до встречи! - Андрей, глядя на монитор, нажал кнопку отключения вызова.
- Ты что - сказал Игорю, что я ещё сплю? - засмеялся Никита, едва Андрей вышел из режима связи.
- А ты что - хотел бы, чтоб я сказал Игорю, что ты сексуально бодрствуешь? Что ты, ученик из города Обалденска, в действительности не спишь, а лежишь, кайфуя, со вставленным в меня членом... ты что - хотел бы, чтоб я э т о сказал? - Андрей рассмеялся вслед за Никитой, вновь убирая телефон за матрас. - Я, блин, ещё не такой крутой, чтоб так говорить, ничего не скрывая... короче, ты понял, Никита: после обеда мы где-нибудь перекусим в кафе, потом едем покупать тебе куртку, а мне - джинсы... деньги на куртку я тебе дам - одолжу... потом, к семи вечера, подруливаем во "Фламинго" - там посидим, поужинаем... ну, а потом...
- Это классно, что куртку мы купим без Игоря! - проговорил Никита, не скрывая удовольствия. - А то, бля, он стал бы нудить: это тебе не подходит, эта, бля, не такая... мать сказала мне: что хочешь, то и покупай! Сказала: что купишь, то и носить будешь... классно, короче, что я сам, без Игоря, куртку буду покупать - куплю, какую хочу! С тобой, бля, купим... классно, Андрюха, ты меня выручил! - Никита, лежа под Андреем, смотрел на Андрея взглядом неизъяснимой благодарности. - Андрюха... а кто это - Маринка? Ты сказал сейчас: с Маринкой...
- Маринка? - Андрей на секунду запнулся, глядя Никите в глаза - словно решая, как ответить. - Маринка - это... это - моя девчонка... - "моё прикрытие" - мысленно усмехнулся Андрей, но говорить вслух этого не стал... Андрей был парнем умным и вместе с тем каким-то удивительно солнечным, улыбчивым, искренне щедрым, всегда готовым протянуть руку, подставить плечо, за что Андрея все и всегда любили, и особенно любили его девчонки - любили его в школе, любили в институте, но никто из его одноклассников и одноклассниц, а теперь из сокурсников и сокурсниц, никто из его знакомых и прочих друзей-приятелей не только не знал, а даже не догадывался, что сам Андрей втайне предпочитает парней, и душа его - вопреки аналитическому складу ума - по-детски ждёт того единственного, рядом с которым жизнь могла бы обрести недостающую ей полноту... Андрею было двадцать два года, сексуальных партнёров мужского пола у него - по причине его, Андреевой, осторожности-скрытности на этот счёт - было не очень много, а из партнёров пола женского была одна Маринка, студентка второго курса, которая в общем и целом не отличалась повышенной сексуальностью, что Андрея втайне очень даже устраивало; как и все, Маринка понятия не имела о подлинном Андреевом пристрастии. - Я с ней поссорился неделю назад - вот Игорь и спрашивает, помирился я или нет... когда б я успел помириться? - Андрей рассмеялся, проводя пальцем по губам Никиты.
Никита сморщился, как морщатся, когда бывает щекотно... щекотно и приятно.
- И что - ты с ней сегодня помиришься?
- С какого бодуна? - хмыкнул Андрей, медленно перемещая палец с Никитиных губ на Никитин подбородок, ещё ни разу не соприкасавшемуся с лезвием бритвы, что, в общем-то, было удивительно: выглядел шестнадцатилетний Никита почти по-взрослому, и аппарат между ног у него был очень и даже очень не маленький, и сексуальность из него, из Никиты, пёрла как на дрожжах, а бриться он ни разу ещё не брился... бывает же так! - Пусть Маринка помаринуется малость... "чем меньше женщину мы любим, тем больше нравимся мы ей", как прозорливо сказал незабываемый Александр Сергеевич...
Никита раскрыл было рот - хотел спросить, кто такой Александр Сергеевич, но, сообразив-вспомнив сам, рассмеялся.
- Андрюха, ты говорил... ну, когда мы только проснулись, ты сказал, что я могу у тебя пожить - вместо общаги я могу у тебя перекантоваться...
- Говорил, - с улыбкой кивнул Андрей, уже догадываясь, что Никита ему сейчас скажет!
- Ну, вот... сегодня у нас воскресенье, билет у меня на четверг - на утро... я, если только тебе это будет не в лом, могу пожить у тебя... ну, то есть, всего три дня, не считая сегодня... хуля мне делать в общаге? Если можно, конечно...
- В лом? Ты сказал: в лом?! Никита... ты о чём, Никита?! Мне это будет в кайф... только в кайф, Никита! Нам обоим - и мне, и тебе - это будет в кайф! - с жаром проговорил Андрей... и, наклонившись над улыбающимся Никитой - чувствуя, как грудь его распирает жар ликования, а анус распирает жар Никитиного члена, Андрей благодарно поцеловал Никиту в губы...
