Пацану было лет двенадцать-тринадцать, в лице его еще все было милым и детским. Мы с Ленкой заприметили его по дороге с пляжа. Он прогуливался по набережной, ел мороженое и явно никуда не спешил.
- А давай его украдем? – вдруг предложила Ленка.

Мы сегодня мало купались, а больше глазели на парней. Нам нравилось смотреть их мускулистые торсы, загорелые плечи, сильные руки, выпуклые попки. Не было возможности поглядеть лишь на то, что скрывается у них под плавками спереди и так выпирает. А поглядеть очень хотелось. Ведь даже просто хорошее фото полностью обнаженного парня так трудно найти. А уж увидеть вживую…

Парни тоже глазели на нас, потому что мы девочки в самом соку, нам с Ленкой по шестнадцать. А еще мы надели такие купальнички, что оказались почти что совсем голые. У Ленки еще хотя бы грудка выросла, так чашечки ее купальника были самыми большими лоскутками материи на ее теле. У меня же грудь растет медленно, так что три маленьких лоскутка скрывали скромную прическу на лобке да два кружка с набухшими бусинками.

Когда же лежишь на животе с развязанными шнурками купальника, ощущение и вовсе, как у полностью обнаженной, потому что пляжные трусики сейчас сами знаете какие. Парни же так как мы, вовсе обнажены не были.
- Эх, заловить бы хотя бы какого-нибудь пацана, - сказала я мечтательно.
- Уж мы бы все разглядели! – подхватила Ленка.

Но я вовсе не думала на пляже, что я на это способна. Теперь же, идя с пляжа, так и не получив удовлетворения, но в намокающих от нектара моей розочки трусиках, с чуть затуманенным рассудком, я вдруг подумала, а почему бы нет.
- Легко! – ответила я Ленке, - только куда мы его уведем?
- А к тебе и уведем.

Ну да, сейчас я дома, конечно, одна, потому как предки с дачи приедут лишь послезавтра, а брат вообще на практике в другом городе. Но вести домой жертву преступления… Однако делать то, что мы задумали где-то на улице в укромном местечке – это уж совсем неспокойно. От предвкушения моя розочка совсем разбушевалась, выплеснув волной еще порцию влаги. Эта волна, разбежавшись по телу вверх и вниз, накрыла остатки моей рассудочности, и я согласилась.

Легко не получилось. Пацан никуда не торопился, но и с нами идти не хотел. Уводить его силой нельзя было по целой куче причин. Сказать же открыто, зачем он нам нужен, мы тоже не решались. Однако постепенно мы как-то разговорились, просто гуляя по набережной. Он съел еще одно мороженое, угостили мы его и парой вкусных пирожных. Наконец, я пошла на хитрость.

- Ой, так писать хочется.
Вовка ошалело взглянул на меня.
- А тебе не хочется? – еще более вызывающе спросила я.
Он покраснел и засопел.
- Да чего ты? Давайте зайдем ко мне домой, пописаем и потом проводим Вовчика до дому.
Пацан не нашел, что ответить и нехотя поплелся с нами. А может, ему тоже захотелось, подумалось мне.

В подъезде нам никто из соседей не попался, лифт быстро поднял нас на предпоследний этаж. Дверь тихо отворилась, мы вошли в квартиру.
- Иди вперед, - сказала я Вовке.
- Да не хочу я.
- Ну, как хочешь.
Возбуждение, охватившее меня еще на пляже и никак не покидавшее все это время, мешало нормально пописать. Сначала в унитаз свесилась тонкая прозрачная и тягучая струйка моего «цветочного» нектара. Потом я поднатужилась, прямо-таки вывернув цветочек, и из его зева слабо брызнула золотистая струйка, тут же опав.

Я постаралась успокоиться и расслабиться, это помогло. Слабый поток зажурчал вниз, все более усиливаясь. Так и не поняв, все ли положенное вышло из меня, я сполоснула писечку, вытерлась и вышла.
Вовка сидел на диване рядом с Ленкой, слегка обнимавшей его и теребившей ему волосы. Я села рядом. Он не решался сказать нам, что пора уходить, раз я сделала свои дела. Мы тоже не знали, как начать и что делать, ведь и плана у нас никакого не было.

- Лен, а ты писать не хочешь? – наконец спросила я подругу.
- Хочу, - просто сказала Ленка, поднялась с дивана и вдруг, нахально улыбнувшись, начала снимать трусики прямо при нас в комнате.
Я обняла Вовку правой рукой, а левой ухватила его за голую коленку (Вовка был в шортах), удерживая, чтобы он не сбежал. А Ленка тем временем сняла трусики. Юбочка, конечно, была короткой, но все равно толком ничего не было видно, кроме того, что и так сильно открытые ножки Ленки открывались при этом еще сильнее. Мой цветочек в ответ на это вновь испустил томную волну и новую порцию влаги. Я живо и даже ностальгически представила, как на прошлой неделе мы с Ленкой впервые занимались любовью.

Ленка тогда принесла мне новый эротический рассказик, от которого мы просто невыносимо возбудились. Обе сознались и в этом, и в том, что обеим ужасно хочется подрочить и поскорее кончить. Ну и начали делать это вместе, скинув трусики и обнажившись снизу, то и дело поглядывая, как это делает другая. А потом обеим захотелось потрогать, поласкать истекающую нектаром розочку подружки, отдав ее ласкам свой цветочек. Сначала мы ласкали друг друга руками, но мне захотелось прикоснуться к нежным лепесточкам сохнущими губами.

Собственно, я всегда хотела поласкать ротиком саму себя, но это никак не было возможно. Кроме вот такого способа, когда ты своим ротиком нежишь цветочек подружки, а она возвращает тебе эти неземные ласки своими губками и язычком. Это оказалось настолько приятно и здорово, что даже превзошло все мои ожидания. Причем, чрезвычайно приятны были и мои собственные ласки Ленкиных прелестей. После поцелуев в писечку, уже легко и жутко приятно было целоваться в губы.

Вовка тоже сильно среагировал на слова Ленки и на ее действия, как-то странно задрожав. Еще я заметила, что шортики его спереди чуть оттопырились.
А ведь он уже вовсе небезразличен к девичьей красе, обрадовалась я.
- Хочешь потрогать? - Я не сказала, что потрогать, и уж совсем не знала, что подумал Вовка. Он снова покраснел и пожал плечами, не ответив.

- Да ты не бойся, потрогай, если хочешь?
- Правда, можно? – наконец, выдавил он, постепенно входя во вкус нашей беседы.
- Дурачок, я же предлагаю. И мне тоже будет приятно.
- А почему тогда в школе девчонки не даются?
- Ну, то в школе. Вот если бы ты предложил это где-то в укромном месте.

- И что было бы? – Вовка явно разгорячился.
- Она бы спокойно дала себя потрогать, где хочешь. Ведь нам тоже интересно.
- Что интересно?
- Поглядеть на вас обнаженных?
- Ну да!
- Не веришь?
Вовка промолчал.
- А давай, мы снимем с тебя трусы, а за это ты сможешь нас потрогать везде. Мы ведь красивые?
- Да. А то бы я с вами не пошел.
- Ну-ка встань.

Мальчик, ничего не подозревая, встал передо мной рядом с диваном, а я как бы невзначай так задрала юбку, что из под нее едва не показались беленькие трусики. А может, и показались. Вовка снова среагировал, не в силах избежать того, чтобы не уставиться на мои ножки в надежде, что из-под юбки покажется еще что-то.

В это время к нему сзади подошла Ленка и быстро сдернула с него шорты вместе с трусами. Вовка хотел подхватить их руками, но я живо обняла его под руки, не дав им опуститься, и прижала лицо мальчишки к своей груди. Малышей всегда успокаивали, дав им грудь, подумала я. Вовка, и правда, не закричал. И даже не особенно старался брыкаться, чтобы попытаться натянуть штаны обратно.

Так прошло несколько мгновений. Как только он ослабил сопротивление, мы с Ленкой, не сговариваясь, быстро положили его на диван. Я навалилась на его голову, удерживая руки, Ленка удерживала ноги.
Эта короткая борьба и меня отвлекла от эротического настроения, что уж говорить о нашей жертве. В момент, когда Ленка спускала штаны с пацана, я еще заметила нечто, теперь же в месте, где сходились ноги, ничего не было. Ну никак нельзя было назвать членом тот малюсенький сморщенный росточек величиной в полмизинчика.

И все равно, меня неудержимо влекло к Вовкиной писе. Хотелось не только смотреть, но и щупать, ласкать. Еще я видела Ленкину попочку, оголившуюся в этой возне под задравшейся юбочкой, и пожалела, что я тут одна в трусиках. Я даже подумала, что все как-то складывается по-дурацки, и лучше было бы, если бы мы все были уже совсем раздетые.
Опять, не сговариваясь, мы обе потянулись к Вовкиной писе – вот правильное название этому месту в данный момент и в данном состоянии. Я провела рукой по Вовкиному животу и только встретилась с рукой Ленки, уже добравшейся до его писи, как Вовка тоже направил к этому месту высвободившуюся руку.

Пришлось снова ухватить его обеими руками и удерживать его руки, разведя их в разные стороны. Голову его при этом я просто зажала между бедер, отчего и у меня задралась юбочка и было видно, что беленькие трусики уже сильно вымокли снизу.
Ленка, меж тем, пальчиками исследовала Вовкину писю. От этого, а также, очевидно, и оттого, что я касалась щек мальчишки очень интимными частями своих ножек, Вовка снова стал успокаиваться. Я заметила, как его пися чуть удлинилась в руках Ленки, потом стала немного толще, потом еще толще, еще длиннее.

Видно было, как уже растягивается на этом маленьком членике кожица, становясь из светло-розовой синевато-лиловой. Когда же этот членик удлинился настолько, что длины кожистого чулочка, скрывающего пещеристое тело, перестало хватать, на его кончике показалась макушка гладкой розовой головки, поблескивающая влагой.

Ленка пальчиками попыталась сдвинуть кожу вниз, и тут же головка выскочила целиком, чуть наклонившись вперед. Боже, какая странная и притягательная штучка!
- Прелесть, - сказала я вслух.
- Блин, я хочу его, - прошептала Ленка, стягивая с себя майку.
Мне же захотелось сразу их обоих.
- Ты хочешь порвать свою … Ты хочешь дефлорации?
- Ммм… Не знаю.

- Подумай, - сказала я, почти не в силах думать сама.
А Ленка уже ползла по Вовке к его членику, нацеливаясь насадить на него свою девственную розочку. Вовка тихо лежал, прикрыв глаза и приоткрыв рот, жадно глотая им воздух.

Я тоже сняла с себя топик, и тоже осталась сверху совсем открытой, потому что мы обе были без лифчиков. В пылу разгорающейся страсти я просто позабыла, что удерживала Вовкины руки, но он уже и не сопротивлялся. Напротив, он поднял их, протянул ко мне и робко прикоснулся ладонями к моим бедрам, слабо пытаясь добраться по ним до заветной цели, скрытой ненужными сейчас трусиками, еще сильнее возбуждая меня.

Не знаю, наверное, ревность толкнула меня на это. Почему-то не захотелось мне прямо сейчас отдавать подругу этому ничего не понимающему в любви пацану. Я опередила его. Точнее, я опередила Ленку. Сначала, чуть склонившись и сильно прижавшись мокрой розочкой через ткань трусиков к Вовкиному лбу, я подставила Ленке свои горячие губы, и мы слились с ней в нахлынувшем экстазе. Вовка извивался под нами, возбуждаемый и моими прикосновениями, и незамысловатыми манипуляциями над его члеником со стороны Ленки.

Нехотя отпустив нежный ротик подруги, я стала целовать ее шейку, ямочки под косточками ключиц, затем добралась до ее титечек и впервые взяла в губы сосочек, ведь в прошлый раз мы обнажились только снизу. Как же он откликнулся на мои ласки, увеличившись, наверное, втрое и покрывшись вокруг крупными мурашками!

Потом я проложила влажный зигзагообразный путь по животику, но, перескочив через скомкавшийся подол юбочки, встретилась уже не с одним лишь нежным бутончиком Ленки, но и с Вовкиным члеником, смешно торчавшим фигурным росточком навстречу мне. Я хотела их обоих, и вот они – оба передо мной. Уже одарив ласками девушку, я решила поделить свой пыл на двоих.

Я нежно чмокнула торчащую мне навстречу розовенькую головку, и тут же горячие губы мальчишки впились в мою кожу чуть выше резиночки трусиков. Вслед за этим его голова запрокинулась, и губы оказались ниже резиночки. Горячее дыхание обожгло кожу под незамысловатой прической на лобке, достигло лепесточков, судорожно затрепетавших от этого горячего ветра.
- Сними их, на фиг!

Я приподнялась над Вовкиным личиком, с жалостью отняв свой лобок от его губ, и он, ухватившись за мои трусики с боков, стал стягивать их с меня. Боже, как же давно я хотела, чтобы парень вот так в упор смотрел на мои трусики под юбкой, а также и на то, что эти трусики скрывают! Пусть наш мальчик еще не вполне парень, но как же он сейчас хочет меня! А я хочу его и свою подружку.

Чтобы совсем снять с себя трусики я очень замысловатым движением вынимаю из них одну ножку, а затем и другую, завидуя Вовке, занявшему такую восхитительную позицию для наблюдения и действия. Надо будет обязательно проделать подобное и с Ленкой, подумала я. Теперь мои бедра не сжимают его голову, напротив, они широко расставлены, так что мой девственный бутончик распустился всеми оттенками розового прямо перед лицом этого милого мальчика, который жадно тянется губами к нему, словно младенец к соске.

Но у этой соски странный вкус – пряного нектара и горьковатой золотистой влаги, исторгшейся из недр этой сосочки несколько минут назад. И меня сейчас нисколько не беспокоит, что Вовка поймет это второй вкус. Я почему-то уверена, что он хочет этого тоже. Сколько раз я с наслаждением сосала измазанные этой колдовской смесью пальчики! И только раз пока довелось вкусить этого яства непосредственно из того места, где оно появляется.

Дикая мысль поражает меня – я совершенно неожиданно вдруг хочу пописать мальчишке в рот и на лицо, а также чтобы этот маленький членик исторг сейчас светло золотистую струйку и на меня, и на мое лицо, и прямо в мой полуоткрытый ротик. Но он не сможет, а я тоже не осмелюсь, да и пописала только что.
- Бл…! Я хочу вас обоих! Бл..! Я сейчас умру!

Боже! Как же сейчас возбуждают меня эти грубые словечки!
Я не жду этот миг, пока жаждущие губы дотянутся до своей соски. Я, неимоверно вывернув бедра, опускаюсь на лицо мальчика всем своим раскрытым цветочком, попадая его сочным пестиком точно в мальчишеский ротик и упираясь скользким клиторочком в его упругий носик.
- Леночка! Бл..! Как же я люблю тебя!

Нет, моя подружка вовсе не забыта мною, ведь мои пальчики давно уже возле ее сладкого бутончика, мои ладошки давно дотянулись и до гладкой кожи ее ножек, и до пушистой мягкости ее попочки. Я легонько ласкаю ее лепесточки, отчего судорога ходит по телу девушки, но я берегу ее возбуждение для отложенных и неизбежных поцелуев. Это будет наша вторая встреча в любви!

- Мари! Суч.. ты моя! Я так хочу тебя! – откликается, наконец, Ленка.
И только наш гость молча делал свое дело, судорожно хватая меня руками абсолютно за все места, куда только мог дотянуться. Эти ласки мальчика были и смешны, и приятны одновременно. И пусть он, действительно, обходился со мной почти как с соской, но эта соска так страстно хотела любых ласк, потому жутко приятны были и эти неумелые. А я снова прикоснулась к его членику.

Обхватив его губами у самого основания, я нежно сжала его всем ротиком и сделала так, чтобы он почти выскользнул, но тут же вернулась обратно. Когда же я повторила это, членик резко дернулся, задрожал, и из него сильно брызнула плотная сладковатая струйка. Чуть посмаковав, я сделала глоток. Мальчик заерзал подо мной, вздрогнул еще два раза, снова извергнув уже меньшие порции спермы, затем обмяк и затих.

Вот! Таковы мужчины! Этого, к счастью, не бывает с женщинами.
Но мне приятно было и самой продолжить ласки моего бутончика о личико этого вдруг почти уснувшего малыша. Членик его снова съежился и утонул между ног, зато теперь я могла, наконец, заняться ожидавшим тут же своей очереди на ласку нежным цветочком моей подружки, которая кончила также как и наш малыш всего лишь в несколько движений.

Следом, освобожденную от столь приятных забот, оргазм накрыл и меня, едва я прижалась посильнее к носику мальчишки своим клитором. Я тоже забилась в сладких судорогах, сжав бедрами голову мальчишке так, что он вскрикнул. Но меня не испугал это вскрик, напротив, это было последним, необходимым мне откликом на мое сильное физическое действие. Небольно бедрами Леночки была на секунду сжата и моя головка, а ее хлюпающая розочка так припечаталась к моему ротику, что я едва не задохнулась, поскольку нуждалась в этот момент в частом дыхании.

Потом бедра девушки разошлись в стороны, выставив напоказ слегка помятый цветочек, и я стала осторожно и с наслаждением вылизывать паховые ложбинки, бедра и сам цветочек снаружи. Затем я повалилась на бок, оставив голову мальчика на левом бедре так, чтобы он мог хорошо видеть мой взмокший цветочек, продолжая нежно ласкать своей подружке все вокруг ее розочки.

- А давай еще побалуемся? – спросила я Лену минут через пять, не дождавшись больше ласк от мальчишки и желая снова возбудить его и всех нас. Подруга поняла. Да и ей, наверное, хотелось испытать каких-то ласк от нашего первого мужчины. Чтобы усилить чувство сопричастности к предстоящему, мы заставили Вовку снять с себя и рубашку, перед этим скинув с себя последнее, что оставалось на нас – наши коротенькие юбочки.

Затем мы стали вытворять всякие очень нескромные вещи. Сначала мы включили музыку и стали танцевать перед нашим зрителем. Танцевали то вместе, соблазнительно прижимаясь друг к другу, то сами по себе, бесстыже открываясь ему спереди и сзади, широко раздвигая бедра и разводя в стороны половинки наших попочек и стоя, и сильно наклонившись.. Мы также сильно сжимали свои титечки и пальчиками оттягивали сосочки. Почти сразу мы заметили и живость взгляда нашего молчуна, и вновь напрягшийся членик, который мальчишка, почти уже не стесняясь, легонько подрачивал.

Это завело нас еще больше.
Мы становились на четвереньки и бегали друг за другом по комнате как собачки, запрыгивая на стол, на кресла, на диван к нашему мальчишке, принимая самые умопомрачительные и соблазнительные позы. Становились над ним, нацеливая свою писечку прямо ему в лицо, или касались ею торчащего членика.

Мы шлепались попками, стоя на четвереньках, мы чмокались писечками, встав и повернувшись друг к другу лицом. Снова встав в позу собачек, мы с упоением лизали друг друга сзади. Лизали бедра, лизали и целовали сами попочки, страстно лизали друг другу между половинками попочек от самого верха до самого низа, переходя на вылизывание промежности и далее – сладкой писечки. Мы лизали и ласкали писечки спереди. При этом одна из нас стояла перед диваном, широко раздвинув бедра, а другая стояла перед ней на четвереньках, вытягивая шею, чтобы дотянуться до писечки подружки.

Мы лизали писечки и так, что одна из нас становилась к дивану спиной и сильно наклонялась вперед, а другая при этом лизала ей писечку сзади. Или одна из нас ложилась на спину, широко разведя бедра, а другая лизала и целовала ей писечку, а также и все вокруг - бедра, паховые ложбинки, животик и титечки. Мы ласкали друг друга и одновременно, повернувшись друг к другу писечками. Мы страстно целовались взасос и снова переходили на ласки и поцелуи интимных мест.

Ленка, видимо, тоже была удивлена тем, что мы обе так возбудились и осмелели под взглядами мальчишки.
Глядя на наши бурные эротические забавы, мальчик просто обезумел и принялся дрочить с неимоверной энергией, запрокинув голову и выгнувшись, смотря в нашу сторону затуманенными глазами. Тут мы поняли, что он сейчас кончит, и в чрезвычайном возбуждении подскочили к нему. Я хотела снова дать ему полизать свою писечку, но мне помешала моя подружка, тоже хотевшая этого же.

- Ну чего ты, он ведь лизал уже тебе, - чуть обиженно сказала она, тоже стараясь расположиться у мальчишки над головой.
Я посторонилась, склонившись к ее грудке и поцеловав сладенькие виноградины. Но Ленка все же не успела. Мальчишка замер, изобразив смешно-страдальческую гримасу, выгнулся еще больше, и его членик изрыгнул крупную каплю густой беловатой жидкости. Тут Ленка и накрыла личико мальчика своей писечкой. Склонившись, она, как и я чуть ранее, обхватила членик губами и стала высасывать из него скудную сперму. Я тут же увидела, как побелели костяшки его пальцев впившихся в мягкую попочку моей подружки, и услышала удовлетворенно-гортанные стоны обоих.

К счастью, Ленка не кончила вслед за Вовочкой, иначе, наверное, моего пыла уже не хватило бы на троих, а мне так хотелось продолжить эту безумную оргию. Вовка в своем оргазме снова потерял активность, и Ленка, еще немного поласкавшись о его личико, слезла. После мы с таким самозабвением вновь принялись за эту сладкую оргию, что мальчишка почти сразу снова обрел острый интерес к зрелищу, однако теперь он не дрочил, хотя покрасневший его членик уже через пять минут вновь охотно торчал.

Пока мы так бесились, я девять раз удерживала себя на грани оргазма, не желая расставаться с таким мощным и таким приятным возбуждением, какого не испытывала давно. Моя Леночка тоже время от времени стонала: О-ох, бл..! Сейчас кончу! Но тоже удерживалась, ради продолжения чудного спектакля.
- Милые мои! А хотите посмотреть, как я писаю?

Я вдруг почувствовала, что от этих занятий или от прошедшего времени во мне вновь накопилось достаточно влаги. На этот раз мальчишка откликнулся коротким хотим. И мы пошли в ванную комнату. Забавно, наверное, было видеть со стороны, как две голые девицы и тоже голый подросток с торчащим члеником ходят по квартире.

Я залезла в ванну, присела и повернулась к моим зрителям, широко раздвинув бедра. Конечно, возбуждение вновь мешало мне, но я знала, что смогу, как и раньше, исторгнуть фонтан. Снова, как и в тот раз, сначала из моей писечки потекли излишки бурно вырабатывавшегося нектара, который тягучими струйками медленно капал на дно ванны.
- Ух ты! – прошептал Вовка.

- А ты не хотел идти к нам, - с улыбкой сказала Ленка.
Я закрыла глаза и, ласково поглаживая свою писечку, попыталась успокоиться. И вот снова тоненькая струйка, раздвигая плоть, вырвалась на свободу, ударилась в эмалированную стенку, но тут же оборвалась. Однако путь был уже проложен. Я поднатужилась, зажмурив глаза от предстоящего удовольствия, и ощутила, как уже более мощный поток начинает прокладывать себе путь из глубины.

Истерзанное ласками тело приятно болело. Набухшие от возбуждения сосочки едва не лопались. Между ног все просто сладко занемело и необычно напряглось. Я физически ощущала взгляды моих друзей, устремленные на мою писечку, или розочку (теперь различия в этих понятиях уже не было), и эти взгляды создавали такую сладкую негу, что я поняла – сейчас наступит второй оргазм.

Теплый поток, пробегая по своему пути, через ткани взбудоражил влагалище, мышцы его заиграли тонко зазвеневшую мелодию, гармонично слившуюся с журчанием и шумом вырвавшегося из меня потока. Спазмы волнами ринулись из самого центра девственного влагалища к промежности и колечку ануса сзади, в паховые ложбинки и по бедрам с боков, к животу и томящимся грудкам спереди. Через мгновение, словно отразившись от невидимой стенки, волны прошли обратным путем, ломая и круша остатки сознания, чтобы встретиться вновь почти в том месте, откуда вышли. Будто клещи сдавили и расплющили истомившийся клитор, взорвав всю меня изнутри нахлынувшим оргазмом.

- Как здорово, блин! – откуда-то издалека донесся голос Вовки.
- Мари! Бл..! Как ты здорово кончаешь! – прошептала Ленка.
Еще я ощутила, что на пути бьющего из меня потока появилась маленькая ладошка (очевидно, нашего мальчика), потому что изменился звук, и маленькие капельки-брызги, отразившись от нее, тоже просигналили мне об этом.

Затем эта ладошка приблизилась к моей писечке, почти преградив путь потоку, а он, вырываясь с боков и шевеля все ее лепесточки, придал новые краски оргазмическим пульсациям. Наконец, поток ослабел вместе с угасающей бурей разрешения, отобравшей у меня все силы, а ладошка ласково прижалась к истерзанным лепесточкам на некоторое время увядшей розочки. Ноги расслабились, и я коснулась попочкой холодного дна ванны.

В какой-то безумно приятной полудреме я ощутила, как ванна потихоньку наполняется теплой водой. Мое тело стало совсем легким, и невидимые руки осторожно развернули его вдоль ванны. Кто-то придерживал мою голову над водой, а бесчисленные ладони и пальчики нежно гладили и ласкали буквально каждую частичку натруженного тела, поддерживая сладкую негу и не давая совсем потерять сознание.

В полузабытьи я удивлялась только, откуда этим двум детям известны такие тонкости эротического искусства. Как они почувствовали, что сейчас мне нужна именно такая тихая и нежная ласка без всяких пробуравливающих плоть движений и жестких касаний.
Я не могла понять, как долго журчали тихие и убаюкивающие голоса ласкающих меня влюбленных. Тем временем ко мне постепенно возвращались силы.

Когда я открыла глаза, оказалось, что никто меня уже не ласкает, а вместо любовного воркования отрывисто раздавались возбуждающие стоны моей подружки. Ленка сидела на краю ванны, прислонившись к стенке и широко раздвинув бедра, а наш мальчик усердно вылизывал ей писечку, тоже постанывая от удовольствия.

Руки Ленки ласкали то голову и личико мальчика, то собственное тело – бедра, паховые ложбинки, лобок и, конечно, саму писечку, попадая при этом в ротик мальчишки. Он же сидел в теплой воде спиной ко мне, приятно прижавшись к моей писечке своей попкой. Это было, наверное, самое приятное из моих пробуждений.

Я тоже села и обняла мальчика сзади. Мои руки скользнули по его груди, потом по животу вниз и тут же наткнулись на неутомимо торчащий членик. Я стала перебирать его пальчиками, брать в кулачок, совершая движения, свойственные влагалищу, когда девочка движется на мальчике сверху. Членик и все Вовкино тело отозвались приятной дрожью. От моих ласк Вовка еще более интенсивно и страстно впился губами в Ленкину писечку, и та вдруг задрожала всем телом и глухо застонала. К ней тоже пришел второй за сегодня оргазм. Вслед за этим девочка тихо сползла с края ванны в теплую воду.

Теперь пришла моя очередь проявить эротическое искусство бережного ласкания погрузившегося в оргазмическую нирвану тела. Я нежно касалась грудок Ленки, ее писечки, гладила бедра, и подружка отвечала нам вздохами удовлетворенности и неразборчивым шептанием слов благодарности.
- О! Как же мне хорошо! Как чудны вы еб… Трахали меня! Как же я благодарна вам обоим! Я ужасно люблю вас…
А мне пришла в голову совсем безумная идея.

- Вовк, а можешь трахнуть меня? - И я повернулась к нему задом, встав в ванне на четвереньки.
Вовка сразу понял, что нужно делать, и быстро пристроился ко мне сзади. Пусть мне снова очень хотелось, но теперь я не была так безрассудна. Вовкин членик короток, поэтому я смогу не пустить его в себя слишком глубоко. Пусть он просто подвигается между моих лепесточков туда-сюда, как я играла иногда сама с собой пальчиком.

Я думаю, что ему будет очень приятно трахать меня даже просто в щелку между сведенных вместе бедер. По стонам и сопению мальчика я поняла, что была права. Ему вполне достаточно было двигать члеником в любой мягкой и влажной среде.

Кончивший два раза членик был теперь более стоек и мог трахать меня довольно долго. Я это понимала и чувствовала по себе. Истомившись от воздержания, всегда можешь кончить очень быстро. Зато второй оргазм обычно приходит не так быстро и бывает более глубоким, сильным и приятным. Третий уже просто мучителен, а изнуряющая болезненность придает ему особый вкус. Но на третий меня обычно уже не хватало. Сегодняшнее приключение давало силы на это.

Однообразные движения были по-прежнему приятны, но одновременно нарастало желание какой-то новизны, и я, наконец, придумала, как разнообразить программу. Тем более что в отверстии моей попочки словно свербило.
- А трахни меня в попку!
- Как это, - не понял сначала Вовка.
- Да очень просто, ведь там тоже есть дырочка.
- Ладно, я попробую.

И я почувствовала, как горячая и влажная головка Вовкиного членика скользнула по промежности вверх, уткнувшись в расслабленное колечко ануса. Я двинулась навстречу членику, стараясь расслабиться и насадить себя на него. Вовка надавливал со своей стороны, и вскоре я почувствовала, как в меня как бы что-то вползает. Вовке, наверное, тоже стало необыкновенно приятно, потому что он шумно и часто задышал, хватая воздух, как выброшенная на берег рыба. Теперь его движения не были резкими.

Напротив, он старался войти в меня как можно медленнее и осторожнее. И также медленно выходил. Этот вползающий и выползающий ужик приятно ласкал само отверстие, а еще его движения чрезвычайно приятно передавались через тонкие стенки влагалищу, также он касался и еще каких-то новых эрогенных зон внутри меня.
- Ленка! Бл..! Ты не представляешь, как же мне сейчас приятно! Я, бл.., умру сейчас от всего этого! Возьми меня тоже!
Я чувствовала, что Ленка уже потихоньку присоединилась к нам и ласкала сейчас Вовкину попочку и яички.

После моей просьбы она просунула руку под стоящим на коленях позади меня мальчишкой, дотянулась до моей писечки и стала перебирать ее лепесточки, немного проникая в меня пальчиком, а также поддевая снизу высунувшийся капюшончик клитора. Так приятно мне точно еще никогда не было. Не хватало только кого-то четвертого, кому я могла бы лизать писечку или сосать членик. А может, еще и пятого, кто ласкал бы сейчас мои сосочки. Вовкины руки хватали меня за попочку, бедра и бока.

Гулкие удары сердца раздавались все громче и чаще, от частого дыхания начинало не хватать воздуха, а накатывавшиеся спазмы третьего оргазма вновь лишали меня сознания и сил. От переизбытка страсти я окунула пальчики в свою мокрую писечку, а когда стала страстно сосать их, обжигая слизистую рта этим необычным вкусом, почувствовала, как от этой последней капли лопнула струна, удерживавшая третью порцию свирепо-нежных содроганий, вновь лишивших меня слуха и зрения. Одновременно охнул мальчишка, выпустив в меня скудную струйку и тут же повалившись без сил мне на спину.

Уже стемнело, когда мы втроем вышли из подъезда, чтобы проводить мальчишку домой. Его пошатывало, мы тоже шли в полупьяном от всех этих страстей состоянии. К тому же, мы не надели трусиков, и ветерок приятно залетал под юбочки, обнимая прохладой разгоряченные и влажные розочки.

Мы узнали адрес Вовки и пообещали ему, что как-нибудь снова повторим эту чудную оргию, случившуюся с нами сегодня. А он никак не хотел уходить от нас, обнимая обеих и шаря руками по нашим ногам, попочкам, искал наши натруженные писечки под юбками.

- Мам, я заночую у Маринки, ты не волнуйся, - сказала она в трубку, позвонив, как только мы вернулись ко мне домой.
- Да что ты, нормальный у меня голос.
Ленка ведь тоже должна была получить сегодня третий оргазм.

Теперь нам некуда было спешить, вся ночь была впереди. Мы решили сначала смыть с себя накопившуюся за этот бурный день усталость и отправились в ванную. Мытье перемежалось с ласками. Теперь уже более спокойными, но не менее приятными от ожидания предстоящей ночи любви. Руки в мыле скользили по нашим животикам и спинкам, по титечкам и попочкам, по лицам и бедрам. Но особенно приятно было мыть друг другу уставшие писечки.

И мы делали это ласково и осторожно, пока без лишней страсти, которой хватало им сегодня, но которой мы хотели еще добавить. По крайней мере, писечке Ленки. Хотя я чувствовала, что скоро мне определенно захочется и четвертого оргазма.

Обернувшись в большие махровые полотенца, мы вышли из ванной и пошли на кухню, чтобы немного подкрепиться чаем с печеньем и конфетами. Мы сели рядышком, прижавшись друг к другу, а когда шоколад окрасил наши губы в коричневый цвет, с наслаждением соединились устами в длинном и страстном поцелуе. Приятно касаясь своими зубками зубов подружки, я ощупывала язычком сладкую от шоколада поверхность ее губ изнутри, вновь проваливаясь в тягучий плен не проходящего возбуждения и страсти.

- А давай выйдем на балкон голыми, - вдруг предложила Ленка. И я согласилась, представив, как было бы здорово, оказаться в таком виде на виду всего города. Правда, сейчас была уже ночь, и нас вряд ли будет видно. Да и поймут ли нас те, кому мы хотели показаться во всей своей красе.

Мы вышли в полотенцах, договорившись сбросить их на балконе. Теплый воздух ласкал высохшие тела и мокрые волосы.
- Давай, ты первая, - предложила Ленка.
Я не заставила себя упрашивать и отпустила полотенце, сразу соскользнувшее к моим ногам. Остро, но приятно защемило в самом низу живота, колко отдалось в сосках. Я стояла на фоне светлого окна в ночной тьме и гадала, видит ли кто меня сейчас. Было страшно и приятно одновременно.

На пол упало второе полотенце, и рядом встала еще одна обнаженная фигурка. Внизу слышались разговоры, но никому не приходило в голову глянуть на балкон восьмого этажа. На соседних балконах ввиду позднего часа, видимо, никого не было. А если кто и был, то, скорее всего, он предпочел молча любоваться нечаянно подаренной ему картинкой. Я представила, что это, к примеру, какой-нибудь мальчишка типа нашего Вовки и улыбнулась.

Мы снова обнялись, слившись в поцелуе, и на нас смотрел только слабо воркующий голосами последних прохожих и рокочущий далекими моторами машин ночной город, в котором уже не одни мы престали друг перед другом в таком виде. Возможно, где-то еще на балконе или у раскрытого окна другие люди, также как и мы, черпают остроты эротического вдохновения перед бурными постельными событиями.

Я медленно опустилась на колени перед моей подружкой, целуя по пути знакомые уже места – шейку, сладкие виноградинки, животик. А вот и знакомая кортенькая стрижка на лобке, вот и знакомый пряный вкус и запах возгорающейся страсти. Нет, сегодня я обязательно побью свой рекорд и испытаю четвертый оргазм за вечер. Как приятно повлажнело у меня внутри, как мягко от этого перекатываются лепестки моей розочки друг по другу при движении бедер.

Нектар даже покинул пределы своего хранилища и приятно испачкал только что вымытую кожу бедер.
Эй, кто-нибудь в доме напротив, ну возьмите, наконец, бинокль и посмотрите на мой балкон, ведь вы рискуете пропустить такое милое зрелище, мысленно кричала я в темное пространство. Ведь мы с подружкой не будем здесь долго, ведь нам давно уже пора спать. Оставив прелести моей девочки, я снова поднимаюсь и, облокотившись на перила, смотрю вниз, едва различая во мраке каких-то поздних прохожих.

Две парочки сидят на лавочках, но они слишком увлечены собой и не видят нас. Ленка становится рядом, прижимаясь ко мне прохладным боком. Еще немного попозировав невидимым зрителям и не стараясь слишком уж возбудить друг друга, мы, наконец, покидаем балкон, волоча за собой полотенца. И это наверняка также чудесная картинка – две грациозные уходящие из уличной тьмы в свет жилища нимфы.

Я лежу на правом боку, положив голову на внутреннуюю часть правого же бедра моей любовницы и нежно ласкаю раскрывшийся передо мной ароматный цветочек. Ласкаю пальчиками, нежными губками и проворным язычком. Проникаю немного внутрь этого цветочка, где тесно, жарко и влажно. Точно также на моем правом бедре лежит головка моей подружки, и точно также она ласкает мою истерзанную за этот вечер розочку. Теперь наши ласки вовсе не неистовы, а напротив, медленны, осторожны, спокойны и очень нежны.

Мы пьем эту ласку друг из друга, возвращая ее тут же обратно через те же отверстия.
Иногда я поднимаюсь и, расположившись над прекрасным телом, нависая своим цветочком над самым личиком моей девочки, ласкаю это тело в таком положении, подставляя поцелуям снизу и свой животик, и грудки, и мой утомленный цветочек. Потом я оказываюсь снизу и тогда, обхватив стоящую на коленях подружку за поясницу, чуть подтягиваюсь, чтобы на весу целовать и ласкать ее влажную розочку.

Потом мы валимся вновь на бок, и теперь лежим друг у друга на внутренней стороне левых бедер, продолжая свои завораживающие ласки. Так продолжается долго-долго. Ведь вся эта ночь в нашем распоряжении, и нам хочется полнее насытить эти несколько часов нашей внезапной любовью. Утомленные бурным вечером мы засыпаем на какое-то время, не прекращая своих ласк и в этом коротком сне. Встрепенувшись, меняем положение, позы и вновь и вновь бесконечно отдаемся сладкой неге.

Где-то в самой середине этой летней ночи мы, наконец, плавно переходим границу, отделяющую томительно прекрасное ожидание от цели, настойчиво-нежное стремление от острого взрыва ощущений. За этой границей непроизвольный выброс мириадов сложнейших молекул в нашу кровь мгновенно разносит по всему организму долгожданную команду, и каждое мышечное волоконце срабатывает в такт с импульсами сотен тысяч нервных окончаний, расположенных на слизистой лепесточков наших трепетных розочек и рта, а также в глубине самых сокровенных и соблазнительных участков наших прекрасных тел.

Трехсекундный паралич фиксирует роденовские объятия двух влюбленных тел. От невыносимых по своей приятности чувств хочется рыдать, потому что через несколько мгновений все уплывет, растворится в ночи и времени. Я тихо плачу, переполняемая этим уходящим счастьем, и слышу в ответ такое же счастливое хныканье моей Леночки.

Затем, охваченная глубоким чувством нежности, я утыкаюсь носиком в зев полуоткрытого цветочка моей подружки и забываюсь, прижавшись к ней всем своим телом и ощущая, что в мой бутончик тоже уткнулось прекрасное личико.

Но юные организмы, испытавшие первые приступы любви, не могут долго находиться в покое при такой близости. Мы и во сне, совершенно непроизвольно посасываем и почмокиваем подставленные друг дружке наши сладкие девичьи прелести. Эти ласки будят нас, но полного пробуждения все равно нет, поскольку разум и сознание еще с вечера тяжело отравлены нектаром любви, постоянно проникающим в наши организмы прямо через слизистую губ.