Тихий летний вечер в киргизских горах. В долине горной реки, на первой надпойменной террасе, разбиты с десяток палаток. Возле большого яркого костра видны фигуры нескольких людей, сидящих на импровизированных сидениях - вьючных ящиках, ведрах, бревнах. Веселая беседа молодых людей изредка прерывается взрывами всеобщего смеха. Молодые геологи, техники, экспедиционные рабочие обсуждают прошедший день. Тихо бренчит гитара в руках одного из них. Кто-то пытается настроить транзистор.
В палатке начальника тематической экспедиции двое. Это сам начальник - Галина Васильевна и старший геолог Олег Константинович. Оба склонились над картой и тихо обсуждают дела экспедиции, уделяя в разговоре особое внимание завтрашнему дню. На карте красным кружком помечено местоположение экспедиционного лагеря. В разные стороны от него как лапки паука расходятся ломаные линии сделанных и предполагаемых маршрутов, на эти линии нанизаны черные бисеринки пунктов наблюдений, точек отбора геологических и палеонтологических образцов. Возле отметок нанесена текущая информация : цифры замеров элементов залегания пластов, номера отобранных образцов, результаты специальных измерений. Галина Васильевна четко дает указания на предстоящий маршрут. Олег Константинович записывает их в свою полевую книжку, изредка бросая взгляды на молодую, но строгую начальницу. После сегодняшней головомойки, устроенной ею за упущения последнего дня работ, высказываться о чем-нибудь постороннем или просто шутить, к чему он привык в бытность работы с прежним руководителем экспедиции, у него нет никакого желания. "Ей бы полком командовать" - думаетОлег Константинович, глядя, как ее карандаш скользит по карте, оставляя пометки. "Вопросы?" - голос Галины Васильевны торопит его побыстрее охватить в уме все, что она сказала, и найти хоть что-либо, оставшееся ему непонятым. Но выслушанные указания настолько точны и подробны, что ничего неясного, как ему кажется, просто нет. "Хорошо. Повторите задание". Олег Константинович , несмотря на десятилетнюю разницу в годах в его, естественно, пользу, испытывает робость перед этой важной светловолосой дамой, чей возраст едва перевалил за 35, но которая успела уже защитить одну диссертацию и теперь готовит другую. "Синий чулок!" - неприязненно размышляет старший геолог, разглядывая ее несомненно привлекательное, но очень уж напряженное лицо даже без следа косметики, убранные в строгий убор на затылке светлые волосы, - "Как с ней муж живет. Наверно, какой-нибудь затюканный горемыка". Теперь она, вперив в него пронизывающий взгляд, слушает, как он усвоил задание на завтрашний маршрут. "Нет!" - вдруг прерывает его Галина Васильевна - "Здесь не так". Она хмурит брови и, постукивая карандашом по карте, вновь объясняет, что надо и чего не надо делать завтра. "Запишите, Олег Константинович , запишите все слово в слово, не надейтесь на память, тем более, что она вас уже подводила. Поймите наконец : до конца полевого сезона - считанные недели, у нас каждый погожий день на счету. Мы не можем позволить себе потом тратить время на исправление старых промахов и недоделок".
Старший геолог, поеживаясь под ее взглядом, почти стенографически записывает, все что она говорит, затем снова, на этот раз успешно, повторяет задание и, получив добро, отдуваясь, как после бани, выбирается из палатки. Следом за ним выходит сама Галина Васильевна. Лица сотрудников поворачиваются к ней. Начальница быстро обводит лагерь взглядом, пересчитывает людей у костра. Все на месте. В небе всходит луна, река привычно шумит внизу. На часах ровно десять. "Завтра подъем в пять, выход в маршрут в шесть. Старший - Олег Константинович. Со мной в лагере остается Таня. Поможет с камеральной обработкой данных. Спокойной ночи всем!" .
Молодые люди нехотя поднимаются с насиженных мест, кто-то заливает костер, кто-то отправляется к реке почистить зубы, кто-то докуривает сигарету. Через пятнадцать минут в палатках гаснет последний свет. Лагерь погружается в сон. Только луна озаряет временное пристанище геологов.
Проходит еще минут десять. Полог палатки начальника экспедиции вновь распахивается, в темном проеме возникает фигура ее обитательницы. Ее облик свидетельствует о том, что она и не думала ложиться. На ней прежний полевой костюм - штормовка и брюки из брезентовой ткани, на ногах тяжелые ботинки. Несколько мгновений Галина Васильевна остается в тени, отбрасываемой палаткой, прислушиваясь к происходящему во вверенной ей экспедиции. Лагерь спит : не слышно ни малейшего шепота, не заметно ни одного огонька сигареты. Галина Васильевна переводит взгляд на ущелье. Там тоже не видно ничего необычного, что могло бы ее насторожить. Но именно туда, подождав еще секунду, и направляется молодая женщина, вначале очень медленно и осторожно, чтобы никого не разбудить, затем, отойдя от последней палатки метров на сто, она переходит на быстрый походный шаг. Меньше двух минут хватает ей, чтобы достигнуть поворота ущелья и скрыться из глаз техника Татьяны, которая, чуть приоткрыв полог своей палатки, как и всю последнюю неделю наблюдает за своей начальницей, уходящей из лагеря в одно и то же время в одном и том же направлении, но неизменно возвращающейся на место к часу подъема. Но то, что кто-то следит за ней в данный момент, Галина Васильевна не знает. Посматривая на часы, она торопливо оставляет прежнюю дорогу и начинает взбираться по довольно крутому склону, стремясь сократить путь. Она проделывает несколько последних метров подъема и оказывается на более высокой каменистой террасе, поросшей лишь редкой травой.
Здесь ее уже ждут двое - человек и конь. Всадник - высокий и, видимо, очень крепкий малый атлетического сложения. На нем прочные штаны и сапоги, предназначенные для длительной верховой езды, непродуваемый вязаный свитер из верблюжей шерсти, на голову до самых раскосых глаз и чуть приплюснутого носа нахлобучен национальный колпак. Лошадь под стать всаднику - могучий жеребец киргизской породы.
Галина Васильевна осторожно подходит к скакуну, касается жилистой руки, сжимающей поводья. "Здравствуй Бекташ!" - ее голос звучит ласково, совсем не так, как час назад, когда она выговаривала своему помощнику. "Ты опоздала. Брат уже ждет нас" - пренебрегая приветствием, отвечает гортанным голосом всадник - "Садись". Он высвобождает одну ногу из стремени. Галина Васильевна тут же всовывает в него свой ботинок и, ухватившись для опоры рукой за луку седла, легко возносится на лошадиный круп. Через мгновение могучий конь, словно не ощущая увеличения ноши, быстро уносит наездников вдаль.
Луна окончательно взошла и уже в полную силу освещает отроги Восточного Тянь-Шаня. На широком водоразделе километрах в восьми от лагеря геологов пасется отара овец. Бараны и овцы лениво пережевывают скудный корм. Периодически слышится лай собак - здоровых волкодавов, готовых дать жесткий отпор любому хищнику или другому незванному гостю, нарушившему границу расположения отары. Шум реки здесь почти не слышен. Холодный ветер налетает внезапно и так же внезапно стихает. Но возле костра тепло. На широкой валяной кошме полулежит большой грузный человек в киргизском халате. Чем-то он очень напоминает ранее описанного всадника, мчащегося сейчас сюда со своею спутницей. Те же черты лица, та же могучая фигура. Но он явно старше - голова увенчивает лысина, в многодневной щетине проблескивает седина, да и халат облекает заметное брюшко. Узкие глаза его все время в движении : то бросают взгляд на собак, затеявших перебранку с их дикими собратьями - шакалами, то сосредоточенно высматривают чего-то вдали у входа в ущелье, то вновь обращаются к огню.
Наконец вдали слышится приближающийся лошадиный топот, собачий лай становится радостным, будто приветствующим знакомого друга, и в освещенный костром круг влетает и оседает на задние ноги останавленный на всем скаку жеребец. Лежащий неторопливо поднимается, обнимает соскочившего с седла брата, пристально вглядывается в незнакомую женщину, спустившуюся с конского крупа. "Вот и мы Аскар. Ты не заждался нас?" - вопрошает его младший брат. "Нэт" - старший немногословен. Глаза его словно ощупывают гостью. Галина Васильевна остается на месте, неподвижная и молчаливая. Наконец Аскар делает ей небрежный знак приблизится. Галина Васильевна, не проронив ни слова, подходит к нему. Аскар заканчивает осмотр женщины. "Здравствуй Гала. Брат говорил мне о тебе". Галина Васильевна в кротком приветствии склоняет голову. Аскар протягивает руку к ее затылку и выдергивает шпильку. Светлые волосы широким потоком ниспадают ей на плечи. Пастух восхищенно цокает языком, потом погружает всю пятерню ей в волосы, чуть сжимает кулак и медленно проводит рукой вниз, пропуская белые пряди между пальцев. Эта жестокая ласка вызывает сильную боль, но Галина Васильевна не издает не стона, ни вздоха.
Повторив процедуру несколько раз и вдоволь насладившись щелковистостью локонов, Аскар отпускает женщину, с удовольствием отмечая на ее глазах невольно выступившие слезы. Подошедший сзади Бекташ внезапно отвешивает ей увесистого шлепка, который едва не сбивает ее с ног, но Галина Васильевна удерживается от падения, молчит и никак не реагирует на обидный удар. Глаза ее, как и прежде, смотрят прямо в очи хозяина отары. В ответ Аскар одобрительно качает головой. "Брат хорошо поработал с тобой. Вы европейские женщины многое приобрели и многого достигли в жизни, но и многое потеряли. Например, чувство власти над собой. Чувство вещи, принадлежащей мужчине. Аллах дал женщину в пользование мужчине. Азиатские женщины смиренны и понятливы. Они знают, что говорить можно лишь по разрешению мужчины или, когда он задал им вопрос. Ты поняла что я сказал тебе?" Стараясь говорить нежно и мелодично, как ее учил Бекташ, Галина Васильевна произносит - "Поняла Аскар-бек". Она покорно наклоняет голову, соглашаясь с тем, что услышала из уст степного философа, но в этот момент новый шлепок, еще более сильный, чем прежде, обрушивается на ее ягодицы. Стремясь удержаться на ногах, Галина Васильевна выбрасывает вперед руку и слегка касается Аскара. В ту же секунду она получает сильный удар по руке, невольно позволившей себе такое кощунство. Приветливая улыбка сползает с лица Аскара. "Ты посмела без спроса прикоснуться к мужчине" - как кобра шипит он, - "Ты будешь наказана за это, ничтожная тварь!" Галина Васильевна замирает в ожидании наказания, но ничего страшного с ней пока не происходит. Руки Бекташа ласково гладят ее попку через брезентовую ткань штанов, потом вдруг охватывают бедра спереди, медленно расстегивают пуговицы, распускают ремень. Брюки, лишенные поддержки, соскальзывают к щиколоткам, коленям сразу становится холодно. Аскар, чуть склонив голову набок, наблюдает, как руки его брата так же неторопливо и нежно ласкают ягодицы Галины Васильевны, теперь уже через кружевные трусики. Вот руки медленно схотятся сзади , одним резким рывком разрывают трусики и отбрасывают их в темноту.
Глаза Аскара еще более суживаются от улыбки. Брат и впрямь хорошо выдрессировал эту белокурую геологиню, начальницу какой-то там экспедиции. Ей, конечно, стыдно и противно стоять без трусов перед незнакомым мужиком. Но она покорно молчит и не отводит от него глаз, только взгляд их стал влажным и еще более виноватым. Давно он мечтал об этом - поиметь здесь в горах гордую начальницу, да еще и русскую. Издавна уводили кочевники белых молодух в свои юрты, делали независимых европеек презренными рабынями и дешевыми наложницами, превращали в покорные бессловесные твари, а насладившись их прелестями, продавали южным оседлым соседям вместе со скотом. Аскар чувствует, как член в его штанах зашевелился от сладостных картин, нарисованных собственным воображением. Жаль, ушли те времена, придется к утру возвратить ее на место, где шустрый брат недавно заимел свое знакомство, но поиграть с ней у него есть еще достаточно времени. А пока не будем утомлять гостью ожиданием. Она нарушила закон и должна быть наказана.
Аскар протягивает руку к заросшему короткими волосками холмику под животом женщины, медленно палец за пальцем, преодолевая все складочки и губки, вводит ей вовнутрь первые фаланги немытой кисти, сложенной щепоткой. Гримаса боли искажает красивое лицо, губы белеют, но не разжимаются. Одновременно, Галина Васильевна чувствует руку младшего брата, который атакует ее сзади. Коричневатое колечко ануса с превеликим трудом начинает расширятся и плотным кольцом облекает вначале первый, потом второй, а затем и остальные пальцы. Нестриженные ногти больно ранят не привыкшую к таким испытаниям нежную плоть. Переносить страдание почти невозможно, но крепкие руки не хотят удовольствоваться достигнутым и раз за разом, расширяя оба отверстия в живом теле, толчками уходят все глубже и глубже в женщину. Галина Васильевна закатывает глаза к небу, ее руки хватаются за собственные бедра, словно инстинктивно желая их раздвинуть еще шире и как-то уберечься от разрывающей боли. Наконец, все пять пальцев Аскара скрываются во влагалище, его брат, увидев свое отставание и стремясь его наверстать, ускоряет и усиливает толчки. И в этот момент с уст Галины Васильевны срывается первый стон. Аскар улыбается, обнажив неровные желтые зубы. Свободной рукой он, словно успокаивая, треплет гостью по щеке и вдруг, после короткого размаха, хлестко бьет ее по этой же щеке, оставляя на ней красный след. Аналогичный отпечаток остается на оголенной ягодице Галины Васильевны после того, как на нее обрушиватся удар сзади - это Бекташ напомнил ей, что женщинам не следует посторонними звуками мешать удовольствию мужчин. Теперь Галина Васильевна не издает ни стона, даже когда весь кулак Бекташа уходит к ней в недра, встречаясь там с ладонью Аскара. Только тонкая перегородка плоти мешает осуществиться братскому рукопожатию внутри наказанной преступницы. Галина Васильевна уже давно пребывает в полуобморочном состоянии. Глаза дико вытаращены, ноздри широко раздуты, адская боль разрывает низ ее туловища, она еле держится на ногах.
Наконец, братья синхронным рывком выдирают свои руки из влажного мешка женского тела. Хлюпающий звук, вырывающийся при этом из развороченного влагалища, спасительно заглушает громкий выдох облегчения из легких Галины Васильевны. Она чуть выпрямляется и прижимает руки к обоим израненным отверстиям, стремясь хоть как-то успокоить боль.
Но что-то блестящее вдруг появляется перед ее глазами, все еще устремленными на Аскара. Большой нож, выхваченный хозяином отары из-под халата, замирает в миллиметре от носа гостьи. Галина Васильевна отшатывается, но стоящий сзади Бекташ ловит ее, заводит руки за спину и прижимает к себе стальным обручем мускулистых конечностей. "Нэ бойся, Гала, он нэ страшный" - говорит Аскар и поворчивает кинжал вокруг своей оси так, что лезвие его то почти полностью исчезает во тьме, то попадает гранью в лунный свет, и тогда становятся видимыми устрашающие размеры и отточенное острие ножа. Глаза Галины Васильевны вновь расширяются от ужаса, она напрягает подбородок и подается назад, насколько это возможно, пытаясь отодвинуться от несущего смерть клинка. Ей действительно становится страшно. Впервые за вечер она жалеет, что согласилась принять участие в этом ночном рандеву в пустынных горах вдали от лагеря, где порукой ее безопасности и даже жизни служит только непредсказуемое желание распаленных похотью жестоких экспериментаторов.
Наслаждаясь испугом женщины, Аскар несколько раз, чуть касаясь кожи, щекочущим движением обводит кончиком кинжала контуры ее ноздрей и губ, затем вдруг дотрагивается ножом до переносицы и быстро отдергивает руку, чтобы тут же прикоснуться к ее щеке, веку, подбородку. Нож плящет перед лицом Галины Васильевны, нанося короткие удары плашмя по коже. Достаточно небольшого поворота лезвия, и оно ударит уже режущим краем. Галина Васильевна дрожит всем телом, вызывая ответную похотливую дрожь Бекташа, еще крепче прижимающего к себе свою пленницу. Напрягшийся член степного атлета давно уже вплотную придвинут к ее кровоточащему анальному отверстию. Даже толстые штаны не могут помешать ощущению соприкосновения попки и гигантского стержня, готового прорвать это препятствие. Но Галине Васильевне не до подобных ощущений. Как загипнотизированная блеском стали, она не сводит глаз с мелькающего лезвия и вдруг теряет его из вида. Рука Аскара ныряет вниз к ее животу. Инстинктивно, ожидая удара снизу Галина Васильевна напрягает мышцы пресса и пытается втянуть живот, отчего верхняя часть туловища остается как бы нависшей над смертоносным клинком. Но живот остается неповрежденным. Одним мигом нож проскальзывает снизу доверху внутри штормовки, срезая на своем пути все пуговицы и вновь оказывается перед лицом Галины Васильевны. Бекташ отпускает ее руки, хватает распахнувшуюся штормовку возле плеч и резко срывает ее. В ту же секунду Аскар повторяет свой прием, но уже в направлении сверху вниз. Лезвие, почти касаясь кожи, свистит в воздухе и рассекает тонкую полоску лифчика между грудей. Движения братьев согласованы, как в цирковом номере, - Бекташ тут же срывает бюстгальтер с плеч. Галина Васильевна с ужасом видит, что Аскар возобновляет движение - теперь между лезвием и ее голым телом больше нет никакой защиты, и рассечь нож может только ее кожу. В который раз за вечер в диком испуге перед ожидаемой болью она напрягает мышцы живота, но вместо прикосновения стального острия получает удар костяшками сжатых пальцев в левую грудь. Аскар обманывает ее - отвернув, но не выпустив нож, он использует его в качестве кастета и наносит удар кулаком. Лицо Галины Васильевны сжимает болезненная гримаса, но охать ей не время, - рука с ножом вновь скрывается в темноте и теперь уже после полного размаха сзади устремляется к ее груди по прямой линии. "Конец!"- мелькает в голове пронзительная мысль. Но и на этот раз смерть обходит ее - ножа в кулаке, обрушившемся на другую грудь, уже нет. Но удар силен - на груди Галины Васильевны разливается мощный кровопотек. Теперь ей уже не удается устоять перед болью : она вскрикивает, за что мгновенно наступает расплата - сомкнутыми в замок пальцами двух рук Аскар бьет ее под вздох. Без звука, судорожно ловя губами воздух, Галина Васильевна обвисает на руках Бекташа, который тут же отпускает ее, позволяя сползти на твердую холодную почву, густо усеянную гравием. Сквозь пелену душащей боли она чувствует, как кто-то расшнуровывает ее ботинки, срывает вначале их, а потом и штаны. Она остается лежать совершенно голая на гравии, который больно впивается в нее своими острыми краями. Но отдыхать ей не дают. Вонючая теплая струя бьет ее в щеку, затем другая поражает глаза, нос и рот. Резкий запах и вкус мочи быстро пробуждают сознание. Галина Васильевна дергается всем телом, потом с усилием поднимает руки к лицу, защищаясь от мочевых струй, после чего с трудом переворачивается на живот. Перед глазами на миг появляются две пары сапог, облекающие крепкие, удобно раздвинутые для мочеиспускания ноги. Под стать ногам и струи, как из двух брандсбойтов, равномерно поливающие волосы, спину, живот и ноги начальника экспедиции МГУ, кандидата геолого-минералогических наук, без пяти минут доктора Галины Васильевны Белоцерковской. "Осторожно, брат," - слышит она голос старшего - "Не замочи кошму".
Наконец богатырские запасы братьев начинают иссякать. Галина Васильевна, получив увесистый пинок в бок, переворачивается на залитую мочой спину. Аскар склоняется над ней, разыскивая сухое место, находит его и хватает пальцами за сосок левой груди, после чего начинает тянуть его вверх, как бы стремясь поднять Галину Васильевну с камней. Тупая расползшаяся боль в нокаутированном подвздошье сменяется теперь точечной, но очень резкой в зажатой груди. Слезы вновь текут ручьем по ее щекам, но теперь ни единый звук не срывается с обмоченных губ. Предчувствуя возможность нового и более острого страдания, в случае если сосок вырвется из сжимающих его пальцев, Галина Васильевна, стремясь не потерять контакт с ними, прогибается в пояснице, пытаясь приблизиться к немилосердной руке экзекутора. Ей удается подобрать под себя конечности, она практически становится на мостик, потом резко отталкивается руками, и бросив в последней отчаяной попытке туловище вверх и вперед, наконец, находит равновесие и, выпрямив ноги, встает в полный рост.
"Молодец" - одобряет Аскар этот почти гимнастический трюк и выпускает сосок, напоминающий теперь своим цветом созревшую сливу. Но программа наказание еще явно не исчерпана. Галина Васильевна это прекрасно понимает и уже не удивляется тому, что Бекташ подсекает ее спереди, заставляя упасть на четвереньки. Пальцы Аскара не знают усталости. Вновь, как и в начале встречи, но теперь уже с выражением брезгливости на лице, он хватает ее за мокрые от мочи волосы, однако подняться с колен не дает. Галина Васильевна понимает, что от нее требуется, и покорно ползет на четвереньках по камням к бочке с водой метрах в двадцати от костра. Не доведя ее до бочки одного шага, Аскар оставляет голову женщины в покое с тем, чтобы через секунду направить на нее поток холодной воды. "Чтобы сучка не воняла!" - в голосе стоящего рядом Бекташа слышится радостное, почти юношеское ликование. Поток воды из второго ведра обдает Галине Васильевне бедра и ноги. Все тело судорожно сжимается от ледяного холода, зубы начинают выбивать дробь, сердце словно останавливается. Но времени опомниться у нее нет - впереди долгий путь на четвереньках той же собачьей манерой к спасительной кошме.
На минуту ее оставляют в покое и даже набрасывают на голое тело лошадиную попону, чтобы она согрелась. Тяжело дыша, не веря в перерыв мучений, Галина Васильевна, как ребенок к матери, прижимается к теплой кошме, пахнущей овечьей шерстью, пылью и собачьим пометом. Слезы постепенно высыхают, дыхание и сердцебиение успокаиваются. Она явно согревается и, наверно, теперь сможет размять застывшие конечности. Но не тут-то было. Трудолюбивые братья не теряли времени даром пока она переводила дух - они успели подготовить новую сцену этой затянувшейся пьесы.
Теперь руки и ноги преступницы крепко привязаны кожаными ремнями к четырем колышкам, подобным тем, что используют при установке палатки или юрты. Эти колышки вбиты по углам кошмы, так что привязанная к ним Галина Васильевна оказывается словно распятой лежа. Нечего и думать о том, чтобы поднятся с ее шерстяной подстилки, можно лишь приподнять голову. "Брат говорил мне, что ты полюбила камчу. Это хорошо. Камча - любимая игрушка батыра, и женщина должна ее любить.Теперь я сам хочу проверить, как ты усвоила это правило" - голос Аскара звучит торжественно и глухо. Галина Васильевна вспоминает, как пару ночей назад она действительно кончала при прикосновениях качмы Бекташа. Но сейчас после первого же удара, нанесенного опытной рукой Аскара, она понимает, что не сможет столь же удачно повторить этот эксперимент. Уже избитое, исстрадавшееся тело не способно получать удовольствие от экзекуции. Качма со свистом рассекает воздух, обрушивается на изнемогающую плоть, конец ее оставляет широкие параллельные белые полосы на женской спине и ягодицах, которые мгновенно становятся багровыми. Боль от ударов каждый раз вспыхивает в новом месте, но издавать крики или стоны уже нет сил. Силы остались лишь на то, чтобы механически отсчитывать удары. На двадцать первом Галина Васильевна теряет сознание.
Луна уже заходит за вершину горы, когда Галина Васильевна, наконец, открывает глаза. Она лежит на той же кошме, покрытая той же попоной, но уже освобожденная от своих пут. Братья сидят спиной к ней на каком-то бревне лицом к костру и, видимо, пьют чай. Услышав движение за спиной, Аскар поворачивается к женщине и молча протягивает пиалу. Галина Васильевна опустошенно смотрит на него, потом устало отбрасывает с лица спутавшуюся прядь волос, так же молча принимает пиалу и пьет. Это не чай - пиала наполнена белым напитком, напоминающим кумыс, но с каким-то пряным анисовым привкусом. По мере того, как она пьет, ей становится лучше, тело как будто перестает ломить, лицо разглаживается. Покончив с пиалой, она возвращает ее Аскару и вновь растягивается на ставшей почти родной кошме. С каждой секундой какие-то неведомые силы вливаются в нее, непонятного происхождения волшебный огонь зажигается в теле. Трепет, никак не связанный с прохладным ветром гор, пронизывает ее от макушки до пят, пробуждает приятное жжение в каждой клетке. Галина Васильевна забывает все муки долгого наказания, ее тело уже не помнит побоев и страданий. Те места на ней, которые несколько минут назад более всего разрывались от боли, теперь с той же силой изнывают от острого желания. Отбитые спина, попка, груди, живот превращаются в единую и сладостно возбужденную эрогенную зону. Глаза Галины Васильевны сверкают, она судорожно сглатывает почему-то ставшую сладкой слюну и начинает гладить, сжимать, ласкать себя. Во второй раз за вечер она пытается прогнуться в мостике, но теперь не для облегчения боли, но в поисках невидимого, но так желанного мужского члена, готового пронзить ее. Воющий животный звук слетает с ее губ, словно вырвавшись из утробы степного хищника. Братья улыбаются : кумыс, смешанный со спермой волкодавов и кое-какими другими пахучими добавками, явно пришелся по вкусу их дорогой гостье.
Через минуту оба киргиза присоединяются к Галине Васильевне. На широкой гостеприимной кошме места хватает всем троим. Их тела сплетаются в едином клубке. Белая женская плоть смыкается с желтой кожей ее любовников и повелителей. Толстые желтые члены с громким хлюпаньем вонзаются с обеих сторон в ее уже ранее разработанные отверстия и на всю длину погружаются в недра укрощенной прелестницы. Желтые животы, как скалы при обвале, обрушиваются своими железными мышцами на хрупкие формы московской гостьи. Грубые коричневые ладони, привыкшие легко управляться с тяжелыми предметами пастушечьего быта, словно тиски, сжимают, выкручивают нежные мячики грудей. Узловатые пальцы с нестриженными желтыми ногтями рыскают по телу, залезают в красиво очерченный рот, мнут и давят розовый язык, а через мгновение уже глубоко впиваются в лопатки спину ягодицы. Прекрасные белые волосы женщины уже давно свалялись и спутались от мочи, холодной воды и всей той трепки, которую ей задали неуемные братья. Пот разгоряченных страстью людей стекает с одного тела на другое и обильно орошает кошму. Вздохи, стоны, вскрики, рычание, короткие ругательства и звонкие шлепки по коже оглашают воздух и заставляют баранов вздрагивать и подальше отходить от костра.
Абсурная картина представилась бы взору случайного наблюдателя, заглянувшего в этот неурочный час на пастушьий огонек Аскара. Два кочевника - полуварвара имеют сейчас во все дыры прекрасную цивилизованную европейку. Два многодетных мусульманина, чьи семьи спят сейчас в жалких хижинах горных кишлаков, грубо обладают русской дамой, которую в далекой Москве ждут ее преуспевающий предприниматель-муж и двое детей-учащихся превилегированной гимназии. Почти не знающие мыла и зубной пасты тюрки терзают плоть славянки, привыкшей к импортным шампуням, смягчителям воды, горячим ванным и ароматическим экстрактам. Два полуграмотных домашних тирана, огрыгивая обильный вчерашний ужин, понуждают образованную женщину, способную вести светскую беседу на двух иностранных языках, с упоением вылизывать их зловонные члены и анусы, шепча при этом слова смирения и покорности. Словно два дрессировщика, они опытными манипуляциями заставляют ее корчиться в первобытном экстазе, издавая животные вопли, пугающие шакалов в степи. Под яркими звездами Тянь-Шаня Европа сладострастно отдает себя в рабство Азии, дикая природа торжествует над современной цивилизацией, унижая и топча ее. Кажется, что сам Сатана хохочет во все горло, наблюдая эту сцену.
Луна давно скрылась за горами. Пламя затухающего костра бросает слабые отблески на три фигуры, застывшие в сладостном сне на кочме. Прекрасная светловолосая Венера в образе Галины Васильевны покоится между телами двух узкоглазых Голиафов. Даже во сне они не выпускают друг друга. Крупные груди Галины Васильевны почти не видны в могучих кулаках двух уставших родственников, их же опавшие, но все еще устрашающих размеров члены едва помещаются в ее ладонях. Костер постепенно догорает.
Предрассветный ветерок налетает из ущелья. Верный скакун, до этого одиноко щипавший траву в отдалении, приближается к кошме и осторожно касается мягкими губами заросшей щеки хозяина. Бекташ поднимает голову, будит остальных. Через четверть часа конь уносит от костра своего хозяина и его гостью.
В пять часов, как обычно подтянутая, в новом чистом комбинезоне, освеженная утренним омовением в речке, со свежевымытыми и привычно уложенными на затылке волосами, Галина Васильевна будит свой сонный лагерь. Вылезающие из палаток сотрудники, позевывая и поеживаясь от бодрящего холодка, желают ей доброго утра. Геологическая экспедиция МГУ под руководством своего строгого и целеустремленного начальника начинает нелегкий трудовой день.
Последней из своей палатки выбирается Татьяна, которая сегодня остается в лагере и, по ее мнению, может не спешить. У Галины Васильевны, однако, другой взгляд на вещи, и она довольно резко выговаривает опоздавшей. Это повторяется уже не один раз, но как раз сейчас Таня не обижается. Сегодня, когда вся группа уйдет в маршрут, и они останутся вдвоем, ей будет, что сказать своей не в меру требовательной начальнице. Сегодня ее день.