Под кущами. 6. Пока родители в театре

 

 

Под кущами. 6. Пока родители в театре

Под кущами. 6. Пока родители в театре
ПОД КУЩАМИ, ИЛИ ПРИЯТНОЕ ВРЕМЯПРОВОЖДЕНИЕ С СЕЛЬКИМИ ГЛУПЫШКАМИ.
Анонимная повесть, опубликованная в британском эротическом журнале "Пёрл" ("Жемчужина"). Перевод с английского Ю.Аксютина.
№ 6. Декабрь 1879 года.

6. Пока родители в театре.

На следующий день в театре главного города графства первостатейная лондонская компания даёт последнее представление нашумевшей пьесы, и папа выражает пожелание поехать всем туда вечером, но Энни и Софи заявляют, они уже видели её однажды и с них этого довольно. Перехватив их многозначительные взгляды, я, со своей стороны, естественно, также признаюсь, что видел её полдюжины раз в городе. Таким образом в конце концов устраивается, что с папой и мамой едут только Френк, Роза и Полли; на дорогу им нужно больше часа, а представление должно начаться в 6 часов после полудня, и как только они оказываются вне поля зрения мы втроём отправляемся в купальню на озере. Вечер выдаётся необыкновенно тёплым, и потому это место оказывается самым подходящим для ожидаемых нами удовольствий, какие я мог предложить Энни и Софи на остаток дня.
Запершись внутри летнего домика, я предлагаю прежде всего стимулировать наши взаимно горячие желания бутылкой шампанского. Она настолько оживляет обеих прелестниц, что мы не отказываем себе ещё в одной, прежде чем приступить к раздеванию, необходимому для любовных игрищ. Уже семь часов, мы окунаемся в лучи золотого света от заходящего и бьющего нам в глаза солнца и спешим воспользоваться стечением обстоятельств таким образом, чтобы, ассистируя друг другу, позабавиться всякого рода любовными уловками и фамильярностями. И скоро оказываемся в костюмах Адама и Евы.
- Надеюсь, дорогая Энни, - восклицаю я, - вы не станете ревновать, если я сейчас превращу вашу сестру в женщину? Мы же вроде бы договорились об этом.
И заключив младшую в свои объятия, с необузданным петухом, пульсирующим против ее живота, отправляюсь с ней к длинной кушетке.
- Как же вы заносчивы, дружище Уолтер! - отвечает старшая. - Хоть что-нибудь иль кто-нибудь изменит подобных непостоянных мужчин? Но я не буду ревновать к Софи. Она же не миссис Лезли! Знаю, знаю, выбыли с нею близки вчера; тот предательски глуповатый взгляд, сэр, которым вы встретили меня по своём возвращении, был достаточен, чтобы подтвердить мои подозрения о том, что случилось, когда вы были tete-a-tete с этой убийственной леди.
- Как вам не стыдно, Энни, дорогая? Вы же сами сказали мне на днях, что любовь должна быть свободной всюду. Я не отрицаю свою вину, но приложу все усилия, чтобы теперь же заработать прощение, - говорю я, помещая Софи на мягкую пружинистую кушетку. - Помогите мне освободить эту дорогушу от её хлопотливой девственности, а потом я отплачу вашей собственной страстно желающей пиздёнке за всю вашу любовь и снисходительность. Кстати, уверен, что миссис Лезли понравилось бы без каких-либо чувств ревности встретиться с вами. Ведь существует так много путей чувственного удовольствия, что даже один мужчина с тремя прелестными девушками может быть столь различным, что даст всем самое интенсивное наслаждение.
После этого обе девушки дают мне восторженные поцелуи, со всевозможными заверениями, что никогда не будут себялюбивыми и будут только счастливы расширить круг тех, с кем бы они могли свободно любить, добавляя со специальным ударением:
- Мы - такие лопухини, дорогой Уолтер! Мы же ничего не знали, пока вы не представили нас искусствам любви. И пока вы остаётесь с нами, будем во всем следовать вашему руководству.. Мы знаем - это плохо, но какое небесное удовольствие заключается в любовном смешении полов!
Беря мой укол в руку, Энни объявляет:
- Теперь, сэр, я покажу этому джентльмену путь в любовный кабинет Софи… Крепись, дорогая, он не причинит тебе уж какой-то нестерпимой боли. Но вскоре после этого восторг утопит всякое воспоминание о первом коротком страдании.
Софи, раздвигая как можно шире свои ноги, отвечает:
- Я вся горю желанием вкусить настоящее древко любви... Не жалейте меня, Уолтер, дорогой! Я скорее умру, чем откажусь теперь от обладания им!
Теперь, когда красная головка "Купидонова тарана" приведена в боеготовность, Энни открывает розовые губы влагалища своей сестры и помещает моего петуха в исходную позицию. Но её прикосновения наряду с мыслями о предстоящем лакомом наслаждении заставляют меня моментально выметать икру ей на пальцы и на передок девственного прохода.
- Ну-ка, приналягте! - шепчет она. - Сейчас самое время одержать победу. Ведь вставить его теперь легче..
И незанятой рукой приподнимает ягодицы Софи, чтобы подготовить её в более благоприятных условиях встретить мою атаку.
При первом же выпаде головка мистера Приапус довольно сносно всаживается в тугие складки жертвенной вагины, и я уже завладеваю первыми линиями обороны девственницы.
Бедная Софи стонет от острой боли, причиняемой моим штурмом, но, прикусив губы, чтобы сдержать какие бы то ни было крики боли, отважно помещает одну руку на стволе моего дрюка, словно ревнуя к любовной помощи своей сестры и беспокоясь о чести самой показать мне дорогу к достижению самого дорогостоящего любовного триумфа, а возможно и чтобы не допустить моего извлечения до полного выполнения урока.
- Вам нравится! - восклицаю я, восхищенный этим проявлением мужества. – Ещё чуточку, и я сделаю из вас настоящую женщину!
После чего свирепо приналегаю на неё, заставляя тугие ножны мало-помалу расширяться. Преграда за преградой уступает моей решительной энергии, и, наконец, я вонзаюсь, погрузившись вплоть до корней моей штуковины, которая в тот же самый момент открывает стрельбу моими теплыми выделениями по краям её сокровенных внутренностей. Это через несколько мгновений исчерпывает мои силёнки, и я неподвижно застываю на вздымающейся груди восхитительной Софи, пока вдруг не чувствую, как пальцы Энни принимаются щекотать моих шары и осязать ствол моего петуха. И вот в этот самый момент Софи, которая из-за мучительного потрясения пребывала чуть ли в обмороке, открывает глаза и, улыбаясь сквозь болезненную гримасу, протягивает мне губы, как бы приглашая для поцелуя, которым я немедленно и отвечаю, с пылом чуть ли не высасывая её дыхание. Моё возбуждение тотчас же достигает наивысшей степени благодаря и любовному вызову самой Софи и щекотаниям её сестры, так что я возобновляю свои движения, приподняв ей задницу и протискивая свой дрюк у неё в пиздёнке.
На сей раз я в максимально возможной степени продлеваю наслаждение, начав медленно и часто останавливаясь, чтобы почувствовать восхитительный трепетание петуха и кошечки в их восхитительном соединении.
- Ах! Вот что означает настоящая любовь! Она возмещает за всю боль, которую я чувствовала сначала. О! о! дорогой Уолтер, такое ощущение, будто из меня в экстазе вытекает сама душа!
Она чуть ли не кричит, целуя и крепко, энергично прижимая меня к себе, и на её эмиссию я снова отвечаю потоком собственной спермы.
Потом я объявляю:
- Нам следует немного освежиться прежде, чем мы пойдём дальше.
И только после этого Софи неохотно разрешает мне удалиться.
Короткое погружение в озере оказывает самый бодрящий эффект. Я опять чувствую себя сильным, словно гигант, а ещё одна бутылка шипящего возобновляет наш любовный пыл; девушки перебирают руками мой дрекол, и тот снова становится твёрдым наподобие слоновой кости. Надев свою рубашку, поскольку я намеревался быть главным в трио, я кладу Софи на спину, и затем прошу послушную Энни:
- Станьте на колени над ней и попробуйте зализать её ранку.
- А мне можно сделать то же самое? – спрашивает позволения Софи.
Я соглашаюсь и, приподнявшись, чтобы пристроиться к Энни сзади, говорю:
- Я сделал вашу сестрицу женщиной, а вас, моя любимая, теперь подвергну новым ощущениям.
Однако тут Софи, не имея понятия о моих намерениях, схватывает мой петух, произнося:
- Мне надо поцеловать эту милую сладкую вещь, которая доставила мне такое изысканное блаженство.
И сжав его, берёт головку в жемчужные зубы, целует и подвергает её таким любовным укусам, что я скоро мечу икру ей в рот, которую она со всей энергией чувственного удовольствия жадно глотает. Тем временем я двумя пальцами, которые мне удаётся вставить вместе, трахаю через зад Энни, которая, извиваясь от возбуждения, сосёт сестринские гениталии.
Теперь уже Софи пытается вставить мой дрекол во влагалище своей сестры, но Энни, чуть ли не вне себя от возбуждения, восклицает:
- Нет, нет, дорогуша! Нельзя ли его сунуть его туда, где пальцы Уолтера? Это так захватывающе! А мне хотелось бы попробовать ещё и… Сама мысль об этом сводит меня с ума! Так хочется узнать, на что это походит! Его пальцы дают мне такое наслаждение, что я уверена - милая вещица, что сейчас в твоей руке, значительно улучшит восприятие.
Сказано - сделано; как только я убираю свои пальцы, послушная девушка направляет мой петух к морщинистому, небольшому и тугому коричневому отверстию в заднице своей сестры.
- Только предварительно хорошенько смажьте его слюной и своими выделениями, - ввожу я их в курс дела, - и не суйте сразу и сильно, а только по мере возможности.
И вот проходятся порталы второй девственности Энни.
- О, Небеса, какая восхитительная схватка с нас ожидает!
И действительно, с каким восхищением скачет она взад-вперёд! Я вынужден крепко обхватить её за шею, чтобы не дать выскользнуть, причём её восхищение увеличивается ещё и гамаюшиванием, производимым находящейся под ней Софи, правая рука которой продолжает пожимать мои шары и дрекол, поддерживая ритм, задаваемый каждым введением в сестрину задницу. Икру мы метаем все вместе, чуть ли не крича от восхищения, а затем лежим в спутанной куче, наслаждаясь всеми восприятиями нашего восхитительного изнеможения.
Как только сестрички оказываются в силах поцеловать мой довольно обессиленный инструмент и подстрекнуть к возобновлению твёрдости, Софи объявляет:
- Вы должны оказать и мне эту услугу. Мне тоже захотелось отпробовать вновь открывшуюся радость и доставить моей… - и она похлопывает по своей заднице, - такое же удовольствие, что и сестриной.
Получается ещё одно восхитительное любовное сражение; сестры с предельным эротическим пылом гамаюшируют друг друга, пока мой восхищенный дрекол упивается плотно пригнанной девичьей задницей, извивающейся и дёргающейся взад и вперёд так возбуждённо, что мне приходится крепко держаться за своё место.
После этого мы возвращаемся домой, а когда же прочие возвращаются из театра, я заставляю Френка дать отчёт о том, как он провёл вечер с Роузе.
- Уолтер, - начинает он, едва мы оказываемся один на один в его комнате после того, как все отправились спать. - У меня с самого начала всё складывалось довольно благоприятно. Конечно, когда мы уезжали, было светло, и потому мы с Роузе поддерживали надлежащий этикет. Но в театре все мы пятеро сидели в первом ряду бельэтажа, но папа и мама были отделены от нас Полли. Так как платье на Роузе было с глубоким вырезом, то вид выпуклой груди сразу же заставляет мой дрекол встать; отчего я беру её руку в перчатке и даю ей почувствовать, как он твёрд и возбуждён. Поскольку никто не может видеть, она потворствует мне, довольно нежно поглаживая поверх моих брюк, пока я обильно не потёк. К великому восхищению плутоватой красотки, о чём я мог судить по улыбке на её лице и по взволнованным взглядам, с которыми она встретила мой горячий пристальный взор.
- Какая жалость! - шепчет она мне на ухо. - Я понимаю, что с вами произошло. Ну что за озорник!. Вам следовало бы поберечь это до более подходящего случая.
- Подождите, когда поедем домой, - шепчу я в ответ. - Посмотрим, получится ли у меня отплатить вам за вашу любезную озабоченность.
И папа и мама выглядят довольно сонными в заключительной части спектакля, и, уговорив их уйти, я, как только мы усаживаемся в карету, предлагаю им свою флягу с бренди, чтобы не позволить им подвергнуться бодрящему воздействию вечернего воздуха. Отпив оттуда изрядную дозу сильного наркотика, они скоро крепко засыпают в своих углах. Дремать предпочитает и Полли.
Роза без обиняков усаживается ко мне на колени, и мои руки сразу же нащупывают свои дороги к месту наслаждения, тогда как она равным образом занимается расстёгиванием моих брюк и поглаживанием одушевлённого жезла.
Наши губы встречаются в восторженных поцелуях, которые, надолго затянувшись, сильно повышают кровяное давление в наших венах. Нам слишком не терпится заняться настоящим делом, чтобы продлить наши забавы с наружными половыми органами друг друга; кроме того, я чувствую, как она уже мечет икру на мои занятые пальцы; да и мой петух её руки приводят в великолепное состояние эрекции. Так что, задрав свои одежды и раздвинув восхитительные бёдра, она сразу же накалывается на шип и с пылом толкает его в себя. Получаается почти тоже самое, что и в первый раз, когда я ебал её.
Долгий вечерний путь проходит в придумках того, чтобы ещё можно было сделать.
- Не правда ли, как пикантно всё это? – шёпотом спрашиваю я. - Мне кажется, будто я на Небесах.
Наши нежные поцелуи и всасывание языка непрерывно стимулируют нас к возобновлению усилий. Утопая в океане любви, мы то и дело, снова и снова мечем икру. И лишь приближение к дому ставит нас перед необходимостью на какое-то время положить конец нашим наслаждениям. Даже теперь, признаюсь вам, Уолтер, мой петух продолжает пульсировать и стоять только при одной мысли о восхитительных стискиваниях, которым она подвергала меня. Её влагалище кусало так очаровательно!