ПОД КУЩАМИ, ИЛИ ПРИЯТНОЕ ВРЕМЯПРОВОЖДЕНИЕ С СЕЛЬКИМИ ГЛУПЫШКАМИ.
Анонимная повесть, опубликованная в британском эротическом журнале "Пёрл" ("Жемчужина"). Перевод с английского Ю.Аксютина.
№ 7. Январь 1880 года.
(Продолжение).
7. Дочки соседки миссис Брюс
Утром, папа и мама, впавшие в чрезмерную сонливость от одурманевающей дозы, которую они вылакали из фляги с бренди их почтительного сына, довольно поздно продолжают лежать в постели, фактически, почти до ланча; тем временем, мы, младшие члены семья, конфиденциально согласовываем план развлечения на предстоящий день и вечер.
Узнав, что две миловидные юные девушки живут неподалёку с больной матерью, тогда как их брат отсутствует, плавая гардемарином в королевском флоте, я предлагаю, чтобы Энни послала миссис Брюс приглашение провести вторую половину дня с нами, в нашем семейном кругу, без каких-либо церемоний, присоединившись к нам для чаепития на открытом воздухе в небольшой хижине в лесу, являвшемуся частью владений моего дяди.
За завтраком мы сообщаем хозяину о том, что мы сделали, и выражаем надежду, что и он и мама поучаствуют в нашей компании.
- Нет, спасибо, мои дорогие, мы слишком боимся влажной травы и ревматизма, - отвечает веселый, мягкосердечный старый джентльмен. - Кроме того, мы еще не преодолели вчерашнюю усталость. Нам спокойней будет остаться дома. Надеемся, что вы сможете вдоволь насладиться и без нас, так же мы в соё время, когда были помоложе.
Это ровно то, чего мы желали и ожидали. Энни и Френк тут же отсылают слуг со всем необходимым для нашей вечеринки на открытом воздухе.
Около трех часов, эти две юных особы прибывают, и поскольку всё было готово, мы без промедления отправляемся к месту действия нашей ожидаемой забавы, которое представляет собой грубо сколоченную беседку, скрытую цветущей жимолостью и ломоносом, в конце длинной, тенистой, уединённой тропы в более чем пол-мили от дома.
Френк и я сам особое внимание уделяем гостям, нам совсем незнакомым, Имилья Брюс, более старшая, - очаровательная темноглазая брюнетка с довольно большим ртом, производит очаровательное впечатление, едва взглянете на неё. И на самом деле, такой оскал жемчужных белых зубов я никогда прежде не видел, и сама мысль, что они могли бы быть вскоре любовно покусывать мой нежно головый дрючок наполняет меня невыносимой вожделённой жаждой стать их обладателем. Её сестра, Люизе также была не менее привлекательна, она выглядела почти полной копией Имильи, за исключением лишь того, что легко бросалось в глаза, - незначительного различия в характере.
Пребывавшие в беседке слуги сразу же отсылаются домой, им сказано, что они могут убраться здесь завтра утром, поскольку сегодня вечером возвращаться им будет слишком поздно. И в то же самое время Энни, не спрашивая согласия своих юных подруг, набрасывает карандашом записку их маме, гласившую, что если они припозднятся, она будет настаивать на них оставлении с нею на всю ночь, а чтобы их самих не вводить в какое-либо беспокойство в их же собственных интересах спокойно отсылает её с одним из слуг.
Как только мы остаёмся одни, Фрэнк и я, откупориваем шампанское, зажигаем наши сигары, и сказав, что солнце всё еще слишком припекает для игр на воздухе, настаиваем на том, чтобы девочки попробовали шипучий напиток и некоторые не слишком крепкие сигареты из турецкого табака.
Энни и Роузе, закурив, подают пример, и сразу же со смехом поддержаны другими. Правда наши две новые юные подружки вначале протестуют:
- Мы никогда не пили вино!
Это утверждение вызывает у нас сомнение.
- Наверно всё же потягивали его? - подтруниваем мы над ними по этому поводу. - И небось с большим восхищением?
Конечно, они всё отрицают.
- Ну разве можно быть так сильно привязанными тесёмками к материнскому фартуку? – продолжаем мы свои упрёки.
И добиваемся своего. В конце концов они начинают чувствовать себя почти также свободно, как мои кузены и Роуза.
У нас обнаруживается хороший запас не только шипучего, но и сендвичей, пирога и всего необходимого для приготовления чая. Тем не менее мы проявляем озабоченность, чтобы достаточно разогреть наших новых подружек и привести их в легко возбудимое состояние, а точнее сказать в состояние некоторого недомогания c ощущением зуда в чувствительном теле юной девочки, когда у неё просыпаются первые любовные желания, которые она навряд ли пока ещё может понять.
Их сверкающие глаза, немного покрасневшие лица и прежде всего, великолепные прелести их зубов, поскольку они забавляются веселым смехом над нашим подшучиванием, воспламеняют всех нас. Роузе и мои кузины охотно помогают нам в этом.
Но вот предлагается игра найти туфлю, и мы сразу же берёмся за руки и высыпаем из беседки на мягкий, мшистый зеленый газон. Сопровождающая эту игру возня оказывается весьма прелестной и возбуждающей. Всякий раз, когда наступает наша очередь, Фрэнк и я сам даём себе волю во всякого рода быстрых прикосновениях, и вызывающих дрожь и заставляющих покрываться румянцем обеих милашек, и когда нам удаётся схватить одну из них с туфлей, мы заявляем о своих правах на сердечный поцелуй в качестве штрафа, и они с приличествующим обстоятельствам изяществом подчиняются этому, хотя и очевидно сильно взволнованы всеми этими для них новинками.
Мы заканчиваем игру, отпиваем более или менее шампанского, а затем предлагам сыграть в прятки, чтобы искать в лесу, но с оговоркой: пусть никто слишком далеко не удаляется.
Мы разделяемся на пары, я выбираю Имилью, а Франк берёт Люиз. Полли и Софи отправляются вместе, тогда как Энни и Роузе должны будут искать нас, когда мы их позовём..
Я знал, что где-то неподалёку была старая песчаная яма, в которой когда-то Франк, играя, вырыл пещеру Робинзона Крузо и посадил кустарник вокруг неё так, чтобы вход совсем был вне поля зрения и никому не могла придти в голову фантазия, что там, за таким ничтожно низким укрытием, которое росло на краю ямы, кто-либо может спрятаться. Это заранее устроенное место не раз использовалось нами в различных целях, и там можно было находиться в течение долгого времени. Причём, соскальзывая в пещеру, Франк опускал старый занавес, который повесил над входом, и мы сразу оказывались в темноте. Место было достаточно большим для всех нас, чтобы сидеть вместе на куче прекрасного мягкого песка в дальнем конце пещеры.
- Какая вы милая девочка! - шепчу я на ухо Имильи, украв у неё в темноте поцелуй и притягивая к себе за талию её дрожащее тело.
- Умоляю, не надо! - шепчет и она. - Если вы не сохраните спокойствие, я не останусь в этом тёмном месте.
- Не говорите так! Это было бы жестоко, особенно если бы вы знали всё, что я чувствую к вам, дорогая Имилья, - шепчу я, восторженно целуя свою партнёршу. - Я так люблю вас! Ваше дыхание такое благоухающее! Чего вы пугаетесь? Здесь, среди друзей, дорогая!
- О, ах, я задыхаюсь, Уолтер! Мне ужасно непривычно подобное обхождение. О, фи, сэр, стыд и срам! Вы ввергаете всю меня в дрожь! Какие вольности вы себе позволяете!
Последние протесты следуют после того, как одна моя рука проникает к ней за пазуху и овладевает двумя твёрдыми округлыми малышами, эмоционально заколыхавшимися под моими нежными поглаживаниями.
- Это - всё любовь, дорогая! И к тому же нас никто не видет. А вы не можете слышать, как Франк и Люизе целуются... Разве это не восхитительно, думать, что они делают то же самое, и быть уверенной в сохранении своей тайны?
Глубокий вздох - вот единственный мне ответ, и опять наши губы встречаются в длинном сочном поцелуе. Мой язык проталкивается к ней в рот и щекочет наконечник её собственного бархатного органа речи. На ощупь я могу чувствовать, насколько вспучились и затвердели соски её девственной груди - словно небольшие петушки.
И шепчу ей:
- Позвольте мне поцеловать их.
- Кажется, я не в состоянии ни в чём отказать - вздыхает она. - Вы - такой решительный... Ах, если бы только мама видела всё это?
Эти слова она произносит в тот момент, когда мои губы прилипают к её титечкам, а незанятая рука находит бёдра. Вначале тесно прижатые друг к другу, они постепенно, под лёгким моим нажимом расслабляются, так что некоторое время спустя мне позволяется достичь до самой её пиздёнки, которую я нахожу слегка опушенной мягкими волосиками, и вскоре начинаю легонько дрочить указательным пальцем. Милая девочка так извивается от этого двойного возбуждения, что я могу почувствовать, как одна её рука касается поверх моих штанов моего взрывающегося дрючка, доставляя мне такое же наслаждение, что и я ей. Одну за другой она расстёгивает пуговицы, после чего её мягкая деликатная рука завладевает и с неудовлетворённым желанием пальпирует мой твёрдый обнажённый предмет.
- Ах, - шепчет она, - наконец я удовлетворена! У нас в доме несколько месяцев назад была служанка, которая спала в нашей комнате и имела обыкновение щекотать и вот так играть с нами. Она говорила нам, что у мужчин есть длинная вещь столь же твёрдая как железо, которой они угождают леди, подвигая их им в животы, и что именно так делаются младенцы. Вы верите этому? Она всегда пихала свои пальцы в нас, - также как вы делаете мне сейчас, и - и - и..
Тут она запинается и, кажется, содрогается от наслаждения и, как раз тогда, когда вся её рука обливается моей икрой, я также чувствую, как её выделения теплым потоком растекаются по моим пальцам.
- Не правда ли, как это восхитительно? – на ухо спрашиваю я её.
Её рука, сначала крепко державшая верхушку моего пульсирующего дрекола, теперь мягко передвигается вверх и вниз по стволу, смазывая по нему мои расходы. Наслаждение получается действительно возбуждающее; я прошу её затолкнуть свой язык мне в рот, и мы продолжаем взаимное трахание, пока она от экстаза почти не теряет сознание.
Когда она немного приходит в себя, я спрашиваю её, что такое она собиралась рассказать мне о служанке перед тем, как запнулась.
- Пожалуйста, дорогуша моя, расскажите мне всё! - прошу я любовным шёпотом. - Нам нечего теперь скрывать друг от друга; у вас не может быть тайн от любящего вас Уолтера.
- Это было настолько забавно... - отвечает она. - Не знаю, как она могла делать такое, но Мэри столь любила сосать и целовать нас там, где сейчас ваша рука, дорогой мой... Но было настолько хорошо, что вы не можете вообразить, какое удовольствие мы получали, когда она нам это делала.
- Любовь моя, Имилья, тогда позвольте и мне поцеловать вас там... - шепчу ей в ухо. - И было бы так возвышенно, если и вы поцелуете меня. Мне очень хочется почувствовать любовные укусы ваших прелестных зубов у меня на Купидоновой стреле. Франк и Луиза слишком заняты, чтобы заметить то, что мы делаем.
Склонив согласную девочку назад на мягкую песочную подушку и изменив своё собственное положение, мы вытягиваемся во всю длину рядом друг с другом, нетерпеливо приготавливаясь к игре; моя голова прячется у неё меж бёдер, которыми она, как только мой язык вставляется в её любовный разрез, вожделенно сжимает меня; получается прекрасный гамаюшинг.
Я раздуваю похотливость её жаркого темперамента так, что она с восхищением вскрикивает, заставив тем самым Франка и Люизу спросить:
- Что вы там делаете?
Мы ничего не отвечаем. Она с явным удовольствием сосёт мой восхищенный дрекол, перебирает руками и целует мои шары, пока я не мету икру ей в рот, таким образом её зубы компенсируют нежные заботы моего собственного активного языка. Она высасывает всё это, пока я возмещаю её любовные заботы лучшими из способностей моего собственного активного языка.
Как только с этим у нас покончено, я беру Имилью за руку, и мы на ощупь отправляемся к нашим компаньонам.
- Как я полагаю, вы заняты тем же, что и мы, - говорю я им.
- Присоединяйтесь к нам, - соглашается Френк.
И мы уже без малейшей сдержанности возобновляем нащупывание петухов и пизд, пока внезапно занавес не падает и до нас не доносятся смеющиеся голоса Розы и Энни, кричащих:
- Вот они где! Что эти грубые мальчики делают с вами, юные леди?
Имилья и Люиза приходят в замешательство, но девушки нежно уверяют их, что будут хранить тайну и, мало того, познакомят их с многими другими забавами но только после отхода ко сну, ибо уже темнеет и надо возвращаться домой.
Поскольку я ранее обратил внимание на то, что крыло особняка, в котором все мы спали, было в противоположной стороне от того, где располагались папа, мама, и слуги, то как только все расходятся, Франк и я смело присоединяемся к девушкам в одной из их двух комнат. Обе мисс Брюс необыкновенно краснеют, увидев, как мы входим в одних только рубашках, тем более что одна из них сидит на ночном горшке, а другая перед зеркалом демонстрирует свои прелести моим любознательным кузинам .
- Всё в порядке, мои дорогуши!- восклицает Энни. - Между нами и мальчиками нет никаких стеснений... Но вас мы всё же хотим наказать за то, что вы в пещере позволили этим бесстыдникам осмелиться на такие вольности с вами. Ваши задницы должны поплатиться, юные леди, могу уверить вас.
И вынимает из ящика пару тонких берёзовых прутьев. На самом-то деле эта идея была предложена ей мною, а я вычитал её из книги под названием "Роман Вожделения".
Вдоль стены стоит большая кровать, а в углу комнаты - другая такая же, но для нашей программы хватит и одной только кушетки. Энни и Роза явно настроены получить удовольствие; всем приказано раздеться, снять рубашки и сорочки, после чего я взваливаю Имилью себе на спину, а Франк делает то же самое с её сестрой.
Софи и Полли вручены прутья, и те весело стегают нас и задницы наших наездниц, тогда как мы носимся вокруг комнаты. Сестрички не могут взять в толк, смеяться ли или кричать, но, почувствовав большую чем обычно боль, вынуждены поднять вопль; наши же дреколы становятся уж совсем необузданными, и хотя мы вовсе не нуждаемся ни в каком дополнительном возбуждении, тем не менее девушки очень строги с нашими огузками, хотя не столь суровы как с сестричками. Милушка Имилья так свешивает свои ноги, скрученные ниже моих подмышек, что её симпатичные ступни в очаровательных маленьких шлепанцах весьма восхитительно дрочат мой петух, оказавшийся между ними.
Вид наших красных страдающих задниц и готовых взорваться дреколов оказвается уж чрезмерным для Энни и Роуз, так что они, воспламенённые вожделением, бросаются на кровать таким образом, что их широко открытые ноги опираются на пол и представляют свои гениталии нашим взорам. Держа обеими руками открытыми губы восхитительных влагалищ, обе девушки как бы заигрывают с нашими нетерпеливыми петухами. Мы, импульсивно побуждаемые розгами, не сбросив свои ноши, сразу же на них набрасываемся, делаем несколько восхитительных ебливых движений, затем ретируемся и вновь носимся вокруг комнаты, снова возвращаемся к ним на короткое время, чтобы продлить таким образом наше удовольствие, пока наконец милые девушки больше не выдерживают этого. Их руки крепко сжимают нас, а розги с дополнительной силой обрушиваются на нас. Получается необыкновенно самый роскошный конец, все мы с криками восхищения истекаем и несколько минут лежим в восхитительном состоянии летаргического истощения, пока мы не пробуждаемся, чтобы обнаружить Софи, Полли, Имилью, и Люизу вертящихся на полу в восхитительном взаимном гамаюшинге.
После этого обе девочки со слезами на глазах просят, чтобы Френк и я сделали бы из них женщин:
- Мы тоже бы хотели испытать самые необузданные восхищения любви.
- Тогда, миленькие, - с хитрецой смеётся Роузе, - вы должны поцеловать их так, чтобы сделать их опустошенные петухи снова непоколебимыми, после чего эти два мальчика окажутся в вашем распоряжении. Уж так и быть, мы их вам уступим.
Мы сидим на кровати около наших недавно отъёбанных партнёрш, целуем их, ласкаем и дрочим, а Имилья и Люизе становятся на колени между нашими коленями, их руки отодвигают нашу крайнюю плоть или играют с нашими шарами и сосут наши дреколы до тех пор, пока последние не начинают подниматься.
- Вроде бы уже не гнётся, - констатирует одна.
- И стоит, словно на задних лапах, - весло подтверждает другая.
Мы же упрашиваем их продолжать ещё немного, пока не вскрикиваем:
- Хватит, хватит! А то начнём икру метать!
- Полли и Софи, - командуют Энни и Роузе, - разложите надлежащим образом на полу два валика и несколько подушек.
Затем они размещают наши жертвы так, что под задницей и головой каждой лежат подушки, и ведут нас к ним.
- Итак, вы готовы, что вас сейчас принесут в жертву богу любви?
- Да, да! – нетерпеливо отвечают те, раскинув врозь ноги и демонстрируя страстно жаждущие влагалища.
Обе распорядительницы церемоний берут в свои руки наши дреколы и направляют их на пути счастья. Имилья - снова моя партнёрша.
- Надо забросить свои ножки ему на спину, - предлагает ей Энни.
- И постарайтесь приподняться подо мною, - добавляю я, - чтобы лучше встретить фатальный протык, который станет смертельным для вашей докучливой девственности.
Времени смотреть, как прогрессирует другая пара, у меня нет, но мне слышен приглушенный страдальческий вопль Люиз, когда, наверно, Франк, достигает её судьбоносного предела. Моя партнёрша оказывается более отважной, она приклеивает свои губы к моим и самым что ни на есть пылким образом сосёт мой язык даже тогда, когда моё дреколье прорывается сквозь её девственную плеву. А когда мои расходы затопляют её пораненные гениталии, наверно все мысли о боли пропадают. Вскоре мы возобновляем восхитительную еблю, начав с медленных движений, а потом перейдя к более быстрым погружениям, к которым подстрекает её восхитительно тесное влагалище, держащее меня словно в кулаке настолько напряженно, что я могу чувствовать, как при каждом толчке оттягивается назад, а потом опять подаётся вперёд моя крайняя плоть.
- Ах! Какой вы милый парень! - кричит Имилья в экстазе, когда мы снова вместе кончаем. - Ну же, убейте меня! О, что за наслаждение!
Я равным образом не скуплюсь на слова признательности.
Несмотря на то, что мы после этого лежим неподвижно, её плотно обтягивающее влагалище, кажется, удерживает и то и дело своими сокращениями и биениями так сжимает и восхищает мой дрекол, что я снова оказываюсь полностью готовым, и мы, прежде чем она позволяет мне попытаться выйти, пробегаем ещё один волнующий скаковой круг.
Френк и Люизе одинаково наслаждаются друг другом.
Вот таким-то образом обе эти сестрички почти одновременно теряют свою девственность .
(Продолжение следует).