ПОД КУЩАМИ, ИЛИ ПРИЯТНОЕ ВРЕМЯПРОВОЖДЕНИЕ С СЕЛЬКИМИ ГЛУПЫШКАМИ.
Анонимная повесть, опубликованная в британском эротическом журнале "Пёрл" ("Жемчужина") в 1879 году. Перевод с английского Ю.Аксютина.
4. Роза на двоих.

После ланча Френк заходит ко мне покурить. События сегодняшнего утра оставляют нас обоих в самом неопределённом и возбуждённом состоянии.
- Вот ведь, старина, - восклицает он, - ей-богу! у меня нет сил ждать до обещанного на завтра наслаждения с восхитительной Роузе. Да ведь вот ещё что беспокоит: нас так много, и где гарантия, что что-нибудь нас не разочарует? Нет, нет, это должно произойти непременно сегодня ночью, иначе я умру в ожидании. Её комната - всего лишь по другую сторону от моих сестер.
Я пытаюсь отговорить его от опрометчивого шага, ссылаясь на то, что, хотя она показала себя и возбуждённой и готовой, вовсе не бесспорно, что она готова так же быстро расстаться со свой девственностью. Однако, мои аргументы и рассуждения оказываются тщетными.
- Смотри! - восклицает он, открывая свои брюки и вынимая свой красивый рыжеволосый петух, - Сама мысль о ней делать моё колотьё готовым разорваться!
Вид этой его мужской силы, вскочившей и твёрдой как мрамор, трепыхающейся и словно готовой лопнуть от
вздувшихся вен; оказывается слишком захватывающим для меня, я теряю контроль над собой, вынимаю из своих губ сигарету и падаю на свои колени перед ним, целую, сосу, тру и играю с его восхитительным колотьём, пока он с восклицаниями, выражающими восторг, не изливается мне в рот, тогда как я нетерпеливо глотаю каждую каплю его обильной эмиссии.
Когда мы немного приходим в себя, то принимаемся обсуждать, какие планы на сегодняшнюю ночь лучше, тем более что я вознамериваюсь поиметь свою долю в предстоящем развлечении. Френк довольно охотно соглашается на это, оговорив непременное условие, что он первым пойдёт в комнату Роуз и уговорит её дать положительный ответ на его пылкое сватовство; и уж после того как всё вроде бы будет в порядке, я заявлюсь удивить их посреди их забав и поучаствую в их эротических шалостях.
После обеда мы направляемся в гостиную, где проводим довольно приятный вечер, оживлённый музыкой и пением. Заставив Френка переворачивать нотные страницы для Роузе и Полли, поющих "О чём говорят бушующие волны", Энни и Софи, открывая окно, шепчут мне:
- Мы хотели бы накоротке прогуляться в саду под лунным светом. Папа и мама отправляются в библиотеку поиграть в бридж, а Френк и Роузе навряд ли побегут за нами.
Итак, сделав несколько шагов, мы оказываемся на мягкой гравийной дорожке, где можно идти почти бесшумным шагом, и быстро спускаемся вниз по затенённой тропе. Я обеими руками обхватываю талии девушек, поочередно целуясь то с одной, то с другою. Скоро мы достигаем весьма удобного места, и инстинкт любви заставляет меня пригласить девушек в довольно тёмную, увитую зеленью беседку, и они, нисколько не колеблясь, туда направляются.
- Как чудесен запах жимолости! - вздыхает Софи после того, как я, увлёкши их обоих в угол и усадив рядом с собой, начинаю в тусклом мраке восхитительнейшее целование и нащупывание.
Игриво крутя своими пальцами в мягком её низу вокруг тесного гротика любви, а затем овладевая и им, я говорю:
- Да, но ваша милая кошечка гораздо сладше!
- О! О! Осторожно, дорогой Уолтер! - вздыхает она мягко, закидывая свои руки вокруг моей шеи.
- Позвольте мне поцеловать её так же, как я это сделал сегодня утром с Энни. Это доставит вам, моя маленькая балунья, такое удовольствие! И вообще, здесь, в темноте, чего робеть или стыдиться? Спросите свою сестру, разве это не было восхитительно?
- О! позволь ему, дорогая Софи, - присоединяется к моим уговорам Энни, - ты испытаешь нечто такое, что случается наверно только на небесах.

Убеждённая таким образом, она позволяет мне задрать её одёжки и откинуть себя назад в угол. Но это не совсем устраивает Энни, не желающую быть обделённой в игре. Так как она вся горит от возбуждающего ожидания, то нет никакой трудности в том, что заставить её стать на колени надо мной, поскольку я откидываюсь на спину вдоль всей длины лавки, и собственноручно освободить моё нетерпеливое колотьё из тесноты моих брюк. Я начинаю сосать и гамюшировать Софи, чувствуя, как милая Энни завладевает моим петухом ради собственной особой выгоды.
- О! позволь мне целовать тебя, дорогая Софи, помести-ка свой язык ко мне в рот! - говорит Энни, осёдлывая меня и пряча мой возбуждённый любовный движок в собственной истосковавшейся лощине.
И начинает восхитительную скачку Святого Георгия. Я же одной рукой крепко сжимаю ягодицы младшей девушки, а правой нахожу её маленький жёсткий клитор и потираю его, чтобы увеличить возбуждение от похотливых движений своего языка в её девственный пиздёнки.
А Энни в безумии чувственного удовольствия подпрыгивает вверх и вниз на моём уколе, время от времени на мгновение останавливается, чтобы с изящным удовольствием побаловаться укусом дьявола, искусством которого она уж чересчур скоро, вроде бы, овладевает: складки её влагалища в самой восхитительном манере сжимаются и пульсируют вокруг моего вспухшего колотья.
Софи вся трепещет, возбуждённо извиваясь непосредственно над моим ртом, а я языком вылизываю её девственные расходы, стекающие в виде густых, точно сметана, выделений.
- О! О! О! - только и вздыхает она, с нежной импульсивностью обнимая и целуя Энни. - Что это, дорогая? Я задохнусь сейчас, Уолтер. Из меня что-то вытекает! Это так восхитительно! О! Что сейчас со мной будет?
В этот момент я и Энни встречаемся в точке расплаты, после чего погружаемся в восторженное любовное полузабытьё. Обе сестры почти падают в обморок на моём обессиленном теле.
Когда мы немного приходим в себя, я сажусь между нежными сёстрами. Софи, закинув свои руки вокруг моей шеи, осыпает меня пламенными поцелуями и шепчет в ухо:
- Это было такое удовольствие, милый Уолтер. Так вот что значит любовный восторг! А что делала Энни, раз она столь же возбудилась, как и я ?
- Разве вы не догадываетесь, дорогая? - отвечаю я, беря за руку и помещая её на своего всё ещё хорохорящегося петуха. - Это с ним она играла.
- Но как? - шепчет невинная девочка. - Она же все время очаровательно целовала и сосала мой язык и, кажется, как будто бы не могла даже оторваться от меня хоть на один миг.
- Она держала эту мою игрушку в своей пиздёнке, моя дорогуша, и скакала вверх и вниз на ней, пока все мы в одно и то же время от удовольствия не упали в обморок. В следующий раз и у вас будет настоящий урок любви, а Энни, не будет ревновать. Не так ли, драгоценная моя?
- Нет, нет, - соглашается Энни. - Мы все должны быть свободными и без ревности наслаждаться всеми играми любви. Интересно, как в это время идут дела у Френка с Роуз. Надо поторопится назад домой.
- Мне хотелось бы получить больше разъяснений относительно искусств любви, - заявляет Софи.
- Ну что ж, придётся отложить это до другого раза. Вернуться домой мы должны все, охладив свои желания.
А дома мы застаём Френка, повторяющего утреннюю игру гамаюшированием Роуз, пока Полли вышла из комнаты.
Рыжеволосая красавица покрывается румянцами, внезапно опустив свои одежды при нашем появлении, и темно-красная краска стыда на её лице пропадает только после того, как Энни со смехом успокаивает её:
- Чего уж там? Мы и сами в том же самой манере только что наслаждались.
- О! Конечно, я понимаю, что это неприлично для всех нас, - восклицает Роуз. - Даже чересчур. Но кто может противиться обжигающим прикасаниям такого статного молодого парня, как ваш брат? Он был настолько дерзок, что подверг в сладостный трепет всё моё существо.
И начинает петь "Это дурно, но хорошо".
Раздаётся звонок к ужину, и, после легкой трапезы все мы расходимся по нашим комнатам.
Френк приходит ко мне, чтобы выкурить по сигарете и выпить по стакану грога прежде чем отправиться на покой.
- Всё в порядке, старина! - восклицает он, садясь и закуривая. - Я упросил Роузе позволить мне целовать все её прелести. А сделать это лучше всего в её собственной комнате, там уж никакая одежда не причинит нам неудобств. Она сперва малость возражала, но наконец согласилась не запирать дверь, если я обещаю, поклявшись честью джентльмена, не идти дальше поцелуев.

Он слишком нетерпелив, чтобы останавливаться у меня долго, и после первой же выкуренной сигареты убегает к себе. Сам же я, раздевшись как можно быстрее, иду к нему и затем сопровождаю его до двери его возлюбленной. Она отперта, и он бесшумно проскальзывает в затемненную комнату. Она явно бодрствует в ожидании его визита, поскольку я могу слышать их восторженные поцелуи и его восхищённые восклицания, когда его руки забегали по её фигуре:
- Моя любовь, я должен зажечь свечи, чтобы устроить моим глазам пиршество, взирая на ваши экстраординарные прелести. Почему вы потушили свет?
Она как-то уж слишком робко протестует, но вскоре комната озаряется светом от полдюжины свечей.
Я подсматриваю через замочную скважину и нетерпеливо слушаю каждое слово.
- Моя любовь, позвольте мне лечь рядом и почувствовать соприкосновение наших обнажённых тел прежде, чем мы начнем целовать прелести друг друга.
Я могу видеть, как его рубашка и её ночная сорочка задираются всё выше и выше и как пульсирует его колотьё против её живота. Он заставляет её схватить рукой эту вещь, и кладёт одну из ее ног на свои бёдра, пытаясь поместить головку своего нетерпеливого петуха на цель меж её ног.
- Ах! Нет! Нет! Никогда! Вы же клялись своей честью, сэр! - чуть ли не кричит она в тревоге и изо всех сил пытается расцепить его крепкие объятия. - Нет! Нет! О! Нет! Я на самом деле не хочу!
Куда только девается его мягкая манера! Всё мгновенно меняется, и бешенная необузданность овладевает им, он внезапно перекатывает её на спину и пытается втиснуть собственные ноги между её бедрами.
- Честь! Честь! - смеётся он. - О какой чести, Роузе, может идти речь? Не надо было так соблазнять меня и сводить с ума свободами, которые позволили мне! Так что – противьтесь не противьтесь, всё бесполезно. Я скорей умру, чем отступлюсь от вас. И моей вы всё равно сейчас станете, дорогая вы моя девочка!
Какое-то время она борется в отчаянной тишине, но силы у них неравные; постепенно он занимает нужную позицию, а затем, воспользовавшись её изнеможением, быстро и безжалостно завершает её изнасилование.

Какое-то время она кажется бесчувственной, и я пользуюсь её бессознательным состоянием, чтобы прокрасться в комнату и встать на колени в ногах кровати, откуда мне открывается прекрасный вид на его запачканное кровью оружие, толкающее туда и обратно в её разрушенной девственности. Малость погодя она, кажется, начинает получать удовольствие от его движений, наверно сказывается первой смазочная инъекция любовного сока. Её ягодицы поднимаются навстречу его толчкам, а руки судорожно обвиваются вокруг его тела, и, кажется, с неохотой позволяют ему ретироваться после взаимного, вроде бы, сокоизлияния.
Поскольку они лежат, исчерпав себя после этой схватки, я наклоняюсь вперёд и целую милую девушку, а когда она открывает глаза, закрываю ей рот рукой, чтобы остановить любой неуместный крик удивления.
- Поздравляю вас с так приятно завершившимся избавлением от столь хлопотной девственности. Но позвольте мне предъявить претензии на свою долю в этом развлечении.
И обращаю её внимание на неистовое состояние моего петуха по сравнению с обмякшей вещицей Френка.
Судя по всему, она не прочь повторить сейчас удовольствие, с которым только что свела первое знакомство. Глаза её полны вялого желания, когда я помещаю ее руку в своё колотьё.
- Вы что, заранее сговорились, что ли? – на всякий случай спрашивает она моего друга.
- Без его советов и помощи я навряд ли сумел бы заполучить вас, - признаётся Френк.
– Но у меня нет сил больше… И больно, и тяжело…
- А чтоб тяжело не было, можно попробовать по-другому…
- Это как же?
- Забирайтесь на меня и скачите подобно Святому Георгию!
И надо же! Мне удаётся уговорить её! Мой петух с большой осторожностью вводится в её всё ещё уязвимое влагалище и неторопливо занимает свою позицию. Но возбуждение оказывается для меня слишком большим, и я с восклицанием восхищения выстреливаю поток спермы в самые её внутренности. Это "заводит" её, она начинает медленно двигаться надо мной, её влагалище весьма очаровательно схватывает и пульсирует вокруг ствола, и мы скоро вылетаем на другой восхитительный скаковой круг.
Это оказывается уж слишком много для Френка, его петух снова столь же твёрд как железо, и в нетерпении войти где-нибудь, он, встав на колени позади неё, пытается вставить ей во влагалище своё колотьё бок о бок с моим. Но найдя этот путь слишком трудным для достижения цели, обращает своё внимание на сморщенно отверстие в её очаровательной розовой заднице, а так как наконечник его вещи уже увлажнён нашими новыми выделениями, его энергичные толчки скоро расширяют вход. Я крепко держу её. Да и сама она чересчур возбуждена, чтобы сопротивляться чему-нибудь, только издаёт слабый крик. Ну и наверное, обнаружив его скольжение внутри особой своей части, полагает, будто сделано это вовсе не намеренно.
- Прервитесь-ка на минутку, - предлагаю я им. – Чувствуете как наши дротики пульсируют друг против друга? Их разделяет только тонкая мембран анального канала между ними. Не правда ли, восхитительно?
- Действительно, - соглашается Френк, - я вот-вот сейчас истеку.
- А я уже! – с восхищением вторит ему и мне Роузе. – Но, пожалуйста, продолжайте!
Получается более чем восхитительная схватка.
- Такой ебли у меня ещё не было! - вынужден признаться я.
- Ещё, пожалуйста ещё! - снова и снова заставляет нас делать это Роузе, а когда мы оказываемся исчерпанными, сосёт наши уколы до тех пор, пока те не поднимают свои петушиные головы.
И так продолжается до того момента, пока рассвет не предупреждает нас о необходимости быть на стороже, и мы с удаляемся каждый в свою комнату.