Часть 3
Шагая по направлению к школе, я думала про Серёжку. Вчера, пока родители лечили его, и потом за ужином, я всё рассматривала его как незнакомца какого-то. Короче говоря, мама права, он красивый. И никакой не серый. Волосы у него тёмно-пепельные и какие-то… живые что ли. Они прямые и подстрижены нарочито неряшливо, лесенкой, как принято у нас в школе. При этом они распадаются на пряди и будто плывут вокруг лица. Лицо у него узкое с крупными чертами. Рот большой и очень выразительный. По крайней мере, он одним только движением губ может показать и жалость, и сострадание, и насмешку, и удовольствие. А глаза у него… О, господи! Громадные, с красивым разрезом и не серые, как я думала. Они, скорее, цвета расплавленного серебра – то почти чёрные, то очень светлые - и всё время меняются.

Первым человеком, которого я встретила в школе, была Наташка. Она начала лепетать просьбы о прощении.
- Да ладно, - с неловкостью сказала я.
Наташка больше мне была не интересна. Какая-то она оказалась дура. Мы сидели с ней за одним столом, и когда-то я очень переживала, если учителя в приступе борьбы за дисциплину начинали нас пересаживать по своему усмотрению. Наташка была наперсницей моих мелких и глупых детских тайн. Теперь всё изменилось.

Я отчаянно ждала Сережку, и всё время поглядывала в сторону двери. Но первым явился Евген. В руках у него было несколько крупных голландских роз на толстых шипастых стеблях. Сразу от порога он направился к нашему столу.
- Полина, - сказал он низким голосом. – Извини меня.
И протянул свои цветы. Я взглянула ему в лицо. В нём было искреннее желание загладить вину и что-то ещё – вроде бы удивление или сожаление. И сожаление это касалось чего-то более глубокого, нежели просто недовольства своим вчерашним поступком. Я отказалась от цветов. Евген молча положил их на стол передо мной и ушёл туда к заднему ряду, где сидел вместе с Артёмом. Из-за него с его цветами я прозевала появление Серёжки. Увидела только его спину, обтянутую серым джемпером и краешек щеки. Я огорчилась, что он не подошёл поздороваться.

Когда начался урок, и в класс вошла наша томная математиня, я начисто забыла про цветы перед моим носом из-за переживаний по этому поводу. Учительница окликнула меня и спросила, для чего мне розы. Я посмотрела на злосчастный букет и меня осенило.
- Это для вас, Валентина Станиславовна, - сказала я и понесла ей цветы.
- Спасибо, - сказала математиня. – Откуда вы узнали?

Выяснилось, что накануне объявили победителей конкурса на соискание президентского гранта. Валентина его выиграла. Все её поздравляли, а я гипнотизировала Серёжку: «Оглянись, пожалуйста, оглянись». И вот он повернул голову и посмотрел на меня. У меня перехватило дыхание. Он показался мне ещё красивее, чем вчера. И что с того, что скула у него была украшена длинной коричневой ссадиной, а на нижней губе запеклась коросточка. Я улыбнулась и получила в ответ такую же мимолётную улыбку-приветствие.
Математиня тем временем завершила приём поздравлений и объявила, что собирается начать опрос и двоек ставить не будет, а хочет устроить себе приятное и будет спрашивать только тех, кто хорошо учится.
- Галицын, - сказала она. – Иди к доске.

Я возликовала в душе, потому что Серёжка теперь несколько минут будет стоять к классу лицом. Но он и не подумал вылезать из-за стола. Он нехотя поднялся и нахально поинтересовался, по какому поводу его побеспокоили. Математиня всё ещё была в хорошем настроении и охотно пояснила, что ждёт от него доказательства заданной теоремы. Серёжка с минуту помолчал, а потом выдал длинную речь. Он спросил, та ли это теорема, где условия такие-то, а вывод такой-то. Математиня уже с едва заметным раздражением выпалила, что да, та самая.
- Извините, я не готов отвечать, - буркнул Серёжка и без разрешения плюхнулся на место.

Математиня пожала плечами и вызвала Евгена. Этот тоже отказался выходить к доске, только сделал это иначе. Он объявил, что не учил.
- Негодяи вы, - печально сказала математиня. – В кои то веки хотела получить удовольствие. А ты чего так загадочно улыбаешься?
Этот последний вопрос относился ко мне. Я поднялась.
- Что смешного? – уже разозлилась математиня. – Вот влеплю сейчас вашему обожаемому Корнееву пару!
Я пожала плечами. А Евген подал голос в том смысле, что тогда и Сергею тоже.

Математиня вздохнула и сказала, что ему она пару ставить не будет. В классе забубнили.
- Ну, - спросила математиня у меня. – Сможешь пояснить почему, не буду спрашивать домашнее задание!
Я удивлённо вылупилась на неё, но вдруг сообразила:
- Сергей дал вам понять, что знает, но почему-то не хочет отвечать. А Евгений просто отказался…
- Даже так, - непонятно хмыкнула математиня, а Серёжка стремительно развернулся и взглянул на меня с каким-то новым интересом.

Вау, какой это был разворот! Спина прямая, волосы вразлёт! Стало видно, какие у него широкие плечи и отменная осанка. Пока я пускала слюни, математиня объявила, что надоели мы ей, и принялась объяснять новый материал. А я погрузилась в мечты. Например, о том, как прижимаюсь губами к нервному Серёжкиному рту. Я начала заболевать этим человеком.

Когда прозвенел звонок, он вытащил из-под стола ноутбук, на котором, оказывается, всё время работал во время урока, и склонился над клавишами. Я не решилась подойти к нему из опасения помешать и осталась на месте. К моему удивлению и Наташка не побежала как обычно за своим Темой. Она повернулась ко мне и сообщила, что была вчера в кино.

- Хороший фильм? – равнодушно спросила я.
- Понятия не имею, - сказала она.
Я немо воззрилась на неё. Наташка ухмыльнулась.
- Наверное, хороший. Был полный зал. Я сидела на коленях у Артёма.
- Понятно, - буркнула я.
- Ну да, - хихикнула Наташка. – Я на НЁМ сидела, а Артём мне ещё клитор возбуждал. Пока шёл фильм, я несколько раз кончила.
- Заткнись, а, - попросила я.

Но она не унималась.
- А когда мы вышли, Артём поставил меня возле капота какой-то машины, заголил и стал ебать. Я смотрю, а в салоне машины тоже ебутся. Она сидит, закинув ноги на приборный щиток, а он у неё между ног старается. Потом мы кончили, увидели друг друга и как начали ржать!..
- Если ты не заткнёшься, - сказала я, - убью.

Наташка довольно засмеялась. Она изводила меня до последнего урока. То начинала что-нибудь шепотом рассказывать, зная, что на уроке я орать не буду, то приставляла свою авторучку к области паха у себя на юбке и покачивала ею из стороны в сторону. Ручка у неё была кислотно-розового цвета и отдалённо напоминала фаллос. А один раз она подсунула мне фотографию, любительскую, плохого качества, но на ней было видно, как две какие-то некрасивые тётки сидят на траве друг против друга, развалив по сторонам ноги, и сношают друг друга палками с намотанным на них тряпьём.

Я давным-давно забыла пялиться на Серёжку. Меня сильно тошнило. Я чувствовала себя грязной. И когда начался последний урок, литература, я поняла, ради чего старалась Наташка. Потому что, едва поздоровавшись, Марьяна объявила, что поскольку до бала осталось три дня, репетировать будем у неё на уроке. А чтобы друг другу не мешать, разойдемся по свободным кабинетам. Нашу группу она отправила в этот проклятый актовый зал.

Я не собиралась повторять своих ошибок и решила забить на этот театр. Я быстро направилась к выходу. Вот только охранник и не подумал меня выпустить. Я стояла перед ним красная и злая, борясь с приступами тошноты.
- Вы что, не видите, что она заболела? – услышала я.
Это Серёжка снова возник непонятно откуда как ангел-спаситель.
- А тебе что надо? – нелюбезно спросил охранник.
- Меня послали проводить, - не моргнув, ответил Серёжка.
- Принеси записку от учителя, что это правда! – потребовал охранник.

Серёжка протянул ему бумажку, и через минуту я смогла вдохнуть свежего морозного воздуха. Серёжка молча шагал рядом. Меня всё-таки вывернуло по дороге, причём основательно, до слёз и дрожи в ногах. Это ещё помножилось на стыд перед парнем, который мне нравился. Я готова была провалиться сквозь землю. Но Сергей повёл себя вполне адекватно. Пока я давилась рвотой, он меня поддерживал, потом протянул пачку бумажных платков, а когда мы проходили мимо уличной палатки, купил бутылку минералки. Я смогла отполоскать рот и попить.

- По-моему, ты сейчас упадёшь, - осторожно сказал Сергей.
Я была согласна с ним, но упорно топала вперёд. Кончилось тем, что он обнял меня за талию и повёл. В этот момент мне было всё равно. Я протянула ему ключ. Он открыл дверь и впустил меня в квартиру. С минуту постоял на пороге, понаблюдал за моими попытками стащить сапоги и решительно вошёл. Помог мне переобуться, повесил в прихожей верхнюю одежду и прошёл за мной в комнату.

Я упала на диван и закрыла глаза. Проснулась уже вечером. В комнате было полутемно, только на полу сияло яркое световое пятно. Прямо на паласе, поджав под себя ноги, сидел Серёжка. Светился экран его ноутбука. Услышав моё движение, он поднял голову.
- Как ты? – спросил он.
Я не знала – как. Чувствовала себя слабой и разбитой.
- Твоя мама говорит, что это от нервов, - сообщил Сергей.
- А ты откуда знаешь? – спросила я.
Он ей, оказывается, позвонил с моего мобильника, рассказал, что со мной, и мама его проинструктировала, что делать.

- Извини, - сказала я, когда мы уже сидели на кухне и пили сладкий чай. – У тебя, наверное, дел полно.
- Честно говоря, - признался он, – я всё сделал днём на уроках. Хотел освободить вечер.
- Ну, вот, - начала я.
- Чтобы побыть с тобой, - перебил он.
- А! Ты ещё и ясновидящий, - с отвращением сказала я.
Он улыбнулся.
- Нет. Я хотел пригласить тебя в кафе.
- Не могу принять твоё приглашение, - буркнула я.
- Да уж вижу, - засмеялся он и стал серьёзным. – Кто тебя довёл, я не понял?

Я вспомнила и снова разозлилась. Эта Наташка, по всей видимости, заболела бешенством матки! Ну, не повторять же было ему всё, что она несла.
- Зачем ты тогда забрал меня? – вопросом ответила я. – Из квартиры Артёма?
- А что, не надо было? – насмешливо спросил он.
- А сам ты как думаешь? – мрачно поинтересовалась я.
- Я думаю, что ты не из тех, с кем развлекаются. Ты из тех, на ком женятся.
Это был комплимент.

- Ты собрался жениться? – брякнула я.
Он захохотал.
- Конечно, - сказал он. – А ты как думала?
- Что, прямо сейчас? – мрачно спросила я.
- Могу и сейчас, - ответил он.
- Вперёд, - разрешила я.
Он поднялся и уверенно направился ко мне. Я забеспокоилась.
- Э! – пролепетала я. – Ты чего?

- Принцесса несчастная, - пробормотал он. – Думай, когда трёкаешь языком!
Он сдёрнул меня с табуретки и рывком притянул к себе. И случилось то, о чём я мечтала всё утро. Он поцеловал меня. Это был очень долгий поцелуй. Я всё пыталась ответить. Но как только открывала рот, Серёжка своими губами закрывал мне его обратно. От него еле уловимо пахло каким-то дорогим парфюмом. Запах был морской и свежий. Наконец, Сергей позволил мне открыть рот, и поцелуй обрёл динамику. Обычно это описывают как посасывание и проникновение. У нас было не так. Мы будто обнимали губами губы друг друга. Получалось очень волнующе и в то же время невинно. Я сначала упиралась ладонями ему в грудь, но в какой-то момент естественным движением закинула руки ему за голову и прижалась к нему всем телом, почувствовав и его напряжение, и дрожь. Он тихо вздохнул и выпустил меня.

- Я хочу быть с тобой, - сказал он. – Имей это в виду.
И вернулся на своё место. Я разочарованно осталась стоять.
- Принцесса, - с усилием сказал он. – Ты нездорова…

Что это он такое вообразил?!! Я приготовилась было наговорить ему кучу гадостей, но к счастью именно в этот момент вернулись с работы родители. Серёжка не стал слушать их благодарственных речей и решительно открестился от ужина. В прихожей, уже одевшись, он торопливо сорвал с моих губ ещё один поцелуй и сбежал.
Закрывая за ним дверь, я услышала, как он говорит по мобильнику:
- Привет, это я…


От автора: Люди, если не трудно, оставьте отзывы на . Тянуть историю во всех подробностях или быстренько закруглить?