Они меня начали раздражать. Все эти малышки . Сегодня я вдруг обратила внимание, что их слишком как-то много в кофточках с рукавами, отхваченными на две трети длины. Вообще-то это мой стиль. Это я так ношу рукава и ещё люблю воротники шалькой. Это мода середины прошлого века. Бабушка говорила, что она очень женственная и изысканная. Я так привыкла к своему стилю. А эти девчонки теперь всё опошляли. Они использовали отдельные детали при прочих неизменных.
Ну, вот прямо у входа на этаж встретилась одна. И блузочка-то у неё из батиста, и дракончик заплетён как у меня, зато ниже талии ЭТО – юбка не юбка, пояс не пояс, трусы из-под него торчат, сверкают, а ещё ниже – пудовые гриндеры как кандалы. Тоска меня взяла. Я поспешила спрятаться в классе от всех этих изучающих взглядов. Они же смотрят, они же сравнивают. Они на меня мысленно такие ненастоящие юбчонки напяливают. Их же мой стиль а ля Эвита до середины колена просто смешит.

Навстречу улыбнулся Сергей, помахал моим мобильником. Так вот, у кого я его забыла! Мне стало так тепло и хорошо сразу. Господи, ведь ! я могла окончить школу и так и не понять, кто же был все эти годы со мною рядом! Благословенна будь Марьяна со своим театром! Он увидел повязку у меня на руке, когда я уже пробиралась на своё место.
- Бандитская пуля, Принцесса?
- Именно, - кивнула я.
- Расскажешь? – полюбопытствовал он.
Пришлось сказать, что не могу, а врать не хочу. Принял такой мой ответ, а взгляд сделался очень серьёзным.

А потом черти принесли Евгена. Не мог уже дома отлежаться! Морда заплывшая, кулаки ободранные, весь перекошенный. И при этом снова с цветами. Он прошагал прямо к нашему столу.
- Полина, - сказал. – Здравствуй, Полина. Спасибо тебе, Полина.
Оставил свои деревянные розы и похромал на задние ряды чуть ли не под овации, такой последний герой.
- Лучше бы тебе мне всё рассказать, Принцесса, - как-то нехорошо попросил Серёжка.
- Спроси у него, а? – взмолилась я.
- Что между вами произошло? – не захотел услышать меня Серёжка.
Не могла я ответить. Я обещала. Какого чёрта я обещала?!
Бог знает, что подумал Сергей. Отодвинулся от меня на самый край и уткнулся в свой проклятый коробок!
Первый урок был у Марьяны. Она шутливо ужаснулась внешним эффектам на туловище Евгена и приступила к разбору сочинений. Это были последние перед каникулами. Марьяна была в хорошем настроении и зачитала подборку самых удачных мест. Мы валялись. Что интересно, хотя бы по одному развесистому перлу нашлось у каждого. Потом Марьяна объявила оценки и натеялась читать Блока. Она его обожала. Прохаживалась по классу и завывала.

Я стала смотреть в окно. Утренние сумерки там сменились серым днём. Приближался новый год, а снега было мало. Из-за этого город казался грязным, несмотря на праздничную иллюминацию и здоровенные конструкции в виде стилизованных ёлок. И ещё этот заунывный вой Марьяны вгонял в окончательную тоску. Спасительный звонок грохнул в тот момент, когда я подумала, что ещё пять минут, и я умру. Марьяна остановилась точно у нашего стола.
- Это мне? – спросила она, цапая розы.
Я непонимающе подняла на неё глаза. Я уже успела забыть про цветы.
- Вам, - выручил меня Серёжка, - Извините, Марина Ивановна. Она заслушалась.
Марьяна что-то там такое заворковала и поплыла в учительскую хвастаться букетом.
- Не бойся, Полька, - сказал Евген, шагая мимо, - я тебе другие куплю.
Мальчишки все убрались из класса. Даже Сергей захлопнул ноутбук и ушёл.

Возле меня материализовалась Светка.
- Ты! – сказала она. – Что вчера было?
- Садись, - попросила я. – Не торчи. И избавь меня от приступов своей ревности.
У меня разболелась рука, и вообще сделалось как-то нехорошо. Я объяснила Светке, что рассказать ничего не могу, но она может быть уверена, что Евген получил сполна за все её мучения. Светка неожиданно прижалась щекой к моему плечу и спросила, что у меня с рукой. Но именно в этот момент к нам присоединилась Наташка.
- Мне! – сказала она. – Мне расскажите!
- Лучше сама что-нибудь расскажи, - попросила я.

Наташка как всегда была в состоянии восторженного идиотизма. Она захихикала и сообщила:
- Прикиньте, моя мамаша чуть не застукала нас вчера. Тема меня когда провожает, мы заходим в подъезде в нашем на такую лоджию… Ну, вход на которую с чёрной лестницы.
Перепихнуться на прощанье. И вот. Тема всадил мне сзади свой член. Я стою, на перила опираюсь, на город смотрю. Хорошо так. Вдруг он ко мне так прижимается и полами дублёнки старается закрыть. Я выпрямляюсь. И на лоджию выходит моя маман. Кто-то ей заложил, куда мы заходим.

Светка с любопытством уставилась на неё и поторопила:
- Не томи, чем кончилось-то?
- Оргазмом! – заржала Наташка. – Пока маман допрашивала, что мы тут делаем, я чувствую, что он кончает. И говорю: мам, хорошо так. Она к перилам подошла, посмотрела. Да, говорит, красивый вид. И Теме: греешь её, сам, поди, замёрз, пойдём к нам. И снова так видом любуется, прям картина. А я чувствую Тёмкину руку. Раз – член вынимается, дв! а – джинсы мне на задницу натягиваются, три - мы застёгиваем молнии. И стоим…

Снова прозвенел звонок. Светка ускакала за Наташкой, дослушивать историю. В класс начали возвращаться те, кто выходил. Серёжка плюхнулся на своё место. От него заметно тянуло табаком. Я удивилась.
- Разве ты куришь?
- Умею! – отмахнулся он. – Ты по-прежнему ничего не хочешь мне рассказать, Полина?
Полина. Не Куерида и даже не Принцесса. Я медленно повернулась и посмотрела на него. Серёжка нехорошо щурился. Я уже открыла рот, чтобы спросить, в чём дело, но в класс ворвалась счастливая Жужанна. Она некоторое время оторопело рассматривала Евгена, но видимо решила ни о чём не спрашивать, повернулась ко мне и счастливым голосом сказала:
- Полина, деточка! У тебя – второе место. Мы участвуем в городском этапе! Сразу после каникул! Эта победительница сфальсифицировала результаты, оказывается. Вот только что привезли твой новый сертификат. Я так рада! Ты такая молодец! Дети, - повернулась она к классу. – Полина почти выиграла даже интеллектуальную дуэль. Она молодец!

Все начали хлопать, а я грустно сказала Серёжке:
- Ты даже не спросил…
- Я про другое спросил! – не сдавался он.
И тогда я поинтересовалась, в чём дело. Он быстрым шёпотом сообщил мне, что Евген при всех назвал меня классной женщиной.
- Что ещё? – спросила я.
- Да ничего! – психанул Серёжка. – Он так называет всех своих… ла трола!
- Кого? – переспросила я.
- Шлюх, - процедил он.
- Евген назвал меня шлюхой? – не поверила я. – За что?
- Вот и я хочу знать, - сказал Серёжка.
Я разозлилась. Один дурак сказал, другой поверил.
- Перебьёшься! – сообщила я.

Жужанна ещё что-то говорила, но мне сделалось как-то всё равно. Я взяла у неё сертификат и небрежно затолкала в сумку. Хотелось заплакать. Болела рука. Серёжка отодвинулся снова и снова что-то изучал у себя на экране. Я подумала, что вот, видимо, и в сё, потому что ничего объяснять ему я не буду, да он и не по! верит теперь.

После урока девчонки стали приставать ко мне, в чём я пойду на вечер. Новогодний школьный вечер для старшеклассников был назначен на завтра. Я сказала, что вообще не пойду.
- Ты чё, дура?! – взревела Наташка. – Меня маман тогда точно не пустит!
- Не говори ей, - пожала я плечами.
- Поль, - взмолилась Наташка. – Пошли.
- И в самом деле, - поддержала её Светка, а потом повернулась к Сергею. – Ты-то идёшь?
Серёжка поднял голову от экрана и заинтересованно спросил:
- Ты меня приглашаешь?
- Да! – засмеялась вдруг Светка. – Я приглашаю тебя! – и добавила. – Ты, по крайней мере, не ободранный!
- Хорошо, - ответил ей этот… этот…
Мне захотелось заорать на них и кого-нибудь ударить. Но к счастью, начался урок, и они разошлись. Серёжка что-то сказал, но я не услышала и переспрашивать не стала. А буквально через пятнадцать минут пришёл мой папа и забрал меня из школы. Вчера мы так и не сходили в магазин из-за моего боевого ранения и было решено сделать это сегодня.

Я провела два часа полного счастья вместе с родителями. Мне накупили кучу всякой одежды, пообедали мы в ресторане с музыкой и танцполом. Меня даже пригласили. Совсем взрослый парень в деловом костюме вежливо попросил у папы разрешения со мной потанцевать и повёл к площадке под руку, как настоящую даму. Домой мы вернулись на такси. Потом родители сказали, что собираются посмотреть «Титаник». Я отказалась. История эта конечно хороша, но у меня каждый раз разрывается сердце, когда она отцепляет его руки, и он тонет, тонет… Родители забрали дивидишник в свою комнату, а я пошла к себе.

Решила проверить электронку. Там была куча писем от Наташки и одно от Евгена. Женька сожалел, что я ушла так рано, что он не успел отдать мне цветы, за которыми бегал, оказывается, пока все эти дураки договаривались о походе на вечер. Отвечать я не стала. Я его слишком сильно ненавидела сейчас.
Начала читать Наташкины сообщения. Эта ненормальная окончательно сдвинулась на сексе. Каждое её послание содержало очередную эротическую фантазию. Не боится ведь, что её матушка за сочинением всего этого застанет.

Самая типичная эпистола выглядела так: «… и вот я ползу по гладкому стеклянному полу, под которым плещется вода. Я голая и хочу ебаться. А всё кругом гладкое и пустое. И вдруг сверху прилетает большой страшный джинн. Он говорит, что сейчас будет вставлять в меня свой член. Я смотрю на него, а он весь в колючках. Я говорю, не надо. А он хватает меня и ебёт…» И так далее, и тому подобное.
Прочитав два послания аналогичного содержания, я поудаляла нафиг все остальные нечитанные двадцать штук. И написала Серёжке. Попросила, чтобы позвонил. Я была уверена, что он снова в сети. Он не ответил. И не позвонил.

На вечер я пошла. Мама выбрала для меня в магазине такое славное маленькое платье, что мне пришло в голову показаться в нём. А кроме того, очень сильно захотелось выглядеть не хуже кошки Надежды. Красить волосы я конечно не стала. Просто выпросила у мамы золотой лак. Мама вздохнула и прошлась по моим волосам звёздной пылью. Конечно, она видела, что я в растрёпанных чувствах. Но не приставала пока с расспросами. Это было хорошо.
С колготками пришлось повозиться. Мои любимые – телесного цвета – плохо смотрелись с жёлтым цветом платья. Можно было взять чёрные, но известно, кто любит чёрные колготки. В конце концов, у мамы нашлась идеальная вещь. Цвет сильного загара, а когда смотришь со стороны, у ноги появляется контур. Пришлось, правда, повыпрашивать. Косметику я накладывала от всей души, впрочем, отойти от своего принципа максимальной натуральности так и не решилась. Всё равно получилось достаточно ярко. А что? Шлюха так шлюха! Ч-чёрт… Наташка мой вид одобрила. Впервые в жизни. Нас двоих её матушка отвезла в школу в их автомобиле и обещала потом забрать.

Музыкой на этом вечере командовал парнишка из десятого с заковыристым диджейским именем, в просте кажется Слава или Сев а. Мы с ним были немножко знакомы. Года полтора назад ходили! в один и тот же клуб спортивных танцев. А совсем недавно он записал мне в телефон несколько моих любимых вещиц. Увидев меня, он врубил мне арбенинские «Розы…». Моя походка под эту песню моментально сделалась оленьей. Славка-Севка показал издали на пальцах: хочешь рок-н-ролл? Я кивнула. Мы с Наташкой дошли до скамейки у стены и пали на неё. Севка показал – три. Я спросила три или четыре. Он опять показал три. Из динамиков теперь сочилась современная попса. Я начала считать песенки. На середине второй Севка показал мне: сейчас! Я медленно поднялась.

Как только раздались первые аккорды «Всё, что тебя касается», я выметнулась в середину танцевального пространства. К счастью, народ ещё по большей части стелился по стенам, и там было относительно свободно. Севка слетел с подиума, бросив аппаратуру. И пошло – такие маленькие телефоны, такие маленькие перемены… Мы врезались в классику на одних касаниях. Сильно мешали туфли на шпильке. Я их закинула нафиг. И вот распущенные вол осы тоже мешались. Временами я ничего не видела. Хорошо, что Славка умело страховал. Под завязку этот пацан швыранул меня через голову. Я удачно приземлилась на носочки и закончила положенной по правилам дорожкой. С разлёту Севка обчмокал мне пальцы и под затухающие аккорды кинулся на свой подиум. А я пошла искать туфли.

Они нашлись в руках у Женьки. Смотрел он с нескрываемым восхищением. И чего-то даже залепетал, комплименты какие-то. Я бы предпочла получить свою обувь от другого человека.
- Дай сюда, - сказала я, вступила в свои лодочки и вернулась к Наташке.
Все другие мои любимые вещицы мы с ней изображали уже на пару. Короткое платье было хорошо тем, что движений не стесняло вовсе. Танцевать в нём было одно удовольствие. Мне даже сделалось весело. А потом явился Серёжка, и всё моё настроение тихо слиняло.

Я уселась на гимнастическую скамейку и вытянула ноги, как бы отдыхая. Он не подошёл. И вообще – в упор меня не видел. Блин! Где -то в глубине меня затаилась жемчужина льда и всё росла. Ког! да весь народ высыпал на площадку, мне было на всё наплевать уже. Наташка срослась с Артёмом. Светка висела на каком-то десятикласснике. Все наши разобрались по парам и кучкам. В гордом одиночестве сидели только я и через три метра от меня Сергей.

В полном отчаянии я глянула на диджея. Славка-Севка поймал мой взгляд и вдруг быстро поднял и уронил обратно на стол лист бумаги, обыкновенный, формата А3, чистый, без знаков и надписей. Я тупо принялась соображать, но заиграли уже другие аккорды, незнакомые какие-то. За секунду до того, как диджей начал говорить, я сообразила – белый танец. И кинулась к нему со всех ног. Боялась я только одного, что он откажется, и буду я стоять и моргать как последняя дура. Слава богу, такого унижения он мне не устроил, а музыка оказалась вообще классная – самая последняя версия «Отель «Калифорния». Люблю эту вещь. 5 минут счастья. Серёжкины горячие руки на моей спине, а ещё близко-близко его головокружительно красивый рот…
Потом всё разом кончилось. Он проводил меня до скамейки.
- Спасибо, Полина.
И всё. Отвернулся к набежавшим одноклассникам. Мне в ухо что-то вещала Наташка. С другой стороны что-то тоже говорили, а у меня в голове крутилось это «Спасибо, Полина» и всё. Я поняла, что если сию же секунду не уйду, со мной случится истерика. Я выбралась из этой трещащей толпы и оказалась у подиума.

Диджей, сидевший на краешке, проворно придвинулся ко мне.
- Чем помочь, сестра? – спросил он.
Я посоображала.
- Перерыв скоро?
- Через пару композиций.
- «Прощание славянки» у тебя есть?
- Ёлки, не знаю, - сказал он и утянулся к своей аппаратуре, но вернулся быстро. – Есть, только без слов.
- Годится, - буркнула я. – Вруби вместо последней песни.
- Уже, - сказал он. – Поблагодари меня.
И подставил щёку. Я извлекла из сумочки, что болталась у меня на поясе, губную помаду, поводила ею по губам и тщательно нарисовала у него на щеке крестик. Славка-Севка засмеялся и сказал:
- Годится!

А из динамиков на полутонах пошёл заказанный мною марш. Диджей пошёл к микрофону. Его объявление о перерыве я услышала, когда уже обогнула ёлку и была на пути к двери. Я быстро переоделась, но незаметно удрать не дали.
- Ты уходишь? Одна?! – это был Женька в накинутой куртке.
- Подышать, - не моргнув, соврала я. – Тошнит…
- Кого хочешь затошнит, - непонятно сказал Евген. – Пойдём. Я провожу.
Не улыбалось мне его общество, но пришлось смириться. Я хотела только одного – удрать отсюда. И ещё мне было стыдно – за это платье, за рок-н-ролл, за то, что не удержалась и пригласила Серёжку.
- Ты так здорово танцевала с этим парнем, - сказал вдруг Евген. - Он тебе кто?
- Бывший партнёр, - я не стала вдаваться в подробности.
Да и не до разговоров мне было. Так вдруг стало погано на душе, что захотелось сесть где-нибудь на садовой скамейке и замёрзнуть насмерть.
- Полька, - Евгену наоборот говорить хотелось. – Я ведь тебя т ак и не поблагодарил толком…
- Поблагодарил, - процедила я. – Ещё как!

На меня накатил смех с икотой. Женька сначала испуганно смотрел, а потом неуверенно спросил, что я имею в виду. Я объяснила и добавила, что очень жалею о своём вмешательстве и об обещании не рассказывать никому.
- Полька, да ты что?! – Евген выглядел и в самом деле испуганным. – Не говорил я ничего подобного! Честное слово! Хоть у кого спроси! Я только сказал, что ты классная девчонка и я бы жизнь за тебя отдал!
Как они мне все надоели! Болтуны. Хуже баб. Я не собиралась чинить разборки. Жила я раньше без них и дальше проживу!

Приняв такое решение, я тут же вспомнила горячие Серёжкины руки, и плечи, и все остальные места. Этот негодяй разбудил во мне женщину, влюбил в себя и бросил. Мне захотелось плакать, но при Евгене было нельзя. Он сосредоточенно вышагивал рядом и что-то бубнил. Я не слушала. Возле подъезда он с какой-то радости полез обниматься и даже потянулся ко мне губами. Совершенно хладнокровно и даже с изрядной нотой мстительности я объявила ему, что меня сейчас вырвет. Он отпрянул, а я быстро набрала код и щёлкнула замком у него перед носом.
Дома я счистила с себя лак и косметику, влезла с головой под одеяло, некоторое время давилась слезами, а потом уснула. Как умерла.