Продолжение рассказа "Переходный возраст"

Прошёл год. Мне исполнилось 13. Великих успехов на сексуальном поприще я не достиг. Не предоставилось случая натянуть девчёнку. Большинство моих одноклассниц уже вполне сформировались. На уроках физкультуры мы - пацаны обалдело смотрели на стройные девичьи фигурки, постоянно держа руки перед собой, дабы никто не видел оттопыренных трусов, благо плавки, одеваемые под спортивные трусы несколько скрывали сей казус.

В те времена в школе на уроках физкультуры ввели обязательную спортивную форму - для мальчиков трусы и майка (под трусы одевались плавки - дабы подросшее хозяйство не вылезло наружу), для девочек ввели спортивные костюмы в виде закрытого купальника. Сей предмет девичьего туалета оказался весьма кстати, можно было наблюдать голые, стройные ножки одноклассниц, выдающиеся вперёд груди разных форм и размеров, от маленьких, чуть припухших сосков худенькой Светки Ковалёвой до округлых, болтающихся из стороны в сторону "буферов" толстухи Ирки Назаровой. Под купальниками трусиков не угадывалось, да и как их оденешь - торчать будут. Это часто обсуждалось между "мужской" половиной класса. Выходит в раздевалке девчёнкам приходится раздеваться догола, так как снимался и одевался такой костюм через широкий шейный вырез. Подсмотреть не получалось, так как окна в раздевалках были закрашены белой краской, пропуская внутрь, только дневной свет, а не взгляд озабоченного подростка.

Ковырять дырки было бессмысленно - стены между раздевалками были кирпичными, да ещё и душевыми разделены. Мы решили отправить в девчоночью раздевалку "разведчика". На данную роль единогласно, кроме конечно самого "разведчика", был выдвинут тихоня Славка Белый. Не обращая внимания на протесты и брыкания мы схватили полуодетую жертву и потащили к соседней двери. В школьных раздевалках никаких задвижек в дверях небыло - нажал ручку и заходи. Я открыл дверь и пацаны втолкнули внутрь упираюегося Славку. Мы захлопнули дверь и подпёрли её плечами. Внутри моментально послышался визг дюжины девчёнок, в дверь что-то полетело. Славка напрал на дверь, но совладать с нами - балбесами сил небыло. Тут в коридор из кабинета физруков вышел учитель физкультуры - Виктор Иванович Котов, по кличке Дядя Стёпа (был он ростом под 2 метра) . Нас как ветром сдуло. Славка в это время с разгона врезался в дверь, открыв её, и вылетел в коридор. Дядя Стёпа хоть и был несколько неповоротлив, отднако Славку поймал, не дав ему врезаться лбом в стену. Задержав на пару секунд взгляд на проёме настеж открытой двери девчоночьей раздевалки он захлопнул её, влепил Славке лёгкого позатыльника, после чего без какой-либо злобы в голосе сказал: "Балбесы" и пошёл обратно к себе - перемена короткая, а партейку в домино с коллегой Петром Петровичем Боровским (Петькой) доиграть надо.

Славка зашёл в раздевалку, был он красный как вареный рак, в глазах светились слёзы. Мы накинулись на него с расспросами но, но он послал нас на х... , молча переоделся и пошёл на следующий урок.
Вот за такими дурацкими шутками проходило наше половое воспитание. И мне довелось побывать у девчёнок в раздевалке, получив по спине и другим местам бросаемыми кроссовками и портфелями и отведать дежурного подзатыльника Дяди Стёпы. Рассмотреть почти ничего не получилось, в раздевалке стояла полутьма. Только бросились в глаза остренькие сисечки Катьки Сапрыкиной и треугольник тёмных волос между ног Альки Лосевой.

На большее у меня, почему-то, смелости небыло. Там, в деревне, всё было проще, девочки мне были как сёстры, а тут, казалось, предложи я им что-то такое, как на меня тут же наябедничают.

Так я продолжал дрочить, рассматривая свою заветную колоду. К тому времени папаня стал ездить на "вахты", за "длинным рублём", по пол-года его дома небыло, мать работала посменно, и квартира частенько была в моём полном распоряжении. Ко мне приходили друзья, вместе мы смотрели, невесть откуда доставаемую порнуху, обсуждали "достоинства" наших одноклассниц, рассказывали небылицы, якобы слышанные про них, например, что недотрога Ленка Весницына отсасывает у старшеклассников, Дядя Стёпа перешпокал всех девчёнок, которые ходят к нему заниматься баскетболом. Разогретые такими разговорами мы дрочили, брызгая в ванную, ничуть не стесняясь друг друга. Измеряли у кого член больше, кто брызнет дальше. Вот только про свои похождения в деревне я молчал, даже когда пацаны начинали нагло пиз...ть, рассказывая о своих "любовных победах".

Как то раз, на дне рождения у одноклассника, Олега, я увидел Катьку Сапрыкину и ещё пару девчёнок по-младше. Катька сидела с ним за одной партой, да ещё являлась ему кузиной, не пригласить было неприлично, две другие девчёнки были Катькины сёстры - двойняшки по 10 лет Вика и Валя, видел я их не часто, различить не мог, одевали их одинаково, только заколки в волосах были разного цвета, впрочем эта "мелочь" меня не интересовала, а вот Катькины остренькие сиськи сразу вспомнились мне. Весь вечер я старался разглядеть, есть ли на Катьке лифчик. На ней была белая блузка, розовые брюки-"бананы", белые кроссовки. Блузка была из тонкой полупрозрачной материи, через которую иногда просвечивала Катькина загорелая кожа. Шлеек под блузкой не угадывалось. Чтобы уединиться с Катькой необходимо было найти отдельную комнату, благо, с этим проблемы небыло.

Олег жил в большом одноэтажном доме, комнат было много, вообще-то это был дом на два входа, в другой половине когдато жила его бабка, но пару лет назат она умерла, папаня Олега дверь во вторую половину дома проделал, а на остальное "не стоял", как он любил выражаться, так что вторая половина дома стояла с закрытыми ставнями, с комнатами, заваленными разной рухлядью и старой, бабкиной, мебелью. Мы иногда туда наведывались, чтобы пощекотать нервы, в полутьме всё время чудились разные кошмарные твари, да еще Олежка, засранец, рассказывал, что часто слышит по ночам, как в бабкиной половине скрипят половицы под чьимито шагами, а раз даже видел со двора сквозь ставни, как в бабкиной спальне двигалось, чтото светящееся. От этих разговоров мороз драл по коже, но и соблазн увидеть непознанное рос. Так вот я решил заманить Катьку в нежилую часть дома и там "действовать по обстоятельствам".

Когда стемнело мы, младшее поколение, сели смотреть видик, взрослые продолжали "гудеть", забыв, уже по какому поводу вообще гуляем. Я подсел к Катьке сзади, фильм был какойто - ужастик, про мертвецов и всякую другую мерзость. Детям в те времена смотреть ужастики не возбранялось, лижбы не порнуху, странное конечно мнение о детской психике было у предков.

Я заметил, что Катька поёживается, глядя на экран, фильм конечно жуткий был. Но, видимо, ей было интересно, так как все Гоголевские сочинения на мистическую тему она читала не отрываясь. Я стал нашёптывать ей на ухо:
- Кать, а Олег тебе не рассказывал, что в бабкиной половине привидение живёт, я как бы ненароком положил руку ей на плечо - шлейки от лифчика под ладонью не прощупывалось.
Катька пердёрнулась.
- Неа, не рассказывал. Катьке, видимо, хотелось отвернуться, на экране кровища фонтанами хлестала, кишки как верёвки вились, в общем полный п... ц.
- Я сам видел. Соврал я.
- Где?
- В бабкиной спальне, она там умерла, и привидение теперь там и живёт.
- Врёшь! Недоверчиво зашипела Катька.
- Сама посмотри, оно там может уже и сейчас шатается.
- Я фильм хочу досмотреть.
- Ну как знаешь, после фильма все по домам пойдут, поздно уже.
- Я одна туда не пойду.
- Боишься?
- Вот ещё, просто я не знаю, где там что.
- Ты же к бабке часто приходила, когда она живая была.
- Да врёшь ты всё! зашипела Катька, уличённая в трусости и вранье.
- А я вот сейчас пойду один.
- Зачем?
- Интересно.
- И не боишься?
- Ни капельки.
- Если пойдёшь перым, то я с тобой.
Я вышел из комнаты, Катька за мной. Все были увлечены фильмом и нашего ухода даже не заметили.

В прихожей на комоде стоял туристический фонарь. С освещением на улицах у нас всегда напряг был, так что у многих в прихожих постоянно фонари лежали - гостей проводить. Я взял вонарь и проверил - горит. Олежкин папаня для чегото выкрутил пробки из счётчика во второй половине дома, и сейчас, поздним мартовским вечером, уже темнело.
- Ну что, пойдём, или - боишься?

Катька покрутила головой. Я открыл дверь во вторую половину дома. В нос ударил специфический запах нежилого помещения, было немного прохладно, эту часть дома протапливали пару раз в неделю, чтоб сырость не заводилась. Сразу за дверью была комната с большёй русской печью в углу, старинным шкафом справа от двери и большим столом у окна. Я включил фонарь и повёл лучём справа-налево и обратно. Под столом блестели голубой масляной краской табуретки, в углу, почти у потолка висела икона, в обрамлении белой материи, святой, кто его знает что за он, смотрел строго и укоризненно, я отвёл фонарь. Слева была запертая дверь в сени, прямо перед нами дверь в гостинную, она была открыта настеж (видимо чтоб воздух свободно перемещался) . Казалось, что дверь толко что ктото открыл. За дверью темно как у негра в жопе. Катя остановилась рядом и взяла меня за руку, её рука была холодной и, кажется, дрожала.
- Там. Загадочно прошептал я, показав на открытую дверь лучом фонаря.

Катя крепче сжала мою руку. Мы как сиамские близнецы пошли к двери. Я вошёл первым и потянул за собой Катьку. В гостинной по левой стене было три окна, закрытых ставнями, в щели проникал бледный свет полной луны и далёких уличных фонарей. Часть мебели из комнаты убрали, остался только старый диван у стены слева от двери, зеркало-трильяж в дальнем углу и круглый стол посередине. Справа были двери в две маленькие комнаты-спальни, в них, как я знал, стояли старые металлические кровати, на которых было свалено разное тряпьё, которое было давно никому не нужно но выбросить жалко. В бабкиной спальне ещё был книжный шкаф, в котором попадались книги ещё дореволюционного издания, читать которые - башку сломаешь, и кресло-качалка, которое было вдвое старше самой бабки, в эту же комнату выходила топка маленькой печки-голландки.
- Вон там я видел его, в бабкиной спальне, за шкафом. Шёпотом сказал я, и мороз пошёл у меня по коже, я сам себе стал верить, угол за шкафом, был виден в открытую дверь, темнота там была особенно чёрной, светить туда не хотелось, не покидала мысль, что увижу что-то кошмарное. Я посветил под окно, кресло-качалка было на старом месте. Тут мы услышали какой то шёрох и кресло слегка качнулось. Катька дёрнулась, мне тоже сделалось нехорошё, сердце сжалось, мороз прошёл по коже. Деревянной рукой я повернул фонарь вниз, в ярком луче, метнулась кудато под бабкину кровать здоровенная крыса. Катька взвизгнула, отпустила мою руку, бросилась к столу и запрыгнула на него, продолжая вопить она топала ногами. Я бросился в комнату и посветил под кровать. Тварь сидела там, глядя на меня бусинками глаз.

- Убью скотина! Заорал я и бросил в крысу старым бабкиным тапком. Но проворная бестия ловко уклонилась и, шмыгнув между моих ног, выскочила из комнаты. Катька опять завизжала как резанный поросёнок. Я посветил - крыса резво скрылась за дверью в первую комнату, гоняться за ней там смысла небыло, она скорее всего сиганула под печь.
- Это крыса. Я посветил Катьке в лицо, в свете фонаря оно было бледное, как полотно, руки прижаты к груди.
- Там никого больше нет? Голос у Катьки был плачущий.
- Тут вообще никого нет, не привидений, не упырей, я пошутил.
- Там больше нет крыс?
- Нет.
- Посмотри!
Я вернулся в комнату и для вида пошарил фонариком по углам.
- Ну что там?
Я молчал, раскачивая ногой кресло-качалку.
- Что там? В голосе Катьки появились тревожные нотки.
Я потянул из стопки тряпья на бабкиной кровати старую простынь. Накинув на себя я выключил фонарь и появился в проёме двери.
- КА-А-А-ТЯ-А-А-А, и-и-иди-и-и-и ко мне-э-э-э. Зловещим замогильным голосом затянул я.

Катька взвизгнула и спрыгнула со стола, опрокинув его. Вместо того чтоб убежать она скрутилась комочком на полу, закрыв голову руками, тело её сотрясали рыдания.
Я снянул свой маскарад и бросил на пол. Включив фонарь я подошёл к плачущей Катьке. Кажется я перегнул и серьёзно.
- Катенька, прости меня пожалуйста, я пошутил. Жалобно броблеял я.
Она села на полу, в свете фонаря её лицо было белее мела, волосы растрепались и падали на глаза, по щекам текли слёзы, но мне она показалась в этот момент красивее всех девчёнок на свете.
- Катенька прости меня пожалуйста. Повторил я.
- Придурок! Плачущим голосом крикнула она.
- Придурок! Придурок! Придурок! В истерике вопила Катька. Потом она закрыла лицо руками и снова зарыдала.
- Катенька я больше не буду, никогда не буду, прости меня. Хныкал я.
Я зашёл сзади и, подхватив Катьку под мышки, стал поднимать её с пола. Она как загипнотизированная повиновалась. И тут я развернул её к себе и, убрав её руки от лица, стал целовать её, в щёки, в глаза, в губы. Я обнял её, прижав её дрожащее тело к себе. Вначале Катька попыталась отстраниться, но потом неумело стала отвечать на мои поцелуи. Моя рука стала поглаживать её сосок по блузкой (лифчика небыло) , который быстро твердел, уплотнялась и сама грудь. Катька перестала всхлипывать. Я чувствовал, как учащается биение её сердца. Катька не отстранила моей руки. Я взялся за её вторую грудь. Потом, вытянув блузку из брюк, запустил под неё руки. Катька тяжело задышала и попыталась залезть ко мне в штаны.

Я расстегнул ширинку и вытащил своего вздыбленного скакуна. Катька неумело схватила рукой головку, а потом стала гладить член и яйца. Я судорожно, наощупь расстёгивал её блузку. Расстегнул, одним движением снял и бросил на диван. Потом, я нащупал молнию Катькиных брюк и расстегнул её, долго не мог справиться с пуговицей. Я взялся руками и потянул брюки вместе с трусиками вниз - никакого сопротивления. Катькины кроссовки мешали раздеть её до конца, но она сама перестапила ногами и стряхнула брюки и трусики на пол. Я присел и её лобок, освещенный посталенным "напопа" фонарём оказался напротив моего лица. Я возбуждённо припал к её редким завиточкам, целуя её живот, лобок, влажную письку. Катька постанывала. Я увлёк её на диван, она покорно позволила усадить себя. Катька сидела раздвинув бёдра и тискала свои сиськи. Я расстегнул ремень моих джинсов, пуговицу и спустил их вместе с трусами до колен. Катька одной рукой стала теребить себе письку. Я встал на колени, взял её за ягодицы и потянул к краю дивана. Её щелка оказалась напротив моего члена. Я не решался засунуть Катьке, боясь сделать ей больно. Но чертовка сама нашарила мой член и стала водить им по своей влажной щелке. Я потянулся и стал мять её миниатюрные грудки, сжимая пальцами и покручивая соски. Катька непрерывно постанывала, дыхание её сбивалось, щелка была горячая и влажная, мой хрен легко скользил, ведомый Катькиной рукой.

Дыхание девочки стало частым, она попыталась ввести член себе во влагалише, я почувствовал как головку плотно обхватили горячие стенки её пещерки, дальше ощущалась преграда. Катька осторожно всовывала член дальше, введя почти наполовину, она остановилась, я чувствовал, приближение разрядки. Я попытался двинуть тазом и всунуть дальше, но она резко отстранилась, хрен выскочил из письки и вновь оказался в Катькиной руке. Она снова стала водить головкой по письке, дыконие её стало частым. Катька несколько раз резко выдохнула сильно сжав бёдрами мои бока и рукой мой член, из её горла послышались звонкие, совсем детские, вскрики. Я зажал ей рот - не хватало ещё чтобы услышали. Я больше не мог стерпеть и тугие, горячие струи потекли из моего члена. Я повалился на Катьку выбрасывая заряд за зарядом в глубину ей на письку. Член некоторое время оставался в тонусе и я продолжал лежать на подрагивающей Катьке. Наконец мой скакун расслабился и сам выскользнул из мокрой Катькиной руки. Я сполз с Катьки и сел на пол, мой член расслабленно повис. Катька легла на бок, сжав ножки и подтянув коленки к груди, дыхание её постепенно становилось ровным.
- Дай мне платок. Катькин голос был спокойный, ни тени недавних рыданий.
Я полез в карман, вытащил платок (благо чистый) и подал Кате.
- Посвети.
Я натянул штаны, застегнулся, подобрал с пола фонарь и навёл на Катьку.
- Свети туда.

Куда светить больше уточнять небыло нужно. Катя села и развела бёдра, я посветил ей между ног. Волос было немного и щелка хорошё просматривалась. Внизу, ближе к попке темнело отверстие в которое я так и не засадил до конца. Вся катькина писька была залита моей спермой, редкие волосы на лобке девчёнки слиплись от влаги. Катька приложила платок к промежности и зашипела.
- Больно? Участливо спросил я.
- Немножко. Катя отняла платок. На белой ткани проступила маленькая капелька крови - целку, видимо. я ей всётаки немного надорвал.
- Дай чем-нибудь вытереться.
Я сбегал в спальню и приволок моё недавнее покрывало. Катька взяла простынь и стала вытирать промежность и живот, туда я тоже наспускал. Выпрямившись, Катя сжала бёдра и ойкнула. Потом она натянула брюки, одела блузку, заправилась. Я смотрел как Катя одевается.
- Катя. Ты не обижаешься?
- На что?
- Что я напугал тебя.
- Ты же попросил прощенья.
- А это, что я, ну это... целку тебе порвал. Не смог я определиться с терминологией.
- Ничего ты не порвал, так немного. Только ты не говори никому, что я ещё девочка. Хорошё?
- Зачем.
- Да всех девчёнок ещё во время летних каникул кто-нибудь да отодрал, а я боюсь.
- Они тебе сами рассказали?
- Да.
Пиздят - уверенно подумал я, но Катьке не сказал.
- Пошли отсюда, холодно тут и страшно. Катя двинулась к двери, держась за низ живота. Я придержал её, собрал с пола и стёр с дивана следы нашего пребывания, завернул всё в остатки простыни и, взяв под мышку свёрток, повёл Катю за руку к выходу.
Мы покинули "дом с привидениями" вовремя. Фильм в Олежкиной комнате и водка в гостинной уже заканчивались. Свёрток с "вещественными доказательствами" я затолкал в топку горевшего в кухне отопительного котла.

Я проводил Катю с её сёстрами до самого подъезда их дома. На прощанье получил от Катьки поцелуй.
- Из всех мальчишек в классе ты один мне нравишься. Прошептала Катька мне на ухо и ушла в подъезд. Я шёл домой и мои губы непроизвольно растягивались в улыбке, благо, уже стемнело - прохожие вполне могли принять за дебила.

Потом были Катькины визиты ко мне домой.
Завести Катьку было проще простого, всё у неё было сверхчувствительное, соски от первого прикосновения твердели, заостряя маленькие груди, писька начинала обильно сочиться влагой, оргазм наступал, быстро, стоило поводить немного членом по её щелке. Было классно изливать сперму Катьке не живот или в волосы на лобке, частенько, мои заряды достигали её груди, лица, Катька в экстазе не замечала этого и, облизывая пересохшие губы, слизавала и мои "подарки". Полежав после оргазма минут 10 она бежала в ванную, смывать с себя сперму. За это время у меня опять "вставал", я заходил в ванную и приставал к Катьке стоя под душем. Мы освоили новую позу, Катька поворачивалась ко мне спиной, наклонялась и упиралась рукой в стену, сжав ножки, я всовывал своего братца между сжатых ножек, хрен попадал в щелку между её наружными половыми губками и, держа за сисечки, гонял моего скакуна по её щелке. Катьке эта поза так понравилась, что мы частенько испльзовали её и на диване. Правда, мне больше нравилось когда я лежал на спине, а Катька садилась на меня сверху, её сисечки были перед лицом, можно было мять их, сжимать и покручивать сосочки, пока она охала и повизгивала, быстро двигая тазом и скользя мокрой щелкой по моему прижатому к животу члену.

Вот только всовывать Катька не позволяла. Я пытался как то всунуть моего петуха ей в рот, но она на это не решалась, считая противным. Она рассказала мне как летом её с Люськой Закревской из 7"Б" четверо парней на дискотеке затащили в подсобку и хотели отодрать. Девчёнки плакали и упрашивали парней не рвать им целки, и парни согласились, но заставили раздеться догола, лапали за всё, а потом пришлось отсосать у каждого, кончили в рот, девчёнок от этого вырвало. Когда я спросил Катьку, почему они не заявили в милицию, она сказала, что парни угрожали прирезать если расскажут (они были из "Шанхая" - района беспорядочно застроенного бараками, где жили самые низы советского общества, там постоянно кого-то грабили, избивали, случалось - и убивали, даже менты туда ночью старались не соваться), да и стыдно девчёнкам было, что отсосали, думали - засмеют (в те времена отсосать, видимо, считалось у девчёнок верхом разврата), к тому же, родители, после этого, фиг пустилибы на дискотеку. Откровение за откровение - я рассказал Кате про мои похождения в деревне, естественно, приукрасив, правда, не сильно - чтоб поверила. Она очень удивилась, что я трахал девчёнку на год старше (я соврал, что сломал целку Инге), пацанов из 6-го класса она считала сопляками, которым только в машинки играть. Я рассказал, что девчёнкам в деревне нравилось отсасывать у меня, и что спермак они глотали с удовольствием, говорили даже что вкусно (на самом деле проглотить они отважились только пару раз, когда сильно возбудились) .
- Если ты мне полижешь - тогда и я тебе пососу. Заявила как то Катькаю
- Это как? Чего полижу?
- Вот тут. Показала Катька разведя ноги и раздвинув складочки письки, открыв уже увлажнившееся розовое содержимое, с торчащим бугорком маленького клитора.
- Это зачем?
- А ты разве девчонкам в деревне не лизал?
- Нет (целовать я конечно целовал, но нахрена "там" лизать я не знал, глядя порнуху я не понимал - зачем это делают, думал тёлки тащились просто от ебли) .
- И они соглашались сосать, просто так.
- Да, им это нравилось.
- И глотали?
- Конечно.
- А они тебя не просили полизать?
- Неа.
- Дуры они были!
- Это почему?
- Сосали и, - ничего взамен!
- Я их ебал, им нравилось. (слово трахаться тогда в обиходе, почемуто, отсутствовало) .
- Ты же говорил, что ебал только Ингу, а Наташа целкой осталась.
- Так я же ей как и тебе по письке водил, она балдела (Наташка действительно балдела от этого) .

Пока мы так трепались, мой хрен уже принял боевую стойку. Мы недавно вышли из ванной (смывали со своих тел мой спермак) и валялись голые на моей кровати, до прихода матери было ещё пару часов и мы не спешили, была суббота, завтра в школу идти не надо, можно побалдеть подольше. Катька водила пальчиком по своей письке, налегая на маленький бугорок клитора, писька её сочилась влагой. Второй рукой она поглаживала свои маленькие остренькие сисечки. Катькины глаза начали туманиться, дыхание участилось. Зрелище было возбуждающее, я не мог больше терпеть и придвинулся к Катьке. Я взялся пальцами за её сосочки и сталь их покручивать. Катька застонала и стала обеими руками тереть себе между ног. Когда её грудки затвердели, я разместился между катькиных разведённых ног, взялся за свой каменно-твёрдый член и приготовился поводить им по влажной письке, как мы обычно делали. Возбуждение моё нарастало, кровь стучала в висках, не заю почему, но я вдруг наклонился и, отстранив катькины руки поцеловал её в горячее влажной лоно. Катька охнула и обхватила руками мою голову, сильнее прижимая мои губы к своей письке.
- Полижи, пожалуйста. Дыхание Катьки было частое и сбивчивое.

Мой нос упирался в волосы на лобке Катьки, от них пахло клубничным мылом, и ещё чемто, отнюдь не неприятным. Я высунул язык и осторожно коснулся клитора. Катька застонала, е ещё шире развела ноги, прижав их к животу. Волосы доставляли мне неудобство (я вообще не мог терпеть, когда волос попадал мне в рот, когда обнаруживал в еде волосок, есть дальше не мог, воротило), поэтому я пошире развёл руками складочки наружных половых губ Катьки и принялся активно работать языком. Подняв глаза, я увидел, что Катька сильно сжала руками свои сисечки и закусила губу, её живот подёргивался в такт работе моего языка. Ничего противного в этом небыло. Катькина писька была слегка солоновата и пахла так возбуждающе. Я припал к её клитору и стал посасывать его, сильно сжимая губами. Катька звонко вскрикнула и сильно сжала бёдрами мою голову, в подбородок мне брызнули какие-то тёплые капли. Катька несколько раз резко выдохнула, губами я чувствовал как внутри её тела что-то сокращается. Наконец она расслабилась и отпустила мою голову. Я сел. На языке чувствовался волосок, несколько прилипли к губам. К горлу подкатила тошнота. Вот бля, такой кайф ещё не хватало обломать. Я набрал в рот по-больше слюны и сплюнул на пол, потом стёр ладонью волосы с губ. Вроде полегчало. Катька ничего не заметила - она расслабленно лежала с закрытыми гразами, между её ног на старом пледе, который я обычно стелил на кровать, темнело большое, влажное пятно.
- Кать, теперь твоя очередь. Без церемоний напомнил я.
Катька открыла глаза посмотрела на мой слегка опавший член.
- Ложись. Когда будешь кончать - скажешь.
- Обязательно. Соврал я.
Я лёг на спину. Катька легла сбоку и взялась ладонью за мой шланг. Она стала водить вверх-вниз, то открывая головку то зарывая её, член стал быстро твердеть.
- Кать, не дрочить, соси, ты обещала. Настаивал я.
Катька нерешительно наклонилась и взяла губами головку.
- Бери его в рот весь. Только зубы убери. Учил я её.
Катька открыла рот и зяла почти весь мой мой член. Не зня что делать дальше, она просто держала его.
- Язычком Катя, язычком. Простонал я.
Она оставила во рту одну головку и тронула её тронула языком.
- Соси, соси как конфетку. Наставлял я.

Послышались причмокиваня. Катька сильно прижимала к нёбу головку моего члена, я не мог больше терпеть. Предупредить Катьку я даже не подумал и выплеснул ей в рот первый заряд. Она выпустила изо рта член и остаток спермы полился мне на живот. Катька сидела передомной и с губы свисала белёсая капля, видимо, она не знала, выплёвывать или нет, то что у неё во рту.
- Глотай!
Катька судорожно сглотнула. Капля с её губы стекла на подбородок, и она вытерла её ладонью. В глазах её стояли слёзы.
- Ты чё не сказал, придурок!
- Катенька, я не успел, всё так быстро получилось.
Катька встала с кровати и пошла в ванную. Вернулась она через пару минут и стала одеваться.
- Всё мне пора, родоки волноваться будут.
- Кать, тебе понравилось?
- Понравилось. А тебе?
- Классно! Только волосы в рот лезут. Может побреешь.
- Это как?
- Ну как у тёлок в порнухе.
- Вот ещё.
- Так ты не всё, а тольку что между ног, котрые мешают.
- Я брить не умею, ещё порежусь.
- А ты кремом.
- Каким?
- Ну, у моей мамы такой есть, она им под мышками волосы удаляет, французский, батя из Москвы притащил.
- Моя мама под мышками бреет, у неё никакого крема нет.
- А ты ещё не бреешь?
- Нет, не растут ещё.
- Так давай у моей мамы крем возьмём.
- Так ведь заметит.
- Неа, у неё этих тюбиков разных навалом, она, по-моему, раз в месяц им пользуется, будет разве помнить сколько оставалось.
- Ладно.
- Давай, раздевайся.
- Некогда сейчас, в другой раз.

"Другой раз", случился через пару недель. За это время я успел изучить инструкцию к маманиному крему, благо инструкция кроме французского была написана ещё и по-русски. Даже провёл эксперимент на себе. Долго не мог выбрать место на своём теле для пробы. Под мышками волос у меня ещё небыло, на ногах тоже, пришлось "пожертвовать" для этого редкую поросль на мошонке. Запах у крема был резкий и неприятный, правда, результат качественный. Яйца мои стали безволосы как у првоклассника, я даже опасался, что волосы совсем не вырастут, начали они отрастать только, где-то, через месяц, кожа на мошонке стала какой-то чувствительной и скользкой.
Когда Катька появилась в очередной раз, я сразу же предложил ей заняться её "причёской".
- А он этого ничего не будет?
- В смысле?
- Ну там прыщики всякие не появятся?
- На себе испытывал
- Как?
- Смотри!
Я потянул вниз свои спортивные штаны вместе с трусами, и вывалил наружу свои гладкие яйца.
- И чё, всёж на месте.
- А ты яйца потрогай.
Катька провела по мошонке ладонью.
- И чё.
- Ты что, не помнишь, там волосы были.
- Были вроде.
- Так вот теперь нет.
- Давно ты это сделал?
- На прошлой неделе.
- И что не растут?
- Нет пока.
- Так может вообще не вырастут потом?
- У мамки волосы под мышками отрастают за пару месяцев.
- так это может у взрослых.
- Так ведь и мы уже не маленькие. Горда заявил я.
Видимо, Катьке самой было интересно попробовать на себе что-то новое (с косметикой тогда был серьёзный напряг). Пользоваться кремом Катька не умела и я, как обладающий "опытом" вызвался помочь. Волос на наружных половых губах Катьки было по-больше чем у меня на мошонке, но с делом я справился, когда Катька вышла из ванной - её щелка чётко просматривалась между ног, не прикрытая больше волосами, только чуть выше, на лобке, оставался треугольник, довольно густой в середине и редеющий к краям.
- Теперь согласен лизать? Улыбаясь спросила Катька.
- Если согласишься сосать. Выдвинул встречные условия я.
От Катькиной промежности исходил слабый запах крема, теперь он не казался неприятным.

Безволосая Катькина писька напомнила мне Наташкину - те же пухленькие бугорки наружных половых губ, плотно сжатых, так что не просматривалось содержимое. Катька сидела в кресле, призывно разведя ножки. Я присел на корточки и обеими руками развёл складки её письки, открылись, розовые лепестки малых половых губ с бугорком клитора вверху и узкой щелью внизу. Я наклонился и пощекотал языком промежуток между малыми половыми губами. Катька напряглась, закрыла глаза и откинула голову на спинку кресла, её руки легли мне на затылок. В этот раз лизать было на много приятнее, волосы в рот теперь не лезли и я проходился языком по всей длине Катькиной письки, посасывал увеличившийся клитор, пытался залезть языком в девственную дырочку. Катька только постанывала, прижимая мою голову к письке.

Я схватил губами клитор и стал как бы всасывать его, отпустив складки письки, я протянул руки и ухватился за её увеличившиеся и затвердевшие сосочки. Катька выгнулась дугой, тело её стали сотрясать судороги, она опять сжала бёдрами мою голову, я не унимался, продолжая всасывать Катькин клитор. Из её горла послышались короткие, в такт сокращениям тела, звонкие вскрики. И тут я почувствовал, что сам кончаю, заливая спермаком собственный живот. Вот бля, я ведь даже не притронулся к члену. Кончил я классно, аж очко сжалось, спермы вылилось столько, что весь мой живот, кресло и пол между Катькиных ног были забрызганы. Отходняк ловили долго. Потом Катька сказала:
- Садись в кресло.
- Блин, у меня уже брызнуло.
- Как так?
- Не знаю, первый раз такое, не разу не тронул и на тебе.
- Давая я тебе подниму.
Мы поменялись местами. Теперь я сидел в кресле а Катька расположилась у меня между ног. Она взяла в руку мой обвисший член и попыталась подрочить его, член реагировал вяло и вставать никак не желал.
- Возьми его в рот. Предложил я.
Катька поместила мой конец между языком и нёбом (почему-то все девчёнки делают именно так) и стала работать языком, катая его по нёбу. Мой писюн стал откликаться на ласки и быстро пришёл в боевую готовность. Я долго не мог кончить, у Катьки, видимо, заболел язык, она достала член из рта стала наяривать его рукой, поглаживая мои безволосые яйца и слегка сжимая их. Наконец мой хрен изверг очередной фонтан. Первая порция приземлилась мне на грудь, а остальное Катька приняла в рот, ничуть не скривившись, даже когда я закончил спускать она продолжала высасывать остатки спермака из моего члена.

В тот вечер я кончил раз шесть или семь, последний раз уже ничего не брызгало, член просто сокращался, выделяя пару капель прозрачной жидкости. Со временем мы с Катькой освоили позу 69, так было намного приятнее. Мы предавались этому занятью до самых летних каникул.
Вот только с кремом вышел казус, - у меня волосы на яйцах отросли через пару месяцев, а у Катьки между ног нет, так немного отросло над самой щелкой, а наружные половые губы так и остались безволосы, видимо, маманин крем убил корни волос на Катькиной письке. Катьку это, по-моему, нисколько не опечалило, оральный секс ей доставлял больше удовольствия, а волосы были только помехой.

Наши отношения продолжались до окончания 8-го класса, потом Катька уехала учиться в медучилище. Вот только засадить ей мне так и не довелось, в конце концов того, чем мы занимались нам обоим было достаточно. Свою девственность Катька сберегла до свадьбы, распечатал её муженёк в первую брачную ночь.

Видимо, с тех пор мне стали нравиться безволосые девичьи письки.