По ягоду

 

 

По ягоду

По ягоду
Эта история произошла в те времена, когда зарплату выдавали лимонами а "Тюмень" играла в высшей лиге. А я работал буровым мастером в одном глухом уголке Тюменской области. Вернее вернулся домой с вахты. Дело шло к вечеру, делать было нечего, поэтому я подался на футбол.

"Тюмень" играла, помнится, со "Спартаком". Решил сходить на Черенкова. Проторчав два часа на стадионе, я понял, что потратил время, зря. Земляки безвольно стояли на поле и наблюдали за незапланированной тренировкой своего именитого соперника.

Так же к отрицательным моментам моего похода на футбол я отнес многочисленные толпы на автобусных остановках. С самого рождения не люблю толпу, жестокую и дикую. Поэтому решил раскошелиться на тачку. Своей машины в то время у меня еще не было, ибо, получая довольно неплохую зарплату, я очень талантливо умел выбрасывать ее на ветер.

Значит, стою, курю, рукой машу. Останавливается белая "шестерка". Открыв дверь, я был приятно удивлен. За рулем сидел мой старый знакомый, с которым мы лет десять отбарабанили на буровой. Когда-то я смело мог назвать его другом. С Петькой Максимовым мы в одно время пришли работать в УБР, я после распределения геологом, Петруха после училища дизелистом. Проработали в одной бригаде почти семь лет. В восемьдесят пятом он женился, и вся наша вахта неделю отмечала это событие в его родной деревне в Свердловской области, в основном населенной чувашами. Петька по национальности, как и его жена, представлял подавляющее большинство этого населенного пункта, называвшегося совхозом имени национального героя Василия Ивановича.

Но потом наши дорожки разошлись. Я поменял место работы, и наше общение постепенно свелось к нулю. Встреча получилась для меня неожиданной. По дороге ко мне домой мы о многом поговорили, многое вспомнил, особенно сильно Петьку грели воспоминания о наших гастролях на его свадьбе. Честно признаться, было что вспомнить.

У меня дома мы сели за накрытый женой стол. В холодильнике у меня всегда на всякий случай охлаждалась бутылочка водочки, которую мы под споры разговоры благополучно оприходовали. Петруху решили оставить ночевать у себя. В Тюмень Петька приезжал в гости к брату и завтра уже собирался возвращаться в родную деревеньку. В ходе нашей беседы речь зашла о ягодах, в частности о бруснике. Надо сказать, что раньше, работая геологом, я всегда возвращался с вахты с двумя, а то и с тремя ведрами брусники, но, перейдя мастером, из-за катастрофической нехватки свободного времени сбором ягод уже не занимался. А жена очень любила бруснику.

Любаша первая о ней и заговорила. На что сразу же мы были приглашены к Петру в гости:
- Ягоды в этом году у нас море, брусники особенно. Наберете сколько надо, в деревне отдохнете, а через неделю я еду на вахту на своей тачке, заброшу вас по пути домой.
Надо еще сказать, что Петька продолжал работать в той же самой бригаде, где мы с ним и начинали свой трудовой путь. Я бы, наверное, тоже трудился там до сих пор, если б не обстоятельства, о которых позже и расскажу.

Петькино предложение с энтузиазмом принял только я. Жена сослалась на работу и маленьких детей, что было, в общем-то, правильно. Короче, утром мы с Петрухой тронулись в путь. Дорога была не близкой, и мы с другом снова ударились в воспоминания, которые в этот раз сводились в основном к нашим блядским приключениям. В общем, будет время и охота, я о двух, особенно пикантных, расскажу.

К вечеру мы были уже в родной для Петьки деревеньке. Заехав в сельпо, Петруха взял четыре пузыря "сорокаградусной" и два любимого Анкиного "кагора". Жена Петькина, хотя мы и не виделись вот уже почти десять лет, меня узнала, ну а детишек - две дочки, девятилетняя Зоя и пятилетняя Ниночка, - я видел впервые. Анка здорово изменилась, из восемнадцатилетней девочки выросла крутозадая, с большой грудью баба. Черноволосая, с тонкими чертами лица и чуть раскосыми глазами она выглядела очень аппетитно. Меня, такие как раз и заводят больше всего. На недозрелых ссыкух я в большинстве случаях смотрю равнодушно.

Правда, у моего пристрастия есть один, но существенный недостаток: подавляющее большинство из них замужем. А это часто чревато. К семи часам вечера Анка со свекровью, теть Таней принялись накрывать шикарный стол, не менее чем на полтора десятка персон. Блин, я совсем забыл, сегодня же 18 августа, десять лет назад Петька расписался. Юбилей. Хорошо, что жена перед нашим отъездом напихала мне разных подарков для Анки и детей. Надо сказать, что за десять лет молодые Максимовы неплохо прибарахлились. Особенно гордился Петька новым домом, четыре комнаты, просторная кухня. Во дворе рубленая баня, разные пристройки, обычно сопровождающие деревенские хозяйства.

В общем, Петруха у себя в деревне считался зажиточным мужиком. К половине восьмого начали подтягиваться гости, старые и новые знакомые, Петькины родители (брат и сестра с семьями жили в Тюмени и приехать не смогли), Анькина тетка с мужем (с теткой Верой я близко познакомился у Петьки на свадьбе), других помнил плохо, некоторых не помнил совсем.

В общем, посидели не плохо. Было весело. К десяти старики стали расходиться. А тетя Рита, мать Петьки прихватила с собой и детей
- Ваше дело молодое, вы, может, до утра гулять будете. А девочкам отдыхать надо.
Осталась одна "молодежь", большинству из которых уже давно перевалило за тридцать. Без стариков гулянка пошла еще веселее. Включили магнитофон, танцы-шманцы, шутки-прибаутки. Меня на все медленные танцы забронировала "молодая", и Петька, оставшись без пары, продолжал поддавать с не танцующими. Пили водку, а когда та закончилась, чувашское пиво, на вид похожую на брагу, но довольно приятную на вкус. По свадьбе помню, давало в голову это пиво здорово. К часу ночи все гости разошлись. Петруха, развалившись, на диване тихонько похрапывал.

Ну а мы с Анюткой танцевали только медленные танцы, не обращая внимания на музыку. Уже хорошо поддатая хозяйка вела теперь себя более раскованно, все теснее ко мне прижимаясь своим упругим телом. Особенно меня заводила ее грудь, желающая выскочить из туго обтягивающей ее блузки. Блин, это же жена друга, думал я, но уже на следующем танце мы с Анкой смачно целовались, а мои руки во всю тискали ее мягкие ягодицы. Когда решили передохнуть, я уселся в кресло напротив дрыхнувшего Петьки, а Анька, налив два бокала "кагора", пала мне на колени.

Голова моя уже ни фига не соображала. Не от употребленного алкоголя, выпил я не много. Для того, чтоб сморить меня, девяностокилограммового детинушку, доза нужна в несколько раз больше. От тесного соприкосновения с сексуальной, молодой женщиной. О том, что на коленях у меня сидела жена друга, я уже и не помнил.

Осушив бокалы, мы целовались, рука моя, расстегнув пуговицы Анкиной блузки, залезла под лифчик и ласкала мягкую грудь женщины.
Но скоро Анка слезла с моих колен: - Иди, переодевайся, не будешь же ты здесь все время в парадном. Я дам тебе Петькины трико и футболку. - Да, Петькины прикиды мне будут совсем в пору. - Надо сказать, что по отношению к ее мужу я был все равно, что Илья Муромец против Соловья-разбойника. - Я взял кое-что с собой.

И я ушел в отведенную мне комнату, и там переоделся. Когда я вернулся в залу, Анка была уже в коротком халатике и убирала со стола.
- Поможешь мне, Клим?
- Без проблем Аннушка.
И мы принялись убирать остатки пиршества с праздничного стола. Когда мы соприкасались с ней тесно, начинали сосаться. Обследовав ее тело, я обнаружил, что ни трусиков, ни лифчика на ней уже не было. Когда, наконец-то, все было убрано и помыто, Анка предложила мне экскурсию по своим владениям. Конечно же, я прекрасно понимал, что экскурсия должна закончиться жутким предательством Петьки, с моей и особенно со стороны его жены. Но думать долго об этом я не мог, из-за, сильно оттопыривающего мое трико, члена.

Поэтому я безропотно потопал за Анкой, и скоро мы оказались в предбаннике. Тут же, как по команде, мои руки сорвали с женщины моего приятеля ее легкий халат и в мои руки прыгнули две груди размером с дыньки-колхозницы. Когда мы с ней слились в поцелуе, ее руки залезли ко мне в штаны. Одна стала поглаживать и мять мою ягодицу, другая ухватила, стаявший колом, хуй.

В предбаннике не было лежанок, только небольшая скамеечка, а в саму баню зайти нам с Анкой ума не хватило. Поэтому я, развернув Аньку, и поставив раком на лавку, стал входить в ее влагалище. Оно оказалось довольно тугим. Я ухватил женщину за ее "дыньки" и начал делать поступательные движения членом в ее пизде. Из-за узости ее влагалища и, поэтому, сильного трения я вскоре уже готов был расстрелять Анкину матку из своего "максима" , боялся только того, что женщина не успеет приплыть в месте со мной. Такого позора я себе позволить не мог, поэтому крепился, как мог.

И тут я увидел в зеркале улыбающуюся рожу Петьки, глядящую в окно. Он, похоже, за нами подглядывал. Вот, черт, влип! Остановиться я уже не мог, Анка начала, постанывая, кончать. И так узкое влагалище начало сокращаться, и мой "Максимка" начал выдавать порцию за порцией.
Когда все было закончено, я сел на лавку. Анка, как и была нагишом, примостилась рядом. Я сказал ей про Петьку.
- Скорее всего, тебе показалось, его сейчас и из пушки не разбудишь. - сказала Аня, но халат тут же на себя натянула.

Когда мы вернулись в дом, Петька все также дрых на диване. Или притворялся? Трогать мы его не стали, а просто разошлись по своим комнатам. Я долго ворочался, но заснуть так и не смог. Все думал про подглядывающего Петьку. В конце концов, решив, что я все ж таки в здравом уме, пошел и растолкал друга. Когда тот пришел в сознание, я спросил лишь:
-Зачем?
И тут я понял, что не ошибался, действительно Петькина рожа маячила в окне предбанника. Лицо его, не смотря на то, что это я ебал его жену, а не он мою, было красным, как знамя дивизии Василия Ивановича Чапая.

Он встал, пошел на кухню и, налив двухлитровую банку пива позвал:
- Пойдем, в баньку. Попьем, покурим, поговорим. А то Анка услышит мою болтовню, не хочу проблем.
В предбаннике, освященном нашим с Аней грехом, мы сначала выпили по стакану пива. Потом закурили. Потом Петруха заговорил.
- В общем, Клима, я на тебя не в обиде, да и на жену тоже. Я тебе кое о чем расскажу, только дай слово, что больше об этом никто никогда не узнает. Я и ты, и все.

Я согласился. Я никогда трепачем не был, и Петька это знал.
- Ну, тогда слушай - мы налили и выпили еще по стакану пива, и он продолжил. - Я люблю глядеть, как ебут Аньку, один раз я видел, как ее перли, так я, не притрагиваясь к своему члену, два раза кончил. А началось это еще до свадьбы, когда еще ухаживал за ней. Анка долго мне не давала, но однажды я все ж я ее уломал. Она оказалась дырявой. Я уже сделал ей предложение, и поэтом, как тогда считал, имел полное право на объяснение.

Ты же знаешь, что жена у меня молодая, значительно моложе мена, на целых восемь лет. Тогда она только что окончила школу и поступила в училище в Свердловске. В общем, она рассказала, что, на выпускном, ее уломал одноклассник. Говорил, мол, уже взрослый, а еще ни разу не пробовал женщину. "Кстати, ты его знаешь, а еще лучше знаешь его теперешнюю жену.

Помнишь, ты на свадьбе с Анькиной подружкой развлекался. Лилька, на момент моей свадьбы, уже была его невестой. Сам то Колян был там всего несколько часов. Я потом зажал его в углу и довольно грубо попросил его смыться со свадьбы. Кстати, мне пришлось изрядно повозиться, что бы подложить под тебя Лильку. Так что я использовал тебя для свершения мести моему заклятому в то время врагу"

Были они там хорошо датые, ну Анка по пьяне и дала себя уломать. Когда она рассказывала, как тот ломал ей целку, я впервые и спустил в трусы (я их успел напялить). Честно сказать, по рассказам жены, ничего путного у них не получилось, но целяк у девочки полетел. А однажды, она уже училась в Свердловске, я ее приревновал к одному хмырю, устроил сцену ревности. Ну, Анка, с психу, и рассказала про одного хера, который отьебал ее в общаге училища. Рассказывала она грубо, с подробностями, стараясь как можно сильнее задеть меня. Но эффект получился совершенно другой. Я кончил себе в штаны. Она об этом, естественно не знает. Скоро мы помирились, но потом иногда я закатывал сцены ревности еще, надеясь услышать что-то подобное. Но такого больше не повторилось.

Ебали ее долго и со смаком. Тот же Колька, первый ебарь ее, и еще дружок его, зоотехник. Он к нам в совхоз по распределению попал. Сейчас то его уже нет, уехал. Короче, было это два года назад. Решили мы на буровой провести перевахтовку. Ну, что бы Новый год дома отмечать. Созвонились с ребятами, обговорили детали. В общем, поехал я домой не через месяц, как положено, а через пятнашку. Жену же не предупредил. Хотел сделать ей сюрприз. И себе тоже. Знаешь, получилось. Короче, я спецом подгадал так, чтобы приехать ближе к ночи. Тем более, что проблем это не составило. До Тюмени я доехал на поезде, до обеда погостил у Валерки, брата моего. Я у него оставляю в гараже свою "шестерку".

Выехал после обеда и к одиннадцати вечера был дома. Как я и подсчитал, дома никого не было. Жена по моим подсчетам должна быть на дежурстве на ферме, а детей на ночь забрала свекровь. Поужинав, я пошел поправедать жену. Нашел я Анку в комнате отдыха. И была она там не одна. Рядом на диванчике сидели молодой специалист и Лилькин муж. Я решил не обнаруживать своего присутствия, и, обогнув ферму, нашел окно комнаты, где собралась эта компания. Ферма у нас невысокая, окошко было как раз на уровне моей головы, так что обзор комнаты был прекрасный. Как на ладони были видны все трое, сидевшие на малогабаритном диванчике.

Пока никаких поползновений на честь моей женушки не было. Но, черт побери, приперлись же зачем-то сюда два мужика. И явно затем, чтобы успокоить свои разыгравшиеся гормоны. Ждать пришлось долго, компашка явно никуда не спешила, о чем-то весело болтая, иногда смеялись. До меня доходили только неясные обрывки разговора, поэтому полной ясности в их дальнейших намерениях у меня не было. Но признаки предстоявшего блядства моей благоверной были на лицо. Тем более, что мужики начали уже распускать руки, то за титьку хватанут, то на ляжку, прикрытую белым халатом, руку положат. Анка, конечно, сопротивлялась, но больше для проформы, со смешками. По ее, сильно раскрасневшемуся лицу, было видно, что дамочка уже завелась.

Стоять я уже устал, поэтому решил свить под окном себе гнездышко. Я притащил два здоровых ящика и поставил друг, правда, подальше от окна, накидал на них соломы. Получилась неплохая лежанка. Правда, залазить было неудобно, высоковато получилось. Но залез.

Пока я занимался благоустройством своего гнездышка, ситуация в комнате изменилась. Кольки уже не было, а Анка с зоотехником во всю сосались. При этом одна рука мужика мяла уже освобожденные от халатика сиськи моей жены. Другая пробивала себе путь к низу. Постепенно он освободил тело жены от спец. одежды и Анька осталась в одних кружевных трусиках и расстегнутом лифчике.

Жена моя тоже уже была на взводе, было видно, как ее пальчики нервно пытались расстегнуть пуговицы рубашки своего любовника. У нее плохо получалась, поэтому зоотехник сам стянул рубаху с себя через голову. Освободившиеся руки моей блядской жены тут же занялись брюками зоотехника. Когда штаны упали вниз, Анька схватила в руки довольно крупный член мужчины и стала его подрачивать. Зоотехник тем временем освободил свою блядь, которая к тому же была матерью моих детей, от остатков одежды.

Свет они не погасили, поэтому все, что происходило на диванчике, было видно до мельчайших деталей. Пизда жены была вся в собственной смазке. Черные волосы вокруг нее ажно блестели от ее выделений. Было отлично видно, как рука зоотехника опустилась вниз, и ухватив пухлые нижние губки жены, стала их массировать, вот два пальчика проникли вовнутрь. Когда пальчики стали двигаться во влагалище, Анка открыла рот и начала тяжело дышать.

Жене было уже невтерпеж, и она настойчиво потянула мужика за хуй, раздвинув, что есть мочи, свои ноги. Хуй, втискивающийся в пещеру моей благоверной, показался с моего места просто огромным, и я сначала испугался, что он разорвет пизду. Но, увидев гримасу сладострастия на Анькином лице, успокоился. Тут приплыл и я. Мой, давно стоящий, член начал орошать мои трусы. Честное слово, я к нему даже не притрагивался. Наверное, с полминуты изображение порнофильма, главной героиней которого была моя жена, пропало. Когда я оклемался, то увидел только тощую задницу, которая ритмично что-то впрессовывала между толстыми Анькиными ляжками.

Прессовка узкого влагалища моей супружницы продолжалось около десяти минут. Скоро моя жена обхватила руками шею своего любовника и стала прижиматься к его щеке лицом. Я увидел искаженное сладострастием ее лицо и зубки, пытающиеся ухватить ухо ебущего ее мужика. Ляжки тесно сжали торс мужчина, а ноги жены взлетели вверх. Зная свою жену, я понял, к милой приходит кончина.

Когда зоотехник отвалился от моей жены - шлюхи, я снова увидел пизду жены, вымазанную спермой ебаря. Она продолжала нервно сокращаться, то показывая черную прорву, то скрывая ее. Отдышавшись, они еще минуты две нежно целовались. Потом зоотехник поднял с пола трусы моей жены и обтер ими свой, уже опавший член и пизду моей жены. Жена соскочила с дивана и давай дубасить своего любовника кулачками по его спине. Было видно, что злость ее наигранная, так как улыбка растянула ее рот до ушей. Тот схватил ее в охапку и одной рукой ласково пошлепал по голой попе. Жена стала ластиться к нему снова, но мужчина отстранил ее и стал натягивать спущенные штаны. Одевшись, зоотехник еще раз поцеловал мою распутную женушку, и, похлопав по заднице, смылся.

Анька накинула на себя халат, и взяв испачканные малофьей трусы, спрятала в сумочку. Потом села на диван и закурила. Ты знаешь, вообще-то она бросала курить после свадьбы, и потом при мне никогда не курила. Она сидела, откинувшись на спинку дивана, халат распахнулся и наружу была выставлена ее голая плоть - большая, налитая грудь, между толстыми, белыми ляжками блестели черные волосики. Я залюбовался своей женой. Не костлявая красавица, каких сейчас показывают по телеку, и не толстая корова, отъевшая себе телеса, которые хрен обоймешь, как наша Танька. (наша буровская повариха, которую трахала, наверное, не одна наша бригада) А красивая баба, из плоти и крови, с крутыми бедрами, тонкой талией и красивой грудью, на которую встанет у каждого, даже, пожалуй у дряхлого старика, если она ему покажет кусочек ляжки, или груди.

Кстати, когда еще ехал домой, думал все, убъю, если застукаю. В лучшем случае подам на развод. И вот тогда я, глядя на ее, только что использованное чужим мужиком, тело, понял - никогда и ни за что.
Я уже хотел возвращаться домой, но последовало продолжение. В комнату завалил Колька. Анка запахнула халат, прикрыв голое тело. Но Колька, без особого сопротивления с ее стороны, раздел мою жену. Его руки жадно лапали грудь женщины, потом одна поползла по животу вниз, пока не достигла пизды. Снова сладостные поцелуи уже с другим мужчиной. Потом Колян поставил ее рачком на диван и спустил с себя штаны.

Выскочившая дубинка тут же скрылась в, уже раздолбанном, влагалище. Колька трахал мою жену чуть расставив ноги, и мне хоть и я иногда видел как его хуй влетал в Анькину пизду. Более полному обзору мешали его здоровые яйца. Да и далековато было. Колян ебал мою размашисто, почти полностью вытаскивая свой член и с силой вновь вгоняя его во влагалище. То, увеличивая темп, то замедляя. Руки его мяли Анкины титьки. Голова Анютки при каждом толчке ударялась в подушку дивана, и я даже начал беспокоится насчет дальнейшей работоспособности ее серого вещества. Шучу, конечно. Ебал Колька жену дольше своего дружка. А когда парочка начала кончать, начал кончать и я. Без рук. И опять в трусы.

А комнате сменились декорации. Колян со спущенными штанами уже сидел на лавочке, а на диване уложив навзничь, и, закинув ноги себе на плечи, мою жену снова долбил, невесть откуда взявшийся, зоотехник. Имени этого зоотехника я не знаю, да и видел его всего раза три.
Дожидаться окончания блядок своей жены я не стал. Вполне возможно, что мужики проебали ее до утра. Я слез с ящиков, снял обтруханные трусы и, натянув брюки, поплелся домой.

Когда Анка вернулась под утро домой, я начал приставать к ней. Забравшись рукой к ней под платье, как ни странно я обнаружил, что она в своих кружевных труселях. Правда, были они чуть сыроваты. Видно после блядок Анка постирала их и подсушила утюгом. После траханья я чувствовал, что такого кайфа, как ночью не получил. Может быть из-за уже растянутого другими влагалища. Про то, что я был свидетелем ее блядок, я жене не рассказал.

Вот такой получился сюрприз. Я потом не раз пытался застукать жену с другими, но безуспешно до сегодняшней ночи. И еще, я просто мечтал не просто увидеть как ебут Анку, но смотреть, как поршень вторгается в ее пизду, как пизда обтягивает член. Слышать, как хлюпает ее мокрое влагалище. Может, поможешь мне, Клим.
- Не понимаю, как же я помогу тебе. Может просто поговорить с женой.
- Не пойдет. Пробовал намекнуть, чуть не развелись. Но у меня есть один план.
И мы приступили к осуществлению Петькиного плана.

Проспали мы до одиннадцати часов. Анка во вчерашнем халатике с голыми коленками и болтающимися свободно под халатиком дыньками управлялась на кухне. Позавтракав, мы пошли в сельмаг и закупили еще три бутылки водки с завинчивающимися пробками и два "кагора". Дома втайне от Анны мы слили два пузыря в литровую банку - не пропадать же добру - а в бутылки залили воду. Потом Петруха пизданул у жены два одноразовых шприца, и мы принялись ими через пробки закачивать в "кагор" водку. В каждую бутылку добавили грамм по сто. Ерш был готов. Первый этап нашего плана был успешно выполнен.

Второй был сложнее. Надо было вечером споить его малопьющую жену. Девочек Петька оставил у матери, Анка не возражала. Вечером за ужином мы раздавили с дружком пузырек настоящей водочки. Сидели мы в зале. Петькину Анку хоть и пришлось уламывать, но не долго, и вскоре она присоединилась к нашей пьянке. Когда мы распечатали вторую, уже липовую бутылку "водки", в Анкиной оставалось уже полбутылки темной жидкости. Когда Анютке распечатывали вторую бутылку, та уже была сильном подпитии. Даже, втихаря, положила свои ноги под столом мне на колени. Я тоже не стал скромничать и начал поглаживать мягкую пухлую ляжку. Петька между делом раскинул диван. Посидели еще немного, включили музыку, и мы с Анькой пошли танцевать.

После полутора пол-литра ерша Аннушка раскрепостилась окончательно. Мы уже не танцевали, а просто стояли и лизались. Женщина тесно прижималась ко мне всем телом, обняв меня под футболкой за голую спину. Петька же, притворившись, похрапывал на диване. Увидав отрубившегося мужа, Анка прыгнула мне на руки. Я, не ожидая, еле успел подхватить ее за лодыжки. Перехватив ее поудобнее, я немного покружил с драгоценной ношей по комнате и стал укладывать на диван, в ноги к храпящему мужу. Панорама нашей с Аней битвы должна была просматриваться другом полностью.

Пьяная Анка немного посопротивлялась, но я ее успокоил ее:
- Я потом отнесу тебя к себе в кроватку - расстегнув халатик, я снял его и бросил на кресло. Туда же приземлись трусики. Я тоже полностью разделся.
- Ой, Клим, Петя же рядом - уже простонала разгоряченная женщина. Я закрыл ее рот своим, продолжая блудить руками по ее податливому телу. Когда я оторвался от ее губ, снова жалобно:
- Климушка, ну свет хоть давай погасим. - Темнота не входила в третий этап нашего плана, поэтому я снова припал к ее губам, не давая ей больше высказывать свои предложения. Рука моя уже вовсю ласкала пизду чужой жены. Другая рука мяла податливую грудь. Когда мой язык покинул ее рот, никаких предложений уже не последовало. А за одеревеневший хуй ухватились сразу две руки и ласково потянули в воспаленную пещерку. Я переместился между широко раскинутых Анкиных ног, и руки ее впихнули мой член в раскаленную манду.

Я сначала долбил Анку медленно, давая Петрухе вдоволь налюбоваться, как мой член хозяйничает в пизде его супруги. Анька, позабыв про, лежащего рядом мужа, громко стонала и подгоняла меня:
- Ой, Климушка. Ох, побыстрей. Ай, хорошо то как! Ну, пожалуйста быстрее.
Решив, что Петька вдоволь насмотрелся на рабочее состояние родного влагалища, я начал выполнять просьбу женщины и свое желание. Темп резко возрос, я вгонял свой член по самые яйца, доставая до самой матки. Анка хрипела и корябала мою спину своими ногтями. Когда мы одновременно начали кончать, стенки ее влагалища стали сокращаться, обхватывая мой хуй, и не выпуская его из себя. Амплитуда наших колебаний уменьшилась, и я, полностью погрузившись в тугую манду, расстреливал ее матку в упор.

Отдохнув минут пять, Анке снова потребовала от меня сексуального удовлетворения. Только я так быстро восстанавливать свою мужественность не мог. Тогда женщина вцепилась в мой опавший член и стала его подрачивать. Потрудиться ей пришлось изрядно, но вознаграждение за свой нелегкий женский труд все же получила. Хуй обрел необходимую твердость. А мне пришла в голову мысль подкорректировать заключительный этап нашего плана, заключающийся в ебле его жены раком. Я развернул Аньку на 180 градусов, перевернув кверху жопой, подложил под живот подушку. И медленно стал вводить в пизду член.

Я не половой гигант, и между актами мне необходимо, как минимум час. Поэтому насильно поднятый член не желал совершать подкачку семенной жидкости из моего яичника. Трахал я, в этот раз, Анку никак не менее часа. Не знаю сколько оргазмов у нее за это время было, скорее всего, все они слились в один.

Изменение же в плане заключалось в том, что в этот раз Петька любовался не пиздой своей жены, принимающей член его друга, а искореженным от сладострастия Анкиным лицом. Правда потом, когда мы сменили позицию, и Анька сама скакала на моем рысаке, Петьке представилась возможность еще раз полюбоваться на половые органы сношающейся парочки.

После мы долго валялись голые рядом со спящим Петькой, усталые, но удовлетворенные. Даже немного вздремнули. Нормально отдохнув, я снова начал наливаться силой и желанием вновь обладать телом молодой, красивой женщины. Но продолжать представление мне уже не хотелось. Я взял Аньку на руки и понес в соседнюю комнату, где стояла большая супружеская кровать. Где и прокувыркались до рассвета.

Следующие три дня мы занялись сбором брусники. Про случившееся никто ни разу не обмолвился. И с Анкой у нас больше ничего не было.
Домой я привез пять ведер брусники и затягивающиеся раны от Анкиных ногтей на спине. С Петькой мы больше не встречались. А прошло двенадцать лет. Анке уже сорок стукнуло. Интересно, как сейчас она выглядит.