Осы, как средство воспитания

 

 

Темы - Экзекуция

Осы, как средство воспитания

Осы, как средство воспитания
Ударом ноги он открыл дверь. Парень перепугался до смерти. Он схватился за спущенные штаны, пытаясь натянуть их, но его остановил властный окрик: "Ни с места!". И тот отдернул руку, оставшись лежать, опираясь на локти, голый, с торчащим членом, хотя было видно, что он еще не кончил. Его член вилял и вздрагивал, словно собачий хвостик. Вошедший наклонился, ухватил его за инструмент, сдернул с одеяла, перевернул кверху задницей, затем сграбастал оба запястья и быстро связал их. Затем снова перевернул его на спину.
- Разве я не говорил тебе не развлекаться в моем сарае для инструментов?
- Да, сэр, - пробормотал тот, получив тяжелый шлепок.
- А ты знаешь, почему я не велел тебе забираться в этот сарай?
- Нет, сэр, - отвечал парень, боясь услышать нечто пугающее, и получил еще более болезненный шлепок. Заплакал.
- Папа, ты делаешь мне больно.
- Я не велел тебе развлекаться там, потому что это опасно. К примеру, здесь полно ос.
Отец снял с полки банку, открутил заржавевшую крышку и достал из выдвижного ящика плотно сидящую резиновую крышку. После этого он подошел к угловой полке и накрыл горловиной банки устроенное там небольшое осиное гнездо, быстро и плотно пригнал резиновую крышку, прежде чем осы успели опомниться. Взяв банку, он показал ее сыну. Обеспокоенные осы выбрались из гнезда, воинственно взмахивали крылышками, изгибали брюшко и злобно жужжали, готовые пустить в ход свои жала.
- Они могли тебя покусать.
Сын стыдливо ежился на одеяле. Его ноги запутались в штанах, которые складками легли вокруг ботинок, а член торчал по-прежнему. Отец, показав ему банку, спросил с усмешкой:
- Как ты думаешь, что сделают осы, если доберутся до твоих яиц, дрочила?
Он засмеялся, когда сын вздрогнул и отвел глаза, схватил его голову, повернул и приказал смотреть на ос. Тот повиновался. Можно было почувствовать, как бьется в груди его сердце. Он был испуган сильнее обычного, и это так возбуждало отца, что у того член начал пульсировать в брюках. Он поместил банку между ног парня и ударил стеклом по яйцам. Тот вздрогнул, а его член свидетельствовал, что подброшенная мысль возбуждала его. Тогда отец решил преподать ему урок, которого тот не забудет. Он достал из кармана нож, с которым никогда не расставался, и сделал на крышке два разреза крест на крест. Затем сказал тоном скорее приказа, чем просьбы:
- Ты ведь хочешь доставить отцу удовольствие, не правда ли, дрочила!
Тот нерешительно кивнул.
- Ты ведь хочешь просить прощения за непослушание, дрочила?
- Да, сэр, - пробормотал он.
- Проси отца наказать тебя, дрочила!
- Пожалуйста, сэр, накажите меня!
Отец усмехнулся, опустился на колени и ухватил его за яйца, которые отвисли от дерганья, растягивания и кручения. Потом медленно запихнул одно яйцо в банку через разрез в крышке. Это потребовало некоторого усилия. Осы немедленно облепили яйцо и принялись жалить, так что тот пронзительно закричал. Но это не останавливало отца. Он протолкнул другое яйцо, и осы набросились на толстую добычу. Сын попытался выдернуть яйца, дрыгая ногами, но отец ударил его по лицу. Тот остался лежать, не переставая пронзительно вопить. Отец хлопнул его ладонью по губам и засмеялся:
- Вопи сколько хочешь, дрочила. Но чем больше ты дергаешься, тем сильнее они будут жалить. Тот постарался лежать тихо, тяжело дыша, а осы стали успокаиваться и перестали жалить. Однако его яйца уже распухли и стали кроваво-синими. Отец встряхнул банку, и осы, расправив крылышки, снова набросились на сверхчувствительные яйца, пронзая их, как иголками. Парень изо всех сил старался не двигаться и не реагировать, чтобы не злить их еще больше. Отец смеялся:
- Вот видишь, папа знает, как здесь опасно.
Несмотря на все старания не двигаться вовсе, сын не мог сдержать дрожь. Каждый мускул его тела был в напряжении. А отец наблюдал, как осы облепляют яйца внутри банки:
- Здорово. Твои шары раздулись. Через пару минут мне не удержать банку с твоими надраенными яйцами. Они такие толстые, что тебе их не выдернуть, даже если бы ты не старался.
Тот догадался, что было на уме у родителя.
- Папа, пожалуйста, не заставляй меня делать это. Папа, я не могу!
- Ты сможешь, если я скажу, что ты можешь, дрочила. И ты сделаешь это!
Только сейчас ему пришла внезапная мысль, которая разожгла его кровь: заставить сына дрочить, в то время как осы жалят его яйца.
- Ты ведь хочешь искупить свое плохое поведение, дрочила?
- Да, сэр. Да, папа.
- Папа знает лучше. Ты должен научиться не дрочить. Твой прибор - собственность твоего отца. Или того, кому он отдаст или продаст его. Он не твой.
- Я это знаю, папа.
- Нет, ты этот не знаешь! Ты знаешь это в уме. А это должно выучить твое тело. И папа поможет твоему телу выучить это.
Отец заставил его занять полусидящее положение с широко расставленными ногами, так что дно банки легло на одеяло. Потом развязал ему руки. Взял его за руку, он помог ему встать. Тот двигался очень медленно, чтобы не раздражать ос в банке, которая повисла на его распухших яйцах.
- А теперь дрочи! - приказал отец.
Тот послушно взял пальцами свой колышущийся торчащий член. Он дышал тяжело и мучительно, но вскоре к этому присоединилось учащенное дыхание сексуального возбуждения. Отец стоял, усмехаясь при виде того, как постепенно его тело превращает страдание в наслаждение, а жгучую и жалящую боль в яйцах - в возбуждение. Отец знал, что так и будет, потому что уже не раз практиковал опыт превращения мальчишек в извращенцев, испытывавших удовольствие от болевых ощущений. И этот парень идет по тому же пути. По мере того, как его юношеская гиперсексуальность овладевает им, он дрочит все сильнее и быстрее, заставляя банку висящую на его мошонке, качаться и тем самым возбуждая злобу в осах. Они снова начинают его жалить, и он плачет, но продолжает усиленно мастурбировать, раскачивая банку из стороны в сторону, так что осы просто обезумели. Они снова и снова обжигают ему яйца, словно мыльный пузырь. Кожа на них так натянулась, что видна паутина тонких синих вен на почерневшей и покрасневшей светлой поверхности, хотя в нормальном состоянии они темнее более светлой кожи, а сейчас, наоборот, они светлее, чем почти черная шелковистая гладкая кожа.
- Тебе везет, дрочила, что гнездо достаточно большое и от такого количества ос твои яйца так раздулись, что заполнили всю банку, так что скоро осы там задохнутся.
Так как он стал дрочить еще сильнее, то его яйца стали давить ос о стенки банки, а остальные осы погибли, когда его яйца раздавили и само гнездо. Парень хватал воздух ртом, когда изверг струю, ударившую ему в лицо. А отец смеялся, зная, что вот-вот наслаждение перейдет в такую боль, как будто ему зажали яйца в кулак. Еще прежде чем последний заряд выстрелил из его письки, его пронзила такая боль, что он заорал благим матом и упал на колени, а потом опрокинулся на спину и на задницу, раскинув ноги и пытаясь ухватить банку руками, но не в состоянии сделать это из-за невыносимой чувствительности яиц. Отец, посмеиваясь, взял молоток:
- Пусти, я помогу тебе. Хочешь, я разобью стекло? Но мне придется ударить крепко, а я бы не хотел разбить тебе яйца. Они теперь, пожалуй, чересчур нежные.
Отцу стало смешно, когда сын закрыл глаза, тяжело дыша и стараясь своим дыханием не раскачивать банку.
- К тому же осколки стекла: Тебе решать. Подожди немного, пока твои яйца не начнут опадать и банка сама с них свалится. Хочешь так или чтобы я позаботился о твоих хуевых яйцах с помощью молотка?
Тот заплакал:
- Папа, помоги мне, пожалуйста:
Отец ударил молотком по дну банки. Это так отозвалось на нежных шарах сына, что тот закричал.
- Я же сказал, что тебе решать, дрочила!
Тот решил подождать, пока его распухшие яйца уменьшатся в размере. Каждый раз, когда он это делал, дрожь пронизывала нежные шары так, словно осы снова жалили их, причем все сразу.
- Папа, пожалуйста, не надо!
- Я перестану, как только буду уверен, что твое тело усвоило положенный урок.
- Усвоило, папа, усвоило! - всхлипывал тот, глотая слезы. - Спасибо, папа, я выучил урок. Спасибо за то, что наказал меня.
Отец осторожно поднял его на ноги. Хотя он снял крышку, банка оставалась на яйцах, которые еще были слишком велики и не проходили сквозь горло. Парень хватал ртом воздух каждый раз, стоило банке качнуться между ног. Неожиданно отец снова накинул петлю на его левое запястье и закинул на крюк на высоте около двух метров. Парню пришлось теперь вытянуться возле стенки, имея свободной правую руку.
- Ты не отпустишь меня?
Отец шлепнул его ладонью по губам. Тот опустил голову, зная, что за этим последует.
- Спасибо папа, что дал мне возможность воспользоваться правой рукой. Что я должен делать?
- Я хочу, чтобы ты сделал две вещи. Ты догадываешься, какие именно?
- Вы хотите, чтобы я снова подрочил для вас, сэр?
- Это первое. Когда ты это сделаешь, я скажу тебе, в чем заключается вторая вещь.
Член парня снова напрягся, несмотря на все страхи, которые он пережил в опыте с осами, и боль в яйцах от их яда, и вопреки тому, что уже кончал четыре раза, пока его жалили осы. Он встал торчком, отчасти возбужденный наказанием, а отчасти из-за яда, пропитавшего его яйца. Парень подавил крик, когда схватил свой член и снова начал его массировать, между тем как банка продолжала раскачиваться, ударяя его по яйцам и по животу и отдаваясь в сосках, в глазах, в ушах и во всем теле. Пока он дрочил, его снова пронзил удар боли, и это доставило ему такое наслаждение, какого он доселе не испытывал. Он качал все сильнее и сильнее, не понимая, что наслаждение было бы еще интенсивнее, если бы он действовал медленнее и старался до последней возможности удерживать выброс спермы. Но он дрочил сильно и в быстром темпе, и тем не менее на сей раз долго не мог кончить. Зато в конце концов он испытал такое наслаждение, какого не мог себе позволить вообразить. Он выплеснул заряд, и тут боль снова скрутила его. Его колени подогнулись и , хватая ртом воздух, он буквально повис, а его голова моталась из сторону в сторону. Отец схватил банку обеими руками и дернул так, что крышка слетела, но яйца все же не смогли высвободиться, пока отец не встал не колени и не повис на ней всей своей тяжестью. Банка с резким выхлопом слетела, а отец засмеялся, когда парень пронзительно вскрикнул и залился слезами. Его лицо быль красным, а яйца почернели. Они выглядели так, словно у парня была начальная фаза слоновьей болезни. Все еще на коленях, отец наклонился и принялся облизывать распухшую кожу. Он наслаждался жаром, который излучали распаленные яйца, и дрожью, сотрясавшей тело парня, когда язык скользил по шелковистой гладкой коже. После этого отец поднялся, отвязал сына и поддерживал его, чтобы он не упал, пока тот не пришел в себя и не смог самостоятельно стоять на ногах. Однако то был еще не конец...